Ярослав Петрашко - Черный бульвар
– Очень скоро, возможно, даже сегодня вечером, появится наш должник, чтобы получить то, что ему давно причитается. Вряд ли он захочет уплатить по счету. Одним словом, нам сегодня или в ближайшее время предстоит серьезная драка. Как ты понимаешь, мне в этом бою, в силу моих качеств и способностей, придется вступить с ним в непосредственный контакт, чтобы дать тебе возможность выстрелить. Я буду отвлекать его, связывать свободу его действий, а оружие будет, скорее всего, находиться у тебя. В нужный момент ты либо передашь его мне, либо выстрелишь сам. Запомни, ты не имеешь права приближаться к нему, расстояние между вами должно превышать (постоянно!) длину его прыжка, а это - величина критическая, потому что примерно на такую же дистанцию бьет лепаж. Конечно, самым лучшим выходом из этой ситуации было бы, если б мне удалось покончить с ним самостоятельно. В начале я попробую так и поступить. Однако чутье подсказывает мне, что он прежде всего попытается расправиться с тобой, понимая, что ты - менее опасный противник. И тогда мне придется использовать все свои возможности, чтобы сбить его с толку и заставить ввязаться в схватку со мной, в этом случае придется выбирать удобный момент, чтобы ты мог относительно безопасно приблизиться к нему и всадить пулю в какой-нибудь наиболее открытый его бок. Признаюсь, за исключением случая на бульваре, когда я, по сути дела, сбежал от этой твари, мне не приходилось драться с вервольфами. Не исключено, что раны, которые я получу, могут оказаться, как это ни маловероятно, смертельными для меня. Смерти я, как тебе известно, не боюсь. Но твоя судьба не может меня не волновать. Я не просто привязался к тебе, как к другу и своему собрату. Ты стал частью моей души, и когда я понял, что в случае моей истинный смерти там, за барьером, меня ждет только Небытие, я решил позаботиться о той части своей души, которая… Извини, я что-то стал косноязычен. Сказывается твое влияние. Вампиру нельзя быть гуманистом, это вредно для его здоровья. Короче, я составил и оформил у нотариуса завещание, согласно которому все мое движимое и недвижимое имущество полностью отходит тебе, за вычетом предусмотренных в таких случаях налоговых отчислений. В денежном выражении это составит примерно около четырех миллионов американских долларов и около десяти миллионов новых рублей. Последняя сумма приблизительна, поскольку она обобщенно выражает имеющиеся на моих счетах накопления в денежных единицах других стран. Из недвижимости главное - моя квартира и тот самый пресловутый замок в Румынии, который завещан мне моим таинственным дядюшкой и где я так и не удосужился побывать. Кстати, если потерь с нашей стороны не будет, я в ближайшее время организую нам с тобой тур в Румынию, и мы все внимательно осмотрим, а если понравится - то поживем там. Я чувствую потребность переменить обстановку… Вот. Так что, имей это ввиду.
Саша продолжал молчать, следя за уносимыми ветром табачинками. Ян выбросил пустую сигарету, достал новую и с третьей попытки закурил ее (мешал бриз).
– Ты ничего не ответил мне, Алекс. Может быть, тебе что-то непонятно?
– Нет, мне все понятно. Но мне ничего от тебя не нужно. Хоть я и благодарен тебе за заботу, но лучше бы этого ничего не было вообще - ни нашей дружбы, ни этого завещания. Ян приподнял бровь и едва заметно усмехнулся. - За что я всегда ценил тебя, мой правдивый брат, так это за искренность в чувствах. Я понимаю тебя. Ты продолжаешь вменять мне в вину гибель Наташи. Что к, может быть, ты и прав, как говорится, по большому счету. Только позволь мне ответить откровенностью на откровенность. Виноват в ее гибели исключительно ты сам. Не согласен?
– Согласен. После того, как ты сделал меня получеловеком (или недочеловеком, что вое равно) я должен был порвать с нею всякие отношения, а я, по слабости своей, этого не сделал.
– Это во-первых. А во-вторых, ты бы мог послушать меня и не приходить к ней в это опасное время. И, в-третьих, ты бы мог не удаляться от нее, а приблизить ее к нам, введя в наш круг. Ты бы мог сделать ее Вечной, а следовательно, равной нам.
– И ты смеешь это говорить мне? Мне?! Да знаешь ли ты, что по твоей милости у меня не осталось никаких целей в жизни, кроме утоления своего патологического голода и мести?! Да зачем т а к а я Вечность мне, зачем она ей? А ты-то сам доволен? Не думаю, иначе ты бы не стал заражать меня этой неизлечимой болезнью только ради того, чтобы составить себе компанию! Если отмести этот твой романтически-вампирический вздор, то ты похож на обычного наркомана, который, сознавая свою неполноценность, силком втягивает в наркозависимость нормального здорового человека, чтобы тот разделил его мучения и было с кем поговорить!… Впрочем, извини. У нас впереди серьезное дело и не стоит бередить старые раны. Забудь обо всем, что я сказал. Это - мое дело, и когда-нибудь я эту проблему так или иначе решу.
Ян докурил и отправил окурок в дальний полет к шумевшему внизу «графопаду».
– Да что там, ерунда. От всей души желаю тебе найти это решение, но только помни: у тебя в запасе -Вечность. И ни минутой больше. Идем вниз, мне надо забыться, укрыться и подремать. А то уже солнце восходит и эта картина мне нравится еще меньше, чем наш разговор.
Суббота, 2 0 сентября, 21 - 30.
Сергей Снег, полулежа на диване в своей комнате, листал вечерние газеты. Он только что вернулся с улицы, где и купил их в угловом киоске. Нужной ему информации в сегодняшней прессе не было, самое главное он уже знал из вчерашних выпусков: Сашу и Яна следовало искать в Графском. Наблюдение с него не сняли, последний выход из дома подтвердил это. Двое молоденьких ребят из наружной службы продолжали сидеть в сиреневых «жигулях» достаточно неприметных для неискушенного взгляда, однако для старшего инспектора это могли быть хоть одетые по всей форме полицейские в патрульном автомобиле с «мигалками», включенными на полную мощность. Собственно говоря, они особенно и не таились, провожали его пристальными взглядами, и это напоминало не скрытое наблюдение, а скорее этакий неафишируемый из деликатности конвой. Тем лучше. Значит, это, скорее всего, не специалисты и от них можно будет оторваться без проблем. Уходить следовало именно сейчас, так нужно было еще раздобыть машину, чтобы добраться до Графского ближе к полуночи. Снег знал, что окно его комнаты хорошо просматривается с улицы и это давало ему возможность сбить наблюдателей с толку несложным трюком. Инспектор вытащил из шкафа кожаного болвана, используемого в качестве тренировочной груши-макивары.У болвана было подобие головы, рук и плеч. Большего не требовалось. Снег обрядил его в свой купальный халат, набросив капюшон на головной выступ. Маскируя свои действия настольной лампой, установленной на подоконнике, и «засвечивающей» портьеру, усадил болвана в кресло спиной к окну, включил телевизор, стоящий напротив, и, передвигаясь на четвереньках, погасил лампу. Теперь единственным источником света стал экран телевизора. Кресло с сидящей имитацией человека, закутанного в купальный халат, отбрасывало на портьеру вполне правдоподобную тень, что должно было убедить наблюдателей с улицы в том, что старший инспектор продолжает находиться в квартире перед телевизором. Тетка, в последнее время откровенно избегавшая его, уехала на выходные к подруге и проблемы не представляла. Снег оделся, как человек, собирающийся на вечернюю оздоровительную пробежку: спортивный костюм с легкой курткой и кроссовки, нацепил было подмышечную кобуру с «люгером», потом усмехнулся и спрятал оружие обратно. С собой он взял только деньги и небольшой фонарик.
Из дома инспектор выбрался тем путем, которым сотни раз пользовался, будучи мальчишкой, когда убегал гулять по вечерам, обманывая теткину бдительность: через достаточно большое окно туалета, выходящее на плоские крыши, ступеньками спускающиеся к широкому каменному забору на соседней улице. Дождавшись момента, когда и без того немноголюдная улочка опустеет, Снег мягко, почти бесшумно спрыгнул на асфальт и скрылся в подворотне проходного двора, которым можно было выйти на Черный Бульвар почти в двух шагах от того места, где караулили его наблюдатели…
…Машину он заполучил неожиданно легко: когда он пил воду из автомата у небольшого кафе, проверяя по отражению в зеркальной витрине, нет ли «хвоста», у бордюра затормозила бежевая «волга» из которой с трудом выбрался полный пожилой мужчина. Мужчина хрипел и задыхался.
– Ради Бога, - сипел мужчина, - У меня приступ, вызовите «Скорую»!
– Конечно, конечно, - подхватил его под руку Снег, - давайте я усажу вас вон на ту лавочку и мигом сбегаю в кафе, там должен быть телефон.
Он увел его в непроницаемую тень лип Черного Бульвара и оттуда раздался короткий не то стон, не то хрип. Через минуту Снег вынырнул из темноты, торопливо огляделся и, засунув в карман бумажник и права толстяка, прыгнул в машину…
