Владимир Тимофеев - Игрушечный мир. Отдохнем по-взрослому (СИ)
– Римма Юрьевна, – заключил я. – Да, действительно. Всё просто.
– Ну, вот видишь, – улыбнулась жена и решительно подтолкнула меня в сторону отельного бара. – Всё, иди. Я тебя возле ресторана подожду. Давай.
Спорить я с ней не стал. Но…
«М-да. Совсем я, выходит, женщин не знаю. Официантку она вроде как за соперницу держит – не пойму, почему, но держит – и в то же время в бар меня одного отпускает. Чудно, ей-богу».
Глава 25. Римма и Пётр
Бар в этот час был практически пуст. Впрочем, оно и понятно, весь народ сейчас в ресторане, ужин небось поглощает, а сюда лишь через часик-другой подтянется, к ночи поближе. Вот тогда-то и закипит здесь жизнь. Настоящая. А пока… Пока я смог разглядеть только одного посетителя – того самого бритоголового Петруху с Уралии, который давеча сцепился с паном Костенко.
Обладатель бычьей шеи и толстенной золотой цепи в гордом одиночестве восседал за одним из столов, уныло разглядывая десяток пузатых бокалов, выстроившихся перед ним на столешнице. Девять посудин были пусты, и лишь в самой крайней что-то еще плескалось. На самом донышке.
– Здорово, Петро, – поздоровался я, присаживаясь рядом. – Семёныча-то куда подевал?
– А, Андрюха, – отозвался Пётр, приподнимая недопитый бокал. Качнув рукой, будто взбалтывая посудину, он опрокинул в рот остатки горячительной жидкости, а затем, окинув мутным взором опустевшую емкость, посмотрел на меня:
– Слабоват оказался Семёныч. Сбежал, блин. По соточке с ним всего-то и накатили.
Сказал и вновь принялся разглядывать бокалы.
– Слушай, Петь. Ты тут случайно камушек на полу не находил? – поинтересовался я, демонстрируя пальцами размеры пропажи. – Маленький такой. Серый.
– Камушек? – удивился Пётр. – Неа. Не находил. Хотя…
Повернув голову к барной стойке, он неловко взмахнул рукой, подзывая официантку:
– Риммуль! Повтори-ка нам еще пару дринков.
Общепитовская дива подошла к нам секунд через десять. Цокая высокими шпильками по плиточному покрытию пола, держа в руках небольшой круглый поднос с одиноким бокалом. Вид у нее при этом был весьма и весьма недовольный. «М-да, странно. Вроде бы, наоборот, радоваться должна, что выгодный клиент подвернулся». Сняв с подноса бокал, она поставила его на стол, затем развернулась в мою сторону и как ни в чем ни бывало произнесла:
– Good evening! Would you like to order anything?[3]
Ее и впрямь звали Римма – по крайней мере, это имя было обозначено на бейджике, прикрепенном к форменной блузке. А еще она была красива. На самом деле красива, хотя, конечно, и не совсем в моем вкусе. И, кстати, никакого недовольства на ее лице уже не наблюдалось. Только лучезарная улыбка и ничего больше.
– Ноу ордер, спасибо.
Поняв, что заказа не будет, девушка кивнула и уже было собралась удалиться, но ее неожиданно остановил Пётр:
– Риммуль. Джаст э момент. Дело у нас тут одно. Ван мэттэ.
Римма слегка поморщилась, но всё же обернулась к клиенту. А тот, довольно ощерившись, продолжил:
– Это дзис из май френд. Андрюха его звать, хиз нэйм у него такое. И он тут это… лост кое-чего.
– Lost?[4] – удивилась официантка.
– Ю си, айв лост хиа ван тсинг, – пояснил я.
– What’s the thing?[5] – поинтересовалась она.
– А литл стоун. Литл грей стоун. Итс э май талисман.
– Talisman? Such as rabbit foot?[6] – уточнила красотка из бара.
– Ага. Йес. Только не лапка, а камень. Литл грей стоун. Дид ю хиа носинг фаунд?
Девушка покачала головой. С видимым сожалением.
– I’m sorry. Nothing, – однако тут же встрепенулась, предложив. – But if you like I can ask the bartender[7].
– Да нет, спасибо. Не надо спрашивать, лучше я сам поищу. Лук фор ит майселф.
– O’key, – согласилась Римма, прижав руки к груди. – I’m sorry. I can’t help you[8].
Очень, к слову, потешно это у нее получилось, поскольку к груди (между прочим, весьма аппетитной) она их прижала вместе с подносом. Проследив за моим взглядом, девушка немного смутилась. Впрочем, смущение ей шло. По крайней мере, она больше не казалась мне холодной красавицей, дежурно улыбающейся каждому встречному, возжелавшему заглянуть в гостиничный бар.
– I’m really sorry[9], – повторила она. Потом развернулась и, бросив уничижительный взгляд на Петра, гордо прошествовала к барной стойке. Походка у нее, кстати, оказалась замечательная, в том плане, что так соблазнительно раскачивать бедрами сумела бы далеко не каждая. Тут ведь, сами понимаете, важна не только внешняя красота, тут ведь еще и чувствовать надо. Как подать себя, как правильно впечатление произвести, как… «М-да. С такой походкой ей бы на подиум выходить, а не в баре работать».
Как выяснилось, подобная мысль посетила не только меня. Петруха, оказывается, это тоже отметил.
– Эх! Хороша девка! – пробормотал он, когда красавица уже скрылась за стойкой. – Блин, рождаются же такие.
– Хороша Маша, да не наша, – охолонил я его, мысленно усмехаясь.
– Еще не вечер, – многозначительно подмигнул мне Пётр. – Посмотрим. Авось и сладится.
– Ну тогда бог в помощь. Ты, главное, не тушуйся, – рассмеялся я, хлопнув его плечу. – А я… Пойду-ка я пока камушек свой поищу.
– Ищи, – махнул рукой бритоголовый уралец, а затем, потеряв ко мне всяческий интерес, опять принялся гипнотизировать взглядом батарею стеклянных бокалов, выстроившихся перед ним на невысокой столешнице.
По полу я шарился минут десять. Света в помещении не доставало, да и тяжело было передвигать туда-сюда диваны и кресла в надежде найти под ними совсем небольшую вещицу. Сами ведь понимаете, камушек мог закатиться куда угодно. И в угол куда-нибудь, и под стол, и под кресло. А то и вообще под барную стойку…
Увы, поиски мои успехом так и не увенчались.
Устало опустившись на плиточный пол, я утер пот со лба и попытался сообразить, что делать дальше и как мне теперь отыскать свой потерявшийся талисман. Не сквозь землю же он в конце концов провалился. Наверняка ведь лежит сейчас где-нибудь, хозяина дожидаясь. Или, может, нашел его уже кто-то? Вот только кто? Эх, знать бы, кто именно, решил бы проблему – он же никому кроме меня не нужен, так что…
– Is it all right for me to help you?[10] – неожиданно прозвучало возле самого уха.
Я обернулся. Рядом со мной присела на корточки та самая официантка. Та, которая Риммой звалась. Присела, аккуратно оправив короткую юбку и посмотрев на меня вопросительно.
Я пожал плечами.
– Let’s look for it together. If you don’t mind[11], – продолжила девушка.
Что ж, коли хочет помочь, возражать не стану. Может, и вправду вместе у нас лучше получится.
Последующие пять-семь минут мы вместе с Риммой ползали между диванов и кресел, двигали мягкую мебель, переворачивали столы, шарили руками по плитке. Увы, опять с тем же разочаровывающим результатом.
– I’ve got nothing. It’s a pity[12], – произнесла, наконец, девушка, поднимаясь, отряхивая пыль с колен.
– Мне тоже жаль, – развел я руками, подводя итог нашим поискам.
– I’ll ask around here, – предложила она через секунду. – Of course if you allow me[13].
– Да можно, конечно, – разрешил я, вздохнув. – Спрашивайте. Может, и впрямь получится чего-то узнать.
Римма улыбнулась, пожала смущенно плечами и, кивнув на прощание, уплыла в неизвестном мне направлении. Впрочем, вру, вовсе не в неизвестном. Удалилась она опять туда же, к барной стойке. Всё так же соблазнительно покачивая бедрами. «Н-да, надо бы Жанне как-нибудь намекнуть, чтобы тоже так, хм, попробовала. Хотя… вряд ли – она ведь шпильки принципиально не носит. У нее и без шпилек… нормально все. Даже более чем». При мысли о жене на душе у меня потеплело. И я тут же вспомнил, что она ведь, бедная, ждет меня сейчас возле ресторана. Уже, наверное, полчаса как ждет, извелась, поди, вся, а я, блин, все это время в баре прохлаждаюсь, с красотками местными шуры-муры кручу. Ну, то есть не кручу, конечно, а просто общаюсь, но, тем не менее, плюсиков в копилку сей факт не прибавит, это уж точно. В общем, мне стоило поспешить. И чем скорее я покончу с делами, тем лучше. И потому… потому я вновь подошел к Петру и уселся напротив.
– Слушай, Петро. Хочу тебя попросить кое о чем.
– О чем? – вяло поинтересовался он, рассматривая опустевший бокал.
– Будет возможность, поинтересуйся у местных о камушке. Хорошо? Жаль, если он потеряется.
Пётр кивнул, а затем неожиданно уперся в меня хмурым взглядом:
– Гад ты всё же, Андрюха. Как есть, гад.
– Чего это? – удивился я.
