Андрей Белянин - Казачьи сказки (Сборник)
Говорят, много чего ещё успел натворить во дворце Жито, пока не был отослан многотерпеливым отцом в Париж, учиться сапожному ремеслу у лучшего в Европе сапожника. Ибо, какое бы поприще ни избрал (или за него ни избрали) королевский отпрыск, пусть даже незаконнорождённый, должен был он в своём деле превзойти всех остальных. Не посрамить крови великой династии Пршемысловичей!
Так это было или не так, мы не знаем. Но как-то раз юношу-сапожника, которого звали Жито, посетил Сатана. Сидя в своей каморке на чердаке, Жито, коренастый темноволосый парнишка с умными, проницательными карими глазами и широким лбом, в этот момент как раз задумался о том, что годы, потраченные на освоение профессии сапожника, прошли зря. Ведь он всегда чувствовал, что не его это дело, душа его никогда не лежала к башмачному ремеслу, как бы ни хвалили его за успехи заказчики. И он понял вдруг, что тщеславие, подстёгивавшее его когда-то стать лучшим женским башмачником славного королевства Чехии и тачать модельные туфли для герцогинь, жен и дочерей членов городского управления, владык, рыцарей и высшей шляхты, не приносит ему больше даже мнимого удовлетворения.
Он хотел настоящей, великой славы, чтобы его уважали и боялись владыки, чтобы гремела его известность по всем селениям и городам королевства и достигла других государств. И уж среди поприщ, на которых можно достигнуть такого, не было сапожного дела. Но где уж этому сбыться? Войны давно не было, и ему, безродному юноше, всё равно не прославиться, не достичь таких высот в ратном деле. Да и не стремилось его сердце к военному искусству, так же как и к его нынешнему ремеслу.
Он досадливо повёл густыми бровями, поджал губы и, глубоко вздохнув, принялся дошивать бархатные башмачки для жены бургграфа, которые надо было дошить до утра вместе с ещё пятью парами. Если будешь отвлекаться на глупые мечты — и дело не успеешь закончить, и на сон совсем времени не останется. Ему и так, с тех пор как все улицы города выложили булыжником, спать приходилось по два-три часа в сутки. Обувь уж больно быстро у людей стаптывалась на каменной мостовой. А завтра очередной из бесконечных дней работы под присмотром и окриками мастера Пепика, владельца обувной мастерской «Для дам, а панам — не дам!» И послезавтра, и после-после, и всю неделю, весь год, всю жизнь… Эти мысли приводили честолюбивого юношу в ужас!
И вот в такой подходящий момент в приоткрытое окно влез Сатана. Хотя принято считать, что он для пущего эффекта неожиданно возникает из ниоткуда, с глухим хлопком воздуха, распространяя вокруг удушливый запах серы. Но на этот раз, по известным ему одному причинам, нечистый предпочел вскарабкаться по стене пятиэтажного дома до самого чердака и влезть в окно. Жито в первый момент, конечно, принял его за вора, недоумевая от такой наглости — мыслимо ли лезть в освещенную комнату совершенно беззастенчиво, не обращая внимания на хозяина?!
Да и что у него воровать? Куски кожи, обрезки бархата? Нитки? Больше в чердачной комнате, которую он снимал, отдавая хозяйке половину своего скудного жалованья, не было ничего, что хоть сколько-нибудь могло бы приглянуться вору. Разве что одежда? Но и на это барахло ни один уважающий себя вор не позарился бы. В комнате с серыми обшарпанными стенами даже мебели почти не было, только стол посередине, за которым парень работал по ночам перед свечным огарком, табуретка да скрипучая сосновая кровать, застеленная старым покрывалом.
Гость был одет в чёрный шёлковый плащ с красной оторочкой, высокие сапоги, а на голове шляпа с плюмажем. Худое подвижное лицо и очень живые жёлтые глаза его были устремлены на юношу и глядели изучающе. Было в них ещё что-то такое, отчего у парня чуть более робкого похолодели бы уши, но Жито отличался бесстрашием.
— Кто вы такой? И что вам от меня понадобилось? — громко поинтересовался молодой подмастерье, не выказывая ни капли страха перед ночным гостем, ведь не он залез без приглашения по водосточной трубе в чужое окно в полночную пору.
— Приветствую тебя, славный юноша! Я тут услышал твои тщеславные мысли и решил заглянуть. Как насчет сделки? — без лишних предисловий деловито предложил новоприбывший, энергично отряхивая плащ от прилипшей штукатурки и пыли.
Хоть слова его и звучали туманно, но не для жителя Праги четырнадцатого века. Жито сразу понял, кто перед ним, но и это его не испугало. Казалось, что в глубине души он даже ждал этого гостя и был готов к встрече с ним.
— Что ты мне предлагаешь?
— То, что сам выберешь.
— И заберёшь в обмен мою душу? — Голос Жито не дрогнул, когда он произносил эти слова.
— Как положено, — кивнул нечистый, усаживаясь на табуретку, постаравшись расположиться на ней с максимальным удобством. Только это было непросто, и Сатана недовольно поморщился. — Вовремя ты меня позвал. Да-да, я не являюсь к тем, кто не готов к заключению со мной стандартной сделки. Но ты весьма вовремя сообразил, что жизнь пора менять. К чему и далее влачить столь жалкое существование? Это просто глупо. Я дам тебе все блага мира, и для начала этой комнате, раз уж нам предстоит провести здесь некоторое время, не помешает стать чуточку уютнее. Люблю окружать себя комфортом…
Он взмахнул полой плаща, и каморка, служившая Жито жилищем последние несколько лет, приобрела такой роскошный облик, каким не обладала даже во времена своей юности, когда дом был только построен. Стены, потолок и пол заблистали свежей краской, вместо единственной табуретки появились два роскошных кресла с резными дубовыми ножками и изящный столик красного дерева, на котором лежали исписанный лист пергамента и большое гусиное перо.
— Значит, в аду комфортно? — спросил Жито.
Ночной посетитель пожал плечами.
— Кому как.
— Понятно, — кивнул Жито, косясь на пергамент и перо.
— Прошу ознакомиться, — неторопливо предложил Сатана, протягивая пергамент Жито. — В наше время много неграмотных, зачитываешь им договор, а они потом жалуются, что их обманули, что такого пункта там не было, они ничего о нём не слышали, а я просто лгун и обманщик.
— Я умею читать, мастер Пепик меня научил, но я ведь ещё не сказал, чего хочу.
— А то я не знаю! Пожалуйста, читай побыстрее, мне надо успеть до петушиного крика заключить сделку с одним иудеем-процентщиком из Еврейского Города. Это, как ты знаешь, на другой стороне Влтавы, и старик, сам понимаешь, до рассвета будет торговаться.
Жито принялся за чтение, пальцы его дрожали, чего с ним до этого никогда не случалось. Но на первой же строчке брови его поползли вверх.
— Я стану колдуном?!
— Тебя в этом что-то не устраивает? Ты станешь величайшим колдуном своего времени! Ты же хотел прославиться и получить богатство и уважение, да плюс чтобы тебя все боялись?
— Твоя правда, всё верно, это меня устраивает, — кивнул Жито, отважно взявшись за перо. — Расписываться кровью? Знаю я ваши ритуалы…
Жито шилом глубоко кольнул свой палец, набрал побольше крови в перо и аккуратно подписался. Только протягивая готовый договор Сатане, увидел, что тот брезгливо морщится и как-то даже позеленел лицом.
— И кто придумал, что я всегда требую подписи кровью? — проворчал он, прикрывая рот рукой в чёрной перчатке. — Мне от её вида плохо становится. Насхледаноу! [2]Увидимся…
Он полез обратно в окно.
— Надеюсь, что это не скоро случится! — крикнул вслед ему Жито и сунул уколотый палец в рот.
Ночной гость помахал ему ручкой, прежде чем его довольно улыбающаяся физиономия растворилась за подоконником.
С этого момента исчез из Праги молодой башмачник, а на его месте появился великий колдун и фокусник Жито!
Много дивных дел натворил он в Праге и за её пределами, разные короли восхищались его искусством, и многие из них мечтали, чтобы он перешёл к ним на службу. Но Жито остался верен своей родине и не захотел покидать Праги и служил только своему государю.
Говорили, что чёрт ему подарил седло, на котором можно домчаться за доли секунды до места назначения, и плащ-невидимку. Обычно ходил колдун в красной курточке и чёрно-крас-ных полосатых лосинах, а лицо его всё темнело из года в год. Пражане называли его за глаза черномазым — в лицо бы никто не осмелился, потому что всяк знал: Жито такое с ним может сотворить, что и на том свете помнить будешь.
Одного трактирщика, говорят, он превратил в чёрного осла только за то, что тот подал ему разбавленное пиво. Целую неделю тот был ослом и, крича по-ослиному, низко кланялся Жито, пока тому не надоело, что за ним повсюду ходит осёл с унылой мордой, и он превратил его обратно в человека, только уши ему оставил чёрные и волосатые. С тех пор трактирщик отращивал волосы, а пиво разбавленное подавал, только как следует приглядевшись к посетителю: мало ли в каком облике явится Жито? Ведь Пражский колдун, как его прозвали, надо сказать, был мастером перевоплощений.
