Антон Мякшин - Бес специального назначения
С гор мы спустились, затратив времени вдесятеро меньше, чем на подъем. Очень, конечно, быстро, хотя и не совсем удобно, потому что снег на склоне закончился примерно на полпути, и нам пришлось колобками катиться по горным валунам. Хорошо еще, что приземление нас ждало относительно мягкое: Степан Федорович шмякнулся в заросший осокой прудик, а я шмякнулся на Степана Федоровича.
Вокруг зеленели свежей травкой пологие холмы, холмики и холмищи… Цветы, редкие деревца, ручейки, миниатюрные прудики, беззаботно стрекочущие кузнечики — каким прекрасным показался мне мир после снежно-ледяной пустыни гор! Даже туман здесь какой-то голубоватый; если прищуриться, вполне сойдет за нормальное земное небо.
Пока Степан Федорович сооружал себе одеяние из тростника и ивовой коры, я осматривался, взобравшись на один из холмов.. Никаких признаков жизни. И это, надо сказать, неплохо. Мне лично ледяных великанов по горло хватило, чтобы еще с холмовыми встречаться. Тем более, что раньше времени нам с ними видеться и незачем. Первая часть плана Лодура успешно выполнена. Побритые гиганты еще и замерзнуть как следует не успеют, как разобиженные жены отправят их в длительное изгнание. Они им покажут, кто тут «баба» и кого надо «ы-ы-ы»! Я представил себе тянущуюся с гор в долину унылую вереницу голых и синеватых великанов, похожих на фантасмагорических цыплят из мясной лавки, и не смог подавить хихиканья.
— И ничего смешного! — пискляво отозвался Степан Федорович.
Он уже закончил конструирование одежды и теперь предстал передо мной во весь свой чудовищный рост. Кокетливая мини-юбка из тростника обнимала бедра прославленного разведчика и героя, а вместо лифа на необъятных грудях помещалось что-то вроде неумело сплетенной корзинки.
— Очень круто! — оценил я. — В вас пропадает талантливый модельер. Или, по крайней мере, корзинщик. Ну что — двигаем?
— Куда?
— Как это куда? В Муспельхейм. Вербовать огненных великанов для нашей линии Сопротивления.
— Я никуда не пойду! — категорически заявил Степан Федорович — Брумгильда. — Хватит с меня великанов! И вообще — чего мы ерундой занимаемся? Если все, что вы мне рассказали, правда, тогда пускай этот дурацкий Гитлер и этот проклятый Донар идут себе беспрепятственно на поверхность Земли и сражаются с одноглазым узурпатором. Нам же легче, если они друг друга перегрызут!
— А если в этой войне Гитлера со всей его кодлой уконтрапупят, что тогда? Ведь необходимо всех обязательных исторических персонажей сохранить!
Тут я вспомнил давнишний разговор с Филимоном. Мы беседовали как раз о временно-пространственных перемещениях. Я заинтересовался: почему это мы, бесы, в силу своих служебных обязанностей можем свободно перемещаться во времени куда угодно, выполнять мелкие поручения разных клиентов, а ход мировой истории от этого нисколько не страдает? Ведь малейшее изменение влечет за собой другое изменение, и еще одно, и еще… Количество должно неизбежно перетечь в качество, но этого никогда не происходило. Еще ни один бес, как бы далеко по реке времени ни забрался, какое бы заковыристое задание ни выполнил, истории не изменил.
Филимон тогда посмеялся надо мной и назвал олухом. «Человеческая история, — сказал он, — плывущая по реке времени, похожа на автомобиль, едущий по глубокой колее. Ничего страшного не случится, если автомобиль вильнет вправо-влево. Если бы минимальные изменения в прошлом не допускались, тогда не были бы возможными сами временные путешествия. Мировой Порядок и закон Вселенского Равновесия не допустили бы такого… »
«Ага, — закивал я головой как умный (тогда еще я не вздрагивал от слов Мировой Порядок и закон Вселенского Равновесия). — Понятненько. Немножко изменить можно, а существенные изменения… »
«Просто невозможны, — подтвердил Филимон. — Крутой поворот — и автомобиль вылетит из колеи и скатится в кювет, где угрюмо клубится вечное небытие. Знаешь, что это означает? »
Я знал. Это означает полный конец, он же Армагеддон, он же Рагнарек и так далее.
«Да не бойся! — рассмеялся мой непосредственный начальник. — Каким это образом ты сможешь автомобиль в кювет скинуть?.. Тьфу, то есть мировую исто-рию подвести под абзац? Для такого деяния, помимо невероятной дерзости, нужна еще и чудовищная сила, которой ни ты, ни я, ни… — Он многозначительно ткнул пальцем вверх и продолжил шепотом: — Ни он — не обладаем… »
— А если огненные окажутся такими же неотесанными озабоченными мужланами, как и ледяные? — подумав, проскулил Степан Федорович.
Я потер ладонями виски. Чудовищная сила — надо же! Разве мог я представить, что такое на самом деле — истинное невезение?..
— А если! А если! Чего рассуждать-то? Действовать надо! А насчет озабоченности огненных горцев… Не исключено, — подтвердил я. — Да против такой обворожительной красотки вряд ли кто-нибудь вообще сможет устоять. А что такого? Применим испытанную тактику — походка от бедра, томный взгляд… Юбочку можно укоротить, а лиф — вообще снять. И огненные горцы, как грызуны под дудочку гаммельнского крысолова, спустятся в долину. Остается сущая ерунда — дождаться Лодура с батальоном троллей и произнести пламенную речь перед соединенной гвардией. Только и всего.
— Больше никаких походок от бедра и томных взглядов! Я мужчина! — Степан Федорович с такой горделивой поспешностью вскинул голову, что у него слетел лиф. Пришлось ему ойкнуть и отбежать в кустики.
Освежившись коротким отдыхом и завтраком из корней тростника (Степан Федорович, подобно травоядному динозавру, пожрал растительность в радиусе сто метров от себя), мы двинулись в путь. Как выяснилось сразу же, долина холмов очень удобная местность для скрытного передвижения даже с таким невероятным верзилой, каким стал мой клиент. Пару раз, услышав подозрительные голоса, мы прятались за первым попавшимся холмом и, стараясь не дышать, сплели там тихо, как мышки, пока источник шума не удалялся на безопасное расстояние.
Так мы прошли примерно половину пути. Впереди уже выросли багровые громады Огненных гор. На Степана Федоровича приближение земель огненных великанов подействовало явно удручающе, а я, наоборот, — здорово приободрился, главным образом оттого, что ветерок доносил до меня с гор отчетливый серный запах, напоминающий о родной преисподней. Все не так плохо! Когда-нибудь черная полоса в жизни моего клиента закончится, и тогда — по условиям договора — мне можно будет отправляться обратно в контору. Правда, за это время мне еще неплохо было бы ликвидировать мировой кризис, вернув историю в привычное русло. А вообще, надо впредь быть более внимательным при подписании договора. Ах, какие милые задания мне доставались в прошлом квартале! Загляденья, а не задания!
Чего стоит только коллективный заказ Сережи Жоха, Сени Костлявого и Вити Корявого перевыполнить месячный план на лесоповале! Или желание Гиви Центурадзе обворожить любую девушку при помощи волшебного слова «Вах»!
А что теперь? Э-э-э…
— Вах!
Я дернулся. Вот, блин, до чего доводят неуместные воспоминания. Не хватало мне еще и слуховых галлюцинаций.
— Мамочки… — пропищал Степан Федорович.
… И зрительных тоже. На меня смотрел вывернувший из-за встречного холма Гиви Центурадзе собственной персоной. Да не один, а с другом. То есть… Тьфу ты, что я говорю! Помотав головой, я убедился, что Гиви здесь совершенно ни при чем. Тот, кого я первоначально за него принял, действительно был обильно волосат, горбонос и темен лицом. Только ростом превышал Центурадзе в десятки раз и одет был в кожаную набедренную повязку, на которой болтался уродливый каменный топор. И пахло от него не киндзмараули и чахохбили с чесноком, а просто — серой.
Огненные великаны! Целых две штуки.
— Вах! — повторил великан, улыбаясь Степану Федоровичу. — Какой замечательный дэвушк…
Очевидно, горячие горцы во всех измерениях говорят на одном языке. По крайней мере, с одним и тем же акцентом.
— Болван! — раздался знакомый голос — Дурак, идиот, имбецил, кретин, гидроцефал! Я тебе покажу «дэвушк»! Как нужно разговаривать с нарушителем государственной границы?
— Слушай, извини… Стоять, кто идет?!
Только задрав голову повыше, можно было рассмотреть, что на плече у одного из великанов пристроился в позе ученого попугая беглый рейхсфюрер.
— Предводитель дворянства, это я, Адольф!
— Кто это там пищит? Поднимите его повыше!
— Не надо меня поднимать! — завопил я, но было уже поздно.
Когда вас неожиданно двумя пальцами поднимают в воздух и рассматривают, будто какую-то занятную безделицу, поневоле растеряешься. А если при этом к вашему носу приближается страшная морда необъятных размеров, вообще можно лишиться чувств. К счастью, я не потерял сознание и даже нашел силы для протестующего вопля:
— Поосторожнее, генацвале!
