Никогда не было, но вот опять. Попал (СИ) - Борков Алексей Николаевич

— Ну что Лексей, понравились плюшки с медом?

— Очень вкусно всё Феодора Савватеевна, Прямо слов нет, одни слюни остались.

Знахарка улыбнулась, девчонка прыснула, прижав ко рту ладошку.

— Я посоветоваться с тобой пришел Феодора Савватеевна. Не подскажешь, кто в селе одёжку охотничью мне пошить может?

— А Степанида, что же не пошьет?

— Да мне особую одёжку надо. Тетка Степанида говорит, что такую она не знает как и кроить.

— Это что за одежка особая такая? — удивилась Баба Ходора.

— Дай-ка карандаш да листок бумаги нарисую.

На листке быстро набросал эскизик штанов и куртки, точно повторяющих мой рыбацкий костюм из прошлой жизни. Нравился он мне своей функциональностью и удобством. Пока рисовал, любопытная девчонка пристроилась рядом и заглядывала в листок, приоткрыв рот. Закончив, подал рисунок Бабе Ходоре.

— Карманов сколько много. — сразу уловила особенность костюма знахарка. — Даже не знаю кто и возьмется за такую работу.

— К Машке Лучкиной нужно бечь. Она возьмется. — Протараторила Катька.

— Машка Лучкина? — засомневалась Баба Ходора. — Молода больно.

— Пошьет, пошьет! Она вон недавно Федьке Самылову, эту как ее…, а вот — жилетку сшила. Получилось лучше чем у Фролки Зырянова. А Фролка свою в Барнауле купил.

— Отлично! Катерина, отведешь завтра нас с Архипкой к этой Марии, но бечь мы не будем — шагом пойдем. — Заключил я.

На следующий день, взяв с разрешения деда десять рублей и прихватив полотно, отправились с Архипкой в сопровождении Катьки к Лучкиным. Девчонке идти шагом было не привычно, и она все порывалась пуститься рысью, но Архипка притормозил ее, схватив за рукав, а я стал расспрашивать об учебе у Бабы Ходоры. Обучаться, похоже, Катьке нравилось и она всю дорогу увлеченно рассказывала о том как знахарка ее учит. Так за разговорами подошли к дому юной портнихи. Домишко не впечатлил. Видимо достаток семейства Лучкиных был не велик.

— Катерина позови портниху, пусть выйдет. Здесь поговорим.

Катька пулей метнулась на крыльцо и юркнула в сени. Минуты через две она уже тащила к нам рослую деваху. Портнихе было не больше шестнадцати лет и она явно стеснялась и робела. Но увидев меня с Архипкой, обрела некоторую уверенность и вопросительно на нас уставилась. Я не стал ходить вокруг да около и сразу приступил к делу:

— Катька говорит, что можешь сшить нам одежку. Вот посмотри картинку и полотно. — Я подал листок с эскизом. Та взяла листок и стала рассматривать рисунок, бросая на нас время от времени оценивающие взгляды. Спросила только:

— Карманы все накладными делать?

— Давай все.

— А на рукавах-то карманы зачем?

— Ладно! На рукавах карманов не шей, без них сойдет. — согласился я с портнихой.

Изучив рисунок портниха взяла полотно и поморщилась, разглядывая его расцветку.

— Ну как? Берешься пошить? — спросил я.

— Возьмусь. Пойдемте в хату, обмерять вас буду.

— Сколько возьмешь за работу? — Спросил я. Девица задумалась и стала что-то подсчитывать, шевеля губами и загибая пальцы. Но потом нахмурилась и выдала:

— С тятей о цене говорите.

— С тятей поговорим обязательно, сама-то сколько хочешь?

Девчонка вздохнула и, отведя взгляд, сказала:

— Меньше чем за три рубля не возьмусь.

— По три рубля за каждый костюм? — спросил я. Она с испугом уставилась на меня и тихонько, боясь, что не соглашусь, произнесла:

— Ага. За каждый.

Таланты надо поддерживать, и я сказал.

— Хорошо! На вот задаток. — Протянул два рубля. — Нитки купишь, пуговицы, если они есть в лавке.

— Есть. — Прошептала она, осторожно беря деньги. Да! Похоже, не балуют заказчики юный талант, не ценят, а зря. Ладно! Посмотрим, что и как. И если действительно — талант, то пропасть не дадим.

В хате было бедновато но чисто. Мать портнихи возилась у печи, отец, сидя у окна, шил сапоги. На полу застеленном половиком возились два карапуза. Возле работающего отца сидел парнишка лет девяти и внимательно смотрел, как тот сшивает голенище, обучался видимо. Мы покрестились на иконы и чинно поздоровались. Мать, обернувшись, приветливо улыбнулась. Отец, отложив недошитое голенище, сказал усмехаясь:

— Здорово коль не шутите. — И, насмешливо оглядев нас, произнес: — Ты, Катюха, никак женихов Машке привела? Чего-то мелковаты женихи то? Болели что ли?

— Ну тятя… — пробормотала покрасневшая до корней волос портниха. Катька нисколько не смущаясь протараторила:

— Это не женихи дядька Матвей, это как их… — заказчики. Вот!

— Заказчики? Ну это совсем другое дело. И чего же хотят заказать господа заказчики?

Катька открыла было рот, но я дернув за рукав остановил словоохотливую девицу и выступил сам с сольным номером. Я понимал хозяина; скучно зимой в деревне, а тут какое-никакое развлечение.

— Мы, Матвей Спиридоныч хотим, чтоб Мария сшила мне и Архипке одёжку охотничью, особую и за работу заплатим, коль в цене сойдемся. Мария одежку пошить согласилась, но сказала, что по вопросу цены нужно с вами разговаривать. Ну, так как — согласны вы?

— С чем согласен то? — Обалдел от такого моего красноречия мужик.

— Ну как с чем? Согласны вы со мной разговаривать или мне деда звать?

— Тятя, Немтырь мне уже задаток дал — два рубля. — Влезла в разговор Машка.

— О как! Даже задаток выдал! Ну тогда будем без деда твоего торговаться. — Засмеялся дядька Матвей. — Ты, сказывают, чуть Жабина не разорил с лесопилкой своей. Со мной у тебя такой крендель не пройдет. Так что, говори, сколько готов заплатить за Машкину работу. — Мужик откровенно веселился, предвкушая спектакль одного актера. Я постарался его не разочаровать:

— Дык два рубля уже отдал, ну еще рубль добавлю.

Машка возмущенно вскинулась. Мол договаривались же. Но отец вякнуть ей не дал:

— Ишь каков! Девка значит не спи ночами, пальцы иголкою исколи все, глаза испорти за шитьем а ты ей три рубля всего. Давай пятнадцать рубликов и пусть Машка за работу принимается.

— Пятнадцать рублей! — охнул я. — Побойтесь бога Матвей Спиридоныч! За что ж такие деньжищи. Таких цен даже в Барнауле нет. Ладно! Добавлю еще рубль.

— Рупь? Да за рупь только и скроить на одного можно, а вас вон два бугая. За рупь Машка вас только обмерить может, а шить-то на что? Но, пожалуй, скину вам на бедность. Двенадцать рублев и одежка ваша. — Сдерживая смех, торговался мужик.

Архипка, прибалдев, глядел на меня, а у Катьки — глаза в пол-лица и рот открылся буквой «О». Машка же умоляюще смотрела то на отца, то на меня. Ей очень хотелось получить заказ и даже не столько из-за денег. Как любому творческому человеку ей хотелось испытать себя в чем-то новеньком, а мой заказ как нельзя лучше подходил под это дело. Я же, скинув полушубок и положив его на лавку, сказал возмущенно:

— Да где ж бугаи то? Сами же сказали, что мелкие мы. Чего тут кроить? Но раз вы настаиваете, так и быть накину еще два рубля.

— Это в женихи вы мелковаты, а обшивать вас так и за бугаев сойдете. Так что давай червонец и Машка мерять вас будет.

— Червонец? Нет червонец это много. Я и так хорошую цену даю по три рубля за костюм. Соглашайтесь Матвей Спиридоныч.

— Соглашаться говоришь? Ладно согласен по три рубля за костюм, но это не считая задатка. По рукам?

— Это как, не считая задатка? — возмутился я, но потом сделал вид что задумался, поскреб рукой затылок под шапкой и, удрученно махнув рукой, сказал: — Уговорили вы меня Матвей Спиридоныч, согласен я. Только пусть тогда Мария еще и банданы нам с Архипкой скроит.

— Чаво, чаво? Каки таки банд…наны? И не выговоришь еще, прости Господи.

— А! Ерунда мелкая. Косынка такая, на голову, ну как у девок. Я потом нарисую.

— Косынка? Ну тогда ладно. Так что, заказчики, по рукам.

— По рукам, Матвей Спиридоныч.

— Машка давай меряй этих мелких бугаев. Мать самовар поставь, будем их чаем отпаивать, может подрастут. А ты, Петька! — обратился он к сыну: — Учись у Леньки как торговаться надо.