Сергей Мусаниф - Древнее китайское проклятие
– Умклайдет во время утренней пробежки где-то выронил, – буркнул Витька, поворачиваясь в нашу сторону. – О, привет, Герка.
– Здорово, Витька, – сказал я.
Хоть он и старше меня в два раза и по всем понятиям в отцы мне годится, он все равно Витька. Ни у кого язык не поворачивается назвать его Виктором, а отчество вообще никто не помнит. Витька и Витька.
– Сделал дубля, а он дурак дураком, – пожаловался Витька. – Иди, ищи, кому сказал.
– Иду, – мрачно сказал дубль и неохотно поплелся прочь.
– Живо!
Дубль прибавил шагу, но, как только скрылся за кустами, снова его сбавил. Дубль несет отпечаток личности своего оригинала. А значит, дубли Витьки, как бы он ни старался, всегда будут наглыми и независимыми.
– Ты бы поздравил человека, – сказал Роман.
– О, – спохватился Витька, – поздравляю. С меня стакан кефира. Кстати, а с чем? Роман вздохнул.
– Как один из его педагогов, ты должен был бы знать.
– Я знал, – сказал Витька, – только забыл. Работы много. Умклайдет вечно теряется. И вообще.
– Хам ты, – сказал Роман.
– Ага, – легко согласился Витька, – уж простите. На втором этаже ближайшего корпуса распахнулось окно и явило бородатую физиономию.
– Корнеев! – заорала физиономия. – Мне тебя еще сто лет ждать? Тебе расчеты нужны или мне их по почте отправить?
– Пардон, – сказал Витька, – Сашка опять ругается. Я вас покину, ладно?
Не дожидаясь ответа, он левитировал. Скорость его была огромна, подлетая к стене здания, он не стал тормозить и пролетел сквозь нее.
– Так и живем, – сказал Роман. – А как там на Родине?
– Все так же, – ответил я.
О намечающихся проблемах я решил ему пока не говорить. Сначала надо с библиотекой разобраться.
Всех сотрудников бывшего НИИЧАВО мучает ностальгия. Только в разной степени. Даже Корнеева, хотя он старается этого не показывать.
А может, Корнеева и не мучает. Все его интересы отданы текущей работе, на остальное ему плевать. Он остального просто не замечает.
Когда в стране началась неразбериха, накрылось финансирование и занятия наукой стали сворачиваться стремительными темпами, коллектив затерянного в Сибири института наконец-таки принял давнее предложение обитателей Шамбалы и всем корпусом переехал в Тибет. Ну, конечно, не всем.
Профессор Выбегалло, например, только узнав о предстоящих переменах, категорически отказался ходить по Мосту, мотивируя свой отказ патологической боязнью высоты. Его примеру последовало большинство сотрудников с заросшими шерстью или покрытыми порезами от бритья ушами. Се ля, как говорит профессор Выбегалло, ви.
Но лучшие люди все здесь, за исключением только патриота Федора Симеоновича, наотрез отказавшегося покинуть Родину.
Мост Шамбалы обладает удивительной способностью отделять зерна от плевел.
Витька Корнеев вообще Моста не заметил. Впоследствии он объяснял, что слишком задумался над теоретическими выкладками Бальзамо, которые тот сообщил ему перед самым переездом.
О чем были эти самые выкладки, Корнеев пояснять отказывается. Но очевидцы говорят, что Корнеев брел над пропастью с таким отсутствующим видом, что они даже стали опасаться, как бы он не сорвался в эту самую пропасть самолично, без участия древних магических сил.
– Как продвигаются твои основные исследования? – поинтересовался Роман, и мне опять стало стыдно.
– Медленно, – признался я, – рутина заедает.
– А ты не торопись, – сказал Роман. – Работа терпеливых любит.
Роман над своей темой работает три часа в день на протяжении последних двадцати лет и считает, что еще лет через десять достигнет результата. Пять часов он спит, а остальное время проводит со студентами. Удивительно, как он ухитрился перекроить свой график, чтобы встретить меня.
Собственно, а зачем? Чтобы просто повидаться? Ну, так повидались бы у Моста, поговорили бы минут десять и разошлись по своим делам.
Или его действительно ностальгия замучила?
Библиотека Шамбалы огромна. Шесть этажей вверх и три вниз, и еще надо учитывать, что на каждом этаже когда-то немного поиграли с пространством, и внутри места куда больше, чем можно предположить снаружи.
Так как Роман является Старшим Наставником, у него действующий пропуск до конца текущего столетия.
Он просто перешагнул порог библиотеки и оглянулся, ожидая, пока я последую за ним.
Попытка попасть в библиотеку, предпринятая магом, не имеющим такого права, карается смертью. Не думаю, чтобы учитель желал для меня такой участи.
Я шагнул.
Ничего не произошло.
– Не верил? – улыбнулся Роман.
Мы поднялись на верхний этаж по винтовой лестнице. Потолок был прозрачным, над головами плыли облака, и солнце освещало мозаичные плитки пола.
На этом этаже хранилась только одна книга. Одно из главных сокровищ Шамбалы.
Книга магов.
На ее страницах записаны имена всех магов, живших или живущих в нашем мире. Как только где-нибудь рождается магический младенец, в книге появляется новая запись. Именно книга ведет учет магов, силой сотворившей ее магии она ведет рейтинги и следит за ростом могущества каждого магического индивидуума.
Если маг умирает, то запись об этом тоже оказывается в книге. По сути дела, больше половины всех существующих на данный момент записей в этой книге посвящены уже умершим магам.
– Что тебя интересует? – поинтересовался Роман.
– Текущий рейтинг.
– Все еще сомневаешься? – спросил он.
– Нет, – покачал я головой.
Роман открыл страницу текущего рейтинга. Моя фамилия красовалась на двенадцатой строчке. В другое время я бы полюбовался этим зрелищем минутку-другую, но страница заканчивалась сороковой надписью, а мне надо было дальше.
Когда мы с партнером в последний раз интересовались своим положением в общемировой классификации, Серега был сто тридцать восьмым.
Его фамилия по-прежнему была в списках, что меня обрадовало несказанно. Потому что это означало, что Серега жив. И он переместился на шесть строчек вверх. Значит, мой друг тоже прогрессирует.
Однако напротив его имени стояло примечание.
– Что это значит? – спросил я Романа.
– «Временно отсутствует»? – Роман почесал свой выдающийся нос. – То и означает. Что твой партнер временно покинул наш мир.
– Серега не умеет открывать двери между мирами.
– Значит, он воспользовался готовым порталом, – сказал Роман. – Или ему кто-то помог.
– Существует способ выяснить, где он сейчас?
– Едва ли. Параллельных миров бесконечность, и мы не знаем, в каком из них он может пребывать. Проще подождать, пока он вернется, и спросить, где он был.
Теперь понятно, почему я не могу до него дозвониться. Даже если в том мире, где он пребывает сейчас, и существует мобильная связь, вряд ли Серегин аппарат попадает в зону роуминга.
– Еще что-нибудь? – спросил Роман.
– Гостевую страничку.
– Изволь.
Гостевая страница книги магов содержит информацию обо всех волшебниках, временно находящихся в нашем мире, но не принадлежащих ему.
Таких было всего шесть. Четыре имени ничего мне не говорили. Зато два были очень даже знакомы.
Гэндальф и Саруман. Без упоминания регалий. Значит, все правильно. Жалко, что невозможно узнать, который из них кто.
Разве что попросить одного из них временно покинуть Землю и посмотреть, чья фамилия останется на гостевой странице. Только вряд ли мне удастся уговорить хотя бы одного из них навестить Шамбалу.
– Ты удовлетворен? – спросил Роман.
– Вполне, – сказал я. – Думаю, что мы можем идти.
– Подожди еще минутку, – сказал он и снова открыл страницу текущего рейтинга. – Ты на двенадцатом месте. Посмотри на восьмое.
К. Криворучкин. Что-то знакомое было в этой фамилии, но подробностей я не помнил. Лицо субъекта отказывалось всплывать перед мысленным взором. Я вопросительно посмотрел на Романа.
– Вы звали его Федотом, – подсказал Роман.
– От, блин!
Костя Криворучкин, получивший свое прозвище в честь одного из персонажей «Республики ШКИД». Помните, был там такой маленький одноглазый хмырь с балалайкой.
Криворучкин не был одноглазым и на балалайке не играл.
Персонажу «Республики ШКИД» однажды была адресована такая фраза: «Ну и гад же ты, Костя Федотов».
Криворучкин учился со мной на одном потоке и любил устраивать однокашникам маленькие подлости. Не настолько крупные, чтобы он вылетел с факультета, и достаточно безобидные, чтобы раз за разом проходить проверку Мостом. Но однажды кто-то произнес в его адрес фразу из старого фильма, и к Косте прилипла новая фамилия. Костя Федотов. А потом для краткости мы стали звать его просто Федотом.
После выпускных экзаменов он исчез. О нем не было слышно несколько лет, зато потом о нем услышали многие.
