Михаил Успенский - Приключения Жихаря
Рыжие краснеют легко, охотно и ло любому поводу. Богатырь вскочил и спешно привел себя в порядок.
– Не устаю удивляться причудливым обычаям отдаленных стран и народов, – продолжал живехонький Принцев голос. – Должно быть, ваш похоронный обряд связан с плодородием земли…
– Чтоб ты сдох! – жалобно сказал Жихарь. – Ты откуда?
Лицо Яр–Тура оставалось еще бледным, и ноги не держали, но глаза горели веселым блеском.
«И этот меня на сеструхе приловил, срам какой!» – охнул Жихарь и начал оправдываться:
– Это она сама, правда, хочешь, земли съем? – И потащил в рот добрую горсть. – Я ей говорил – нехорошо, если мы побратимы, значит, она и мне сестра… Куда там!
– Кому вы говорили, сэр брат? – встревожился Принц.
– А у тебя сестра есть? – ответил Жихарь вопросом на вопрос. Царь Соломон три вечера убил на то, чтобы обучить богатыря этому нехитрому приему, успешному во всякой словесной стычке.
– Какая сестра? – Яр–Тур, видно, тоже кое–что усвоил. – Я не уверен до конца и в собственном существовании, а вы говорите – сестра.
Жихарь облегченно выплюнул землю.
– Да это я так – разморило на солнце, вот и почудилось. Не обращай внимания, это меня полуденница морочила. Ты лучше рассказывай, как там.
– Не понимаю…
– Ну, куда ходил, кого видел, пригодились ли мои советы…
– Я по собственной неосторожности напоролся на клык нашего противника – вот и дыра на штанах, и кровь… А больше ничего не помню. Видимо, этот яд не убивает. И теперь я лишен возможности разделить с вами честь победы…
– А вот это ты зря. – Жихарь остался довольнехонек, что Яр–Тур ничего не видел. – Ты, прежде чем свалиться, оторвал ему голыми руками те головы, которые вроде глаз, а мне осталось только добивать.
Жихарь вытаращил глаза и смолк – на могильной земле валялось несколько жемчужин с черного платья.
– А куда подевались всадники?
– Вот этого не скажу. Полетели вперед, только пыль поднялась. Мы им, получается, дорогу открыли. Должно быть, невдалеке город или селение.
Чих–орда зря коней не мучает, появляется сразу под стенами и идет на приступ.
– Отчего же не слышно звуков битвы? В самом деле, с горы, куда уходила дорога, не доносилось никакого шума, не поднимались клубы дыма.
– А давай сходим и посмотрим, – предложил Жихарь, стремясь увести Принца с этого места, где на дороге оставались следы волшебной повозки – ниоткуда возникшие и в никуда обрывавшиеся.
– Извольте, сэр Джихар, – сказал Яр–Тур. – Хотя ноги, надо признаться, словно деревянные.
– Держись за меня, – сказал Жихарь и свистнул Будимира. Ему стало все равно – напорются ли они вновь на Чих–орду или ее противников. Хотелось есть, пить и выспаться как следует.
Пройти пришлось немного – шагов двести или чуть более. Ископыченная дорога обрывалась круто вниз, в пропасть. Дна у нее не было видать из–за клубившегося внизу тумана, да и противоположного края за тем же туманом не наблюдалось. Разлом тянулся и влево и вправо, насколько глаз досягал.
– Не припомню, чтобы на чертеже было нечто подобное, – сказал Принц.
Далеко впереди, если как следует вглядеться, сверкали белые пятна – то ли вечные снега на горных вершинах, то ли облака, освещенные снизу солнцем. Но солнце на закат пока еще не собиралось.
Жихарь осторожно лег на живот и заглянул вниз, потрогал землю и камни.
– Корни еще не успели высохнуть, – объявил он. – Словно земля только что провалилась – без стуку, без грюку… Все вранье! – внезапно решил богатырь. – Это не пропасть, а одна только видимость. Чих–орда уже давно ускакала по дороге, а нам оставила этот морок, чтобы мы не пустились в погоню.
– Ни одному человеку на свете, – сказал Яр–Тур, – не позволю я преуменьшать наших бойцовских достоинств, но и преувеличивать их до такой степени вряд ли разумно.
Жихарь встал, выворотил из земли хороший камешек и, размахнувшись, швырнул его наугад. Камень погрузился в туман, и долго еще ничего не было слышно, потом раздался тупой удар и неожиданно громкий, переливчатый визг.
– Попал! – обрадовался богатырь. Но всякое желание проверять, подлинная ли пропасть, у него исчезло. – Все понятно, – сказал он. – Это Мироед не утерпел, не дождался своего часа, отхватил кусок земли. Братка, покуда твоя душа летала, так ни о чем таком не слышала?
Принц побледнел, хотя бледнеть было вроде уже некуда.
– Там темнота, тишина и ничто, – пробормотал он наконец.
Тут уже и Жихарь спал с лица.
– То есть как? Ты что хочешь сказать? Что вот убьют меня, похоронят – и все? И я ничего не увижу и не услышу, отца с матерью не узнаю?
Принц тяжело вздохнул:
– Похоже на то, добрый сэр брат. От такой лихой мысли Жихаря снова потянуло прыгнуть в разлом и проверить, чтобы уж сразу, да не дал Будимир: взлетел на шляпу, стал бить крыльями по лицу.
– Эй, эй, чего дерешься? – пришел в себя Жихарь и тут же вывел из головы утешную мысль: – Так ты, друг, не по–настоящему умер, вот ничего и не было!
А которые всерьез ходили на тот свет, другое говорят…
Утешение было слабое, ненадежное: Жихарь ездил в дружине с двенадцати лет, и покойников видал–перевидал, и Принц совсем недавно лежал мертвее мертвого… «Да мы уже в Навьем Царстве, – в который раз подумал богатырь.
– А там если еще умрешь, так точно ничего не будет…»
Чтобы отвлечь голову, он достал золотую ложку и положил ее на плоское место. Стебель устремился прямо в сторону пропасти.
– Не обойти, значит, ее, – сказал Жихарь. – Нашей дорожке край вышел…
– Как хотите, сэр брат, – сказал Яр–Тур, – а я назад не поверну.
– Да никто назад не собирается. Я только говорю, что не обойти нам ее.
– Мы сплетем веревку, – оживился Принц и вдруг помрачнел: должно быть, видел там не только темноту.
– Могилу не годится оставлять пустой, – вспомнил Жихарь. – Нужно похоронить в ней кого–то другого и зарыть. Иначе она все время будет тебя ждать, а ты о ней думать и спотыкаться на ровном месте.
– Брат, уж не собираетесь ли вы зарыть какого–нибудь несчастного прохожего?
– Вовсе не обязательно человека. Будимир, хороший мой, ты бы поискал кого подходящего.
Петух неохотно слетел со шляпы.
– Хуже нет на живого могилу оставлять…
– Может быть, бросить туда чудовище?
– Нет, пусть страхоила птицы растащат… Ходил Будимир недолго и недалеко, нашел на дороге раздавленную копытом полевую мышь. Жихарь торжественно раскачал убиенного зверька за хвостик и бросил в яму, а потом нашел костяную лопатку и принялся кидать землю, приговаривая:
Из–за леса, из–за гор Едет старый Свдтогор.
Не на добром на коне – На неструганом бревне.
Он без носа, без ушей, Полна пазуха мышей.
Мышки плачут, а ползут, Тело белое грызут.
Одна мышка околела, Всему миру надоела.
Стали мышку хоронить, Она стала говорить:
«Вы не бейте меня в лоб, Не валите меня в гроб, Я накрашусь, наряжусь, Добрым людям пригожусь:
Стану горе горевать, Стану в поле полевать.
Буду пряжу я сучить, Красных девушек учить
И старухам на корысть Светлый месяц буду грызть, Воды чистые мутить, Шутки смертные шутить.
А поганым на беду Лихорадку наведу, Чтобы ложку сирота Не тащил бы мимо рта…»
Принц присоединился к побратиму, и вдвоем они скоро закидали яму.
– Эх, помянуть нечем, – пожалел Жихарь. – Хотя… Давай–ка у ордынцев еще в шатре посмотрим.
– Вот подлинные храбрецы! – воскликнул Принц. – Как дружно они бросились в пропасть по приказу вождя!
– Вам, королям, только таких дураков и подавай, чтобы в любую дыру кидались по приказу. Да и почем ты знаешь: может, был там и мост, только не для нас?
Или земля им вслед обрушивалась? Дело темное…
– Непонятно, почему они не оставили стражу ни при нас, ни при шатре, – сказал Яр–Тур.
– Ну, это–то как раз понятно, ты Чих–орды не знаешь. Она может ходить только в полном составе. Вот ты же не можешь переложить руку с одного колена на другое, чтобы, скажем, мизинный палец на прежнем месте остался?
Так и они, всегда вместе, такой порядок.
– Постойте, сэр брат, – сказал Принц. – Помнится, вы говорили, что сын сэра Чихана убит вашей рукой – Стало быть, он пребывал отдельно?
– Вестимо, отдельно. Я его нарочно стерег. Он ведь захотел отроиться от главной орды, свою завести. Они, знаешь, живут пчелиным обычаем; чтобы образовать свой рой, всегда уходит младший сын. Тут уж люди не зевай, бей, покуда не размножился. А плодятся они, ты и не поверишь как…
Когда Жихарь был еще маленьким Жихаркой, его пестуны Кот и Дрозд держали при лесной разбойничьей избушке пасеку, так что про пчел богатырь знал очень много. А Принц не успел как следует разглядеть пленителей, вот и верил всему.
