Артем Тихомиров - Брачные игры чародеев
— Я могу открыть вам портал прямо к месту назначения. К вам домой, Невергор.
Старик улыбался совершенно по-злодейски. Ну и как я могу доверять ему после этого?
— Я надеюсь, — задрал нос Леопольд, — это не очередная твоя выходка, дедуля?
— На твоем месте я бы помолчал, — гаркнул в ответ Вольфрам. Его лицо стало красным, и существовала опасность, что это и есть признак начинающегося рецидива.
— Мир, мир! Будьте любезны, граф, отправьте нас побыстрее в мою скромную хижину, — сказал я, оттесняя Леопольда за спину.
Старик мрачно пробурчал несколько уничижительных замечаний в адрес современной молодежи и потер руки с тем же противным пергаментным звуком. Он сказал нам не шевелиться, а сам принялся делать дирижерские пассы. Его манера колдовать была старомодной и вела свою родословную, наверное, еще с тех времен, когда на месте Мигонии шумели зеленые дубравы и квакали болотные лягушки. Теперь так не чародействуют, а жаль — в этом антиквариате присутствовала некоторая прелесть.
Не успев толком ею насладиться, я почувствовал сильное кружение. Потом произошел сильный наскок, словно на всем ходу в меня врезался двухголовый Гамб. Леопольд мяукнул и мешком повалился на мой любимый ковер, устилающий гостиную. Ту самую, куда недавно бесцеремонно вторгся Вольфрам Лафет Первый.
Шмяк! Это я приземлился рядом. Треснувшись затылком, Браул Невергор некоторое время не мог понять, где пол, а где потолок, но на помощь мне пришел друг детства.
— Живой? Бра-аул?
Леопольд пощелкал пальцами перед моим лицом.
— Мы умерли? — спросил я, очень надеясь, что это обстоятельство избавит меня от необходимости переться в Волшебную Страну и добывать Тигриного Жаворонка.
— Нет.
— Со своей стороны, замечу…
Но в тот же миг Леопольд схватил меня за руку и поставил по стойке смирно. Стойка была далека от совершенства — ноги, видите ли, подгибались, — поэтому чародей просто привалил меня к стенке. Отбежав к запертой двери гостиной (это я ее запер снаружи), Леопольд обернулся — его внимание привлек звук моего падающего тела.
— Браул, я тебя не узнаю, — сказал Леопольд, делая еще одну попытку вернуть меня в мир прямоходящих. — Сколько помню себя и тебя, ты всегда излучал энергию и улыбался до ушей!
— Те времена прошло безвозвратно, — промычал я.
Удар затылком об пол был слишком сильным. Если со мной произойдет еще что-то подобное, меня можно будет без сожаления отнести старьевщику.
— Ты пессимист.
— Станешь пессимистом, когда тебя вот так роняют, словно ты саквояж, а не живой волшебник.
— Побывал бы ты в шкуре фокстерьера, — сказал Леопольд.
— Однажды я был котом.
— Ну и как?
— Ничего хорошего.
Леопольду пришлось применить некое взбадривающее волшебство, после которого я окончательно пришел в себя и смог приступить к текущим делам.
Однако вот странность: пространственная аномалия исчезла. Она точно была здесь после визита Вольфрама, оставалась на месте, когда я выходил из дома, но сейчас ее и след простыл. Гостиная выглядела, как гостиная — и ничего больше. Узелок, завязавшийся на теле нашего континуума, благополучно развязался.
Я озадаченно скреб затылок, не обращая внимания на попытки Леопольда штурмом взять закрытую дверь.
Бывает, что аномалии рассасываются непроизвольно, и мне бы только радоваться, что я избавлен от необходимости зашивать дыру собственными руками, но червячок сомнения все-таки точил мою душу.
Когда живешь в обществе таких, как Тристан Профитроль, и водишь дружбу с Вольфрамами, привыкаешь во всем искать подвох.
— Ты долго будешь стоять, как фонарный столб? — спросил Леопольд, мертвой хваткой вцепившись в дверную ручку. — Это я так… если ты очень занят, то…
Я объяснил ему про аномалию, на что он ответил, что и знать о них не желает во веки веков, а волнует его сейчас единственное: как быстрее прижать к груди свою возлюбленную. Речь, конечно, шла об Ирме Молейн. Вряд ли Леопольд настолько изменился, чтобы воспылать чувствами к Фероции.
Исходя из тех сведений, которыми я владел до ухода, Ирма должна была как раз находиться в моем доме и сморкаться в платки, услужливо подносимые Селиной. Чтобы Леопольд не обрадовался раньше времени, я не стал сообщать ему эту новость. Если бедняжка успела помереть от горя, мое известие будет некоторым образом не к месту.
Чародей отлепился от двери и утер пот со лба. У него еще оставались силы проклясть всех дверных дел мастеров в королевстве. Я успокоил беднягу сообщением, что на замке лежит заклинание и что сейчас я его сниму.
— Ну? — спросил Леопольд.
Дверь не открывалась.
— Теперь надо повернуть ключик с другой стороны, — ответил я.
Чародей вскипел и проклял всех ключевых дел мастеров и их родственников. Досталось и тем, кто в стародавние времена изобрел врезные замки.
— Выход один, — сказал я. — Придется орать и вопить во всю глотку, чтобы нас услышала Селина.
— Кто такая Селина?
— Новая служанка.
— А где старая? Та кошмарная карга?
— Она сменила среду обитания. Теперь живет в аквариуме.
— Твой дом подозрительно напоминает палату для бесноватых, Браул.
— Знаю.
Делать ничего не оставалось. В течение десяти минут мы орали, стучали в дверь и выли на разные голоса. Я пытался колдовать, чтобы подать находящимся в доме существам какой-нибудь сигнал, но удар затылком не позволил мне сосредоточиться должным образом. Леопольд, пребывая в состоянии нездорового возбуждения, вообще чуть не спалил сам себя. Я вовремя остановил чародея. Его одежда уже начала дымиться.
— Так, спокойно, — сказал я.
— Клянусь, еще немного — и мне придется применить геомантию!
— Знаю, знаю… Это мы всегда успеем.
— Я хочу к Ирме.
— И это знаю…
Тут с другой стороны раздались шаги, и Селина спросила, кто мы и что тут делаем.
Я объяснил, чему маленькая блондинка несказанно удивилась.
— Тебе надо найти ключ, он в моих штанах, которые остались в спальне. А потом ты вернешься и сунешь ключик в замок…
— Ваше сиятельство, уж с этим я как-нибудь справлюсь, — ответила Селина, удаляясь.
— Вот видишь, — сказал я, утирая трудовую испарину с алебастрового чела.
— Вижу. Живи я такой кошмарной жизнью, я бы давно…
— А я рассчитывал на малюсенькое слово благодарности.
— Малюсенькое слово благодарности! Устраивает? — пробурчал Леопольд.
— Мне надо тебе кое-что сообщить, мой старый друг…
Ничего сообщить я не успел. Селина материализовалась по другую сторону порога и заскрипела ключом в замке.
Мы встретились, словно брат и сестра — улыбаясь. Только сословные нормы не позволили мне заключить эту прелестницу в жаркие объятия.
— Как дела? — спросил я, хватая свободной рукой Леопольда за шиворот. Он хорошо взял с места, но моя хватка была железной. Потеряй я бдительность хоть на секунду, чародей уже был бы в двух кварталах от моего дома.
— Дела преотлично, граф… — сказала служанка.
Извивающийся и изрыгающий проклятия Леопольд ее ничуть не удивил. После общения с Тристаном и работы в герцогской цитадели эту девицу ничто не способно было поразить.
Чародей затих. Его внимание приковала Селина. Будь он до сих пор фокстерьером, я бы назвал этот взгляд взглядом, брошенным на большую сочную сардельку.
— Дела преотлично. Кроме одного. Тристан сбежал.
— Что???
— Как есть — сбежал. Дал деру вскоре после того, как вы ушли.
— И?
Блондинка пожала плечами.
— Откуда мне знать? Я вышла из дома и покричала. Он, конечно, не отозвался, и я прекратила кричать, думая, что глупо изображать из себя пастушку, которая сзывает…
— Селина, Селина, это катастрофа! Вы видели наводнение?
— О нем кричали люди, пробегающие по Радужной улице. Я думала, они шутят.
— Так вода сюда не добралась?
— Нет.
— Какое наводнение? — спросил Леопольд, отрывая взгляд от служанки.
— Я мертвец, я мертвец, я мертвец… — пробормотал я.
— Почему?
Народ хотел знать.
— Юный герцог сбежал, и если он попал в бурные воды, представьте, что могло случиться! И это я виноват! Вместо того чтобы посадить его на цепь в подвале, я позволил ему свободно разгуливать по дому!
— А кто такой Тристан? — спросил Леопольд.
Через секунду я с громким криком зачем-то взбегал на второй этаж. Потрясенный ужасными известиями, Браул так и не услышал предупреждения, исходящего от Селины. Он вообще потерял способность соображать, а потому, заскочив в комнату, где мы недавно ворковали с Фероцией, замер как вкопанный. Было чувство, что передо мной незримая стена.
Мои волосы стояли дыбом, глаза, наверное, выскочили из орбит и покачивались на ножках, словно у краба, а цвет лица вообще нельзя было определить.
