Светлана Славная - В дебрях Камасутры
Услышав, что ее обожаемому малютке угрожает опасность, Сонька взвизгнула, как дикая кошка, И залепила Борьке такую пощечину, что тот едва удержался на ногах. Левый глаз жреца мгновенно заплыл, из расцарапанной щеки засочилась кровь.
— Теперь ты еще и одноглазый, — расхохоталась Сонька. — Знай, несчастный, богиню удержать невозможно. Торчи сам в своей провинции, а я в столицу хочу.
Брихадаранья болезненно поморщился, вспоминая сцену, спустя пару часов после которой ему пришлось валяться у Соньки в ногах, вымаливая прощение. На вечер была назначена очередная церемония реинкарнации, а возвращать клиенту уже полученные деньги жрецу не хотелось. Любовники помирились, а вот судьба юного Мозгопудры была решена. После недолгих раздумий жрец решил избавиться от ребенка — без божественного наследника проведение ритуала реинкарнации становилась невозможным, а значит, и сама Каа-ма была неинтересна столичным жителям.
Брихадаранья снова остановился, вытащил из-за пазухи сосуд с водой и сделал несколько жадных глотков. Начинало смеркаться, а до пункта назначения было еще далеко.
«Если бы моя драгоценная Каа-ма хоть разок сама прогулялась на ночь глядя по джунглям, она стала бы менее щепетильна в отношении дальнейшей судьбы наших подопечных, — хмуро подумал жрец. — А может, порешить их и не мучиться?» Он размечтался о приятнейших перспективах, которые сулило ему нарушение договоренности с Каа-мой. Убил, закопал, руки сполоснул — и кури себе весь день без заботушки в тишине и покое. Да, но вдруг взбалмошной богине придет в голову нагрянуть в старый город с проверкой? От нее всего можно ожидать!
Дернув мула за повод, жрец побрел дальше, пытаясь понять, что сегодня утром сделал не так. Причина была в том, что он наконец-то решился осуществить свои планы в отношении юного Мозгопудры. Заманить мальчишку в джунгли не составив особого труда. Пацан был самолюбив, и, когда верховный жрец предложил проверить божественные способности сына Кришны, тот, не раздумывая пошел с ним в сторону высокой скалы, спрыгнув с которой собирался доказать Брихадаранье, что умеет летать.
Мальчишка в считаные секунды оказался на вершине и, свесив ноги с обрыва, заявил: если жрец не поднимется к нему, никакого полета не будет. Стиснув зубы, Брихадаранья полез наверх. Альпинист из него был никудышный — спотыкаясь на каждом шагу и судорожно цепляясь за ветки, жрец долго взбирался по крутому склону. Когда он, расцарапав в кровь руки и изодрав одежду, достиг наконец-то вершины, Мозгопудра лихо свистнул и растворился в ближайших кустах. Догнать его хромому жрецу было не под силу.
Срывая голос, Брихадаранья с полчаса безрезультатно призывал мальчишку быть умницей и вернуться. В конце концов, он утешил себя мыслью, что ребенок все равно заблудится в джунглях, и решил возвратиться в храм. О том, как прошел спуск со скалы, вспоминать не хотелось. На полдороге из-под больной ноги неожиданно вывернулся угловатый камень, и жрец, оглушительно вопя, полетел вниз, в ужасе представляя, что с ним будет, переломай он кости.
К счастью, все обошлось. «Оказывается, совершенно не обязательно быть сыном Кришны, чтобы научиться летать», — горько усмехнулся жрец и, потирая ушибленный бок, направился в сторону храма. Полет с горы заметно сократил время на дорогу помой, и его отсутствие осталось незамеченным, Брихадаранья втайне был даже рад, что все закончилось именно так, — кто знает, чем для него могло обернуться убийство сына Кришны?
«Но я же не собирался убивать его собственными руками, — уговаривал жрец самого себя. — Я бы его и пальцем не тронул. Несчастный случай, с кем не бывает...».
Тревожное мычание мула вывело его из задумчивости. Его передняя нога попала в глубокую яму, и мул принялся неуклюже взбрыкивать, пытаясь выбраться из западни. Жрец засуетился и с громкими криками: «Давай, давай!» — стал тянуть за повод. Брихадаранья так увлекся процессом спасения животного, что не заметил, как из-под плотной ткани, накрывавшей спину мула, выскользнул объемистый темный куль.
Выбравшись на ровную поверхность, жрец продолжил нелегкий путь, а упрятанный в мешковину Иван Иванович Птенчиков так и остался лежать в густых зарослях тропической растительности, в самом сердце джунглей.
Когда Брихадаранья достиг цели своего путешествия, было уже совсем темно. Мертвый город утонул в непроглядной тропической ночи. Давным-давно один владетельный князь выстроил его на вершине небольшого холма. Кое-где еще можно было разглядеть остатки мощеных каменных дорог, Деливших город на правильные прямоугольники, внутри которых гнездились полусгнившие остатки Домов и построек. Высокие стены, некогда охранявшие город, превратились в груды бесполезных обломков.
Сам же дворец, стоявший на вершине холма давно лишился своей кровли, покрылся лишайником и зарос лианами. Из окон торчали стволы могучих деревьев, их корни вгрызались в землю, поднимая мраморные плиты пола и разрушая фундамент.
Лишь небольшие лужицы воды, скопившиеся в полуразвалившихся фонтанах и бассейнах, тускло поблескивали в лучах огромной белой луны и слегка оживляли угрюмый пейзаж. Между деревьями мелькнул огонек костра, и жрец направился к нему.
— О неужели прибыл мой господин? — словно из-под земли, перед ним материализовался нервно подмигивающий худосочный юнец. Лихорадочно приплясывая, он принялся кружить вокруг жреца: — Какое счастье, до чего же я рад вас видеть! Как добрались?
— Да заткнись ты! — огрызнулся жрец. — Лучше мула прими и разберись с новыми пленниками. Их сегодня двое.
— Слушаюсь, мой господин. — Не прекращая странных телодвижений, юнец откинул плотную попону. — О не извольте гневаться на преданного Шакабаки, но пленник всего один.
— Как это один?! — рявкнул жрец, отшвыривая тщедушного слугу. Тот, в свою очередь, откатился в кусты и жалобно заскулил.
— Эти чужеземцы расползаются, как черные тараканы! — бушевал жрец. — Ну ничего: одурманенный, в джунглях ночью он долго не протянет. К утру от него и костей не останется. Так даже лучше. Эй, вставай. — Жрец пнул слугу ногой. — Ту, что осталась, посади в глубокую яму, сверху закрой решеткой.
— Так это что ж, — оскорбленно взвизгнул Шакабаки, — мне самому придется ее кормить? Жрец усмехнулся и недобро сверкнул глазами.
— Не нужно ее кормить. Пусть сидит в яме и ждет свою смерть. Это нашим немощным старикашкам можно беспрепятственно ползать по округе, питаясь корешками да ящерицами, все равно далеко не уползут. А она — молодая, здоровая, сильная, — жрец покосился на Варю, а потом перевел взгляд на Шакабаки, — такая тебя одной левой разделает, ты и понять не успеешь, что произошло.
— Разделает, как же, — пробормотал слуга, обиженно подмигивая дергающимся глазом бесчувственной Варе. — Никто не ценит преданного Шакабаки.
— Ценю я тебя, ценю, не ной. — Брихадаранья отечески похлопал парня по худому плечу. — Ты лучше расскажи, как продвигаются твои раскопки?
— Раскопки? Ничего не знаю, меня оболгали... — Слуга пошел пунцовыми пятнами и принялся бормотать нечто нечленораздельное. Второй глаз от волнения у него тоже задергался, и парень стал напоминать семафор на железнодорожном переезде.
— Брось, — резко оборвал его жрец. — Думал, я не узнаю, что ты совмещаешь приятное с полезным, заставляя наших клиентов разыскивать старинные сокровища, якобы спрятанные где-то в развалинах города?
— О мой господин, Шакабаки хотел сделать сюрприз...
— Не сомневаюсь, — усмехнулся жрец. — Не забудь об этом, когда найдешь что-нибудь стоящее. И прекрати наконец дергаться — смотреть противно!
Поужинав, жрец обогнул террасу и вышел к небольшой беседке из белоснежного мрамора. Когда-то она была выстроена для княжеских жен. На удивление, эта изящная постройка неплохо сохранилась, молочно-белый свет луны проникал сквозь ажурную резьбу и покрывал землю причудливым узором светотени. Полукруглый купол давно обвалился и не мешал жрецу смотреть на звезды.
«Завтра с рассветом отправлюсь в деревню. Не думаю, что трусливые псы, которых Каа-ма отправила на поиски своего сынка, рискнули зайти глубоко в джунгли. Наверняка они его еще не нашли. Встречусь с ними и возглавлю поиски. Я должен найти мальчишку первым, довести начатое до конца и сделать так, чтобы богиня никогда не узнала правду. А может, этот шельмец вовсе и не сын Кришны? Кто их разберет, этих женщин! Появилась моя богиня эффектно, да и учение о любви ей удалось, но как доходит до чудес, так все приходится организовывать самому, никакие мантры не помогают. — Жрец тяжко вздохнул и закрыл лицо руками. Наплевать на реинкарнацию, деньжат я уже скопил достаточно, а слава мне не нужна. Да и к чему мне деньги, если ее не будет рядом! Подумать только, я готов ползти за моей богиней на край света, как верный пес... Только она меня не зовет. Если отпущу в столицу — потеряю ее навсегда!».
