Терри Пратчетт - Цвет волшебства (сборник)
— Вроде как «Всем пока».
— А как же обязательная перестрелка со стражей? Её что, не было?
— Видимо, не было.
— И это называется побегом? — разочарованно протянул Ч.С.Достабль. — И чего только я сюда пёрся? А ведь у меня было отличное торговое место на Гале. Но что, спрашивается, за казнь без хорошего пирога? — Воровато оглядевшись, он наклонился поближе к Ринсвинду. — Кстати, что бы там ни говорили, на Гале очень даже неплохо. Деньги там такие же, как везде, вот что я тебе скажу.
— Гм… да. Наверняка. Иначе это были бы… другие деньги, — согласился Ринсвинд. — ТАК ВОТ, раз уж вечер для тебя всё равно испорчен, может, ты мне подскажешь, в какой стороне тут доки?
Лицо Достабля выразило некоторую неуверенность. Ринсвинд сглотнул. На него нападали пауки, злющие люди с копьями и падучие медведи. Но момент истины в его общении с этим континентом настал только сейчас.
— И знаешь, — добавил Ринсвинд, сглатывая, — я… я даже… готов… кое-что у тебя КУПИТЬ!
— Верёвку?
— Нет, не верёвку. Только не верёвку. Гм-м… я понимаю, мой вопрос может показаться весьма эзотеричным, но все-таки — что за начинка у тебя в пирогах с мясом?
— Мясо.
— И какое же?
— О, я вижу, ты истинный любитель ДЕЛИКАТЕСНЫХ пирогов с мясом…
— Понятно. Они, стало быть, с деликатесами внутри?
— Точняк.
— И ты можешь сказать, что у них внутри, только после того, как покупатель откусит?
— Ты что, намекаешь, что мои пироги недостаточно высокого качества?
— Выразимся так: я лишь предполагаю подобную возможность. Ладно уж, попробую деликатесный.
— Молодчага. — Достабль пошарился в едва тёплой половине лотка и вынул оттуда пирожок.
— Так… что там за мясо? Кошачье?
— Да ты что! Баранина куда дешевле кошатины.
Достабль плюхнул пирожок в миску.
— Что ж, тогда… — Ринсвинд чуть не подавился. — О нет, только не надо лить сверху гороховый суп! Ну почему вечно этот гороховый суп?
— Будь спок, друг. Он отлично обволакивает желудок, — успокоил Достабль, доставая красную бутылку.
— А это что?
— Настоящий кетовый чуп, друг.
— Ты залил мне мясной пирог гороховым супом и думаешь, что я ещё буду сдабривать все это… томатным соусом?
— Неплохая цветовая комбинация, а? — просиял Честная Сделка Достабль, вручая Ринсвинду ложку.
Ринсвинд потыкал ею в пирог. Тот мягко ударился о стенку миски.
Что ж, была не была… Он ел сосиски в тесте Себя-Режу-Без-Ножа Достабля и разноцветные древние яйца, которыми торговал Сам-Себе-Харакири Достаби. И при этом он, Ринсвинд, выжил — хотя некоторое время желал себе смерти. Более того, он ел более чем подозрительный кусь-кусь Аль-Джиблы, пил кошмарный яковый чай Да-Не-Достигнуть-Мне-Никогда-Просветления Достабланга, проталкивал себе в горло чудовищный сморгасброд Доста Достаблессонсона, старался глотать, не жуя, куски мороженной гадости, поставляемой исключительно Да-Пнут-Меня-В-Заледеневшую-Дырку Достабукки (при одном воспоминании об этом желудок вставал на дыбы: в конце концов, одно дело — освежевать выбросившегося на берег дохлого кита, и совсем другое — оставить его там валяться, пока он сам не взорвется). А уж что до зелёного пива, сваренного Подавись-Мною-Собственные-Дети Достабля-Стабля…
Всё это Ринсвинд ел и пил. В какой бы уголок мира его ни заносило, из туземной первородной глины неизменно вылезал какой-нибудь скользкий тип, предлагающий ему местный деликатес. Это ведь не более чем пирог. Ну что такого особого может быть в пироге? Впрочем, нет, сформулируем иначе… Насколько ОСОБЕННЫМ может оказаться пирог?
Ринсвинд откусил.
— Хорош пирожок? — заботливо осведомился Ч.С.Достабль.
— О боги… — выдавил Ринсвинд.
— И это не просто какой-нибудь протёртый горох, — продолжал Достабль, пытаясь заглянуть в глаза Ринсвинда, которые были устремлены в разверзшуюся перед ними вечность. — Этот горох протирал главный специалист города по протиранию гороха.
— СПАСИТЕ…
— Эй, господин, с тобой все в порядке?
— Он как раз такой… как я и ожидал…
— Вот видишь, стало быть, не так уж и плох!
— Ты точно Достабль!
— Мне на это обижаться или как?
— Ты кладешь пироги в гороховую похлебку, а сверху поливаешь соусом. Кому-то когда-то — наверное, в очень глухую полночь — пришла в голову эта дикая идея. Мне ни в жизнь не поверят, что бывает ТАКОЕ. — Ринсвинд бросил взгляд на полузатонувший пирог. — После этого рассказы о гигантских ходячих сливовых пудингах покажутся жалкой выдумкой, можешь поверить моему слову. Не удивительно, что вы тут пьёте столько пива[106]…
Безумно потряхивая головой, Ркнсвинд выбрёл под неверный фонарный свет.
— Значит, вы тут и вправду едите такие пироги? — скорбно вопросил он караульного, за спиной у которого маячили стражники.
— Это он!
Ринсвинд радостно закивал.
— Здоровеньки! — воскликнул он.
Раздались два звонких хлопка. Это Ринсвинд сбросил сандалии.
* * *
Пучина источала пар. Шаровые молнии с шипением падали на поверхность моря, будто капли воды на раскалённый противень.
Волны были слишком велики для волн, но как раз подходящего размера для гор. Думминг осторожно высунул голову из-за борта, чтобы посмотреть на море, — и в тот же самый момент лодка заскользила вниз, в гигантский каньон, пролёгший меж двух морских валов.
За ногу Думминга отчанно цеплялся декан.
— Слушай, Думминг, ты в таких вещах специалист, — простонал он, когда они достигли дна каньона и начался жуткий, животокрутительный подъём на следующий гребень. — Мы сейчас погибнем?
— Я… я так не думаю, декан…
— Жаль…
* * *К тому моменту, когда Ринсвинд свернул за угол, сзади уже вовсю свистели, но он никогда не допускал, чтобы столь мелкие детали выводили его из равновесия.
Это был город! В городах всё гораздо легче. Он был городским созданием. В городах так много мест, где можно…
Теперь засвистели ещё и впереди. Толпа неожиданно стала плотнее, очень много людей зачем-то двигались в одном направлении. Но Ринсвинду НРАВИЛОСЬ рассекать толпу. Он был преследуемым, а потому преимущества новизны были на его стороне. Это он распихивал плечами ничего не ведающих прохожих, которые потом оборачивались, толкались, выказывали недовольство и вообще всячески демонстрировали свою неприязнь к тем, кто пытался следовать по пятам за беглецом. Бильярдным шаром Ринсвинд прокатился через толпу и ловко вписался в лунку переулка.
Лучше всего бежать под уклон. Поскольку именно в конце всяких уклонов, как правило, располагаются доки.
Так он и бежал, то увертываясь, то подныривая, пока вдруг не вылетел к воде. Неподалеку покачивались лодки — слегка маловаты, но выбирать не…
Из мрака донёсся чей-то топот. Кто-то почти нагнал его!
А эти стражники оказались парнями не промах!
Такого развития событий он не ожидал.
Неужели они захватили его в кольцо? Но ведь это не их дело — думать.
Он побежал в единственном оставшемся направлении: вдоль береговой линии.
Ага, вот здание… По крайней мере… по крайней мере, судя по всему, здание. Да. Потому что таких огромных кораблей просто не делают…
Ринсвинд всегда считал, что здание — это ящик с остроконечной крышкой, цветом более или менее сходный с окружающей грязью. Впрочем, как однажды заметил знаменитый философ Лай Тинь Видль: истинный мудрец, забиваясь в дыру, не смотрит, какого цвета там обои.
Прыжками преодолев ступеньки, Ринсвинд обежал вокруг странного белого сооружения. У него создалось впечатление, что это что-то вроде концертного зала. Оперного, судя по доносящимся изнутри звукам, хотя довольно странно давать оперные концерты в здании, которое выглядит так, будто вот-вот распустит паруса и снимется с якоря. Но к чему ломать голову? Вот сразу за мусорными баками подходящая дверца, да к тому же открытая…
— Ты из агентства, друг?
Ринсвинд вмотрелся в густое облако пара.
— И очень надеюсь, ты умеешь готовить пудинг, а то наш шеф-повар уже бьется головой о стены, — сообщила размытая фигура в белом колпаке.
— Будь спок, — как можно убедительнее произнёс Ринсвинд. — А это, я вижу, КУХНЯ?
— Ты чо, прикалываешься?
— А то я чуть было не решил, что это опера…
— Это лучшая опера в мире, друг. Ты заходи, заходи…
Кухонька оказалась весьма скромных размеров, и, как и почти во всех виденных Ринсвиндом кухнях, там было полно людей, ожесточенно работающих над достижением самых разных, взаимно противоречащих целей.
— Боссу втемяшилось в башку закатить примадонне пир на весь мир, — объяснял, продираясь сквозь толпу, повар. — А Чарли ни с того ни с сего заклинило на пудинге.
