Ирина Боброва - Между ангелом и бесом
— Не может быть, — прошептал парень, вытягивая шею.
— Ведут! — крикнул цыган и осекся. — Не видать тебе друзей, мальчик.
— Это мы еще посмотрим! — закричал Самсон и рванул вперед, отшвыривая тех, кто не успел уступить ему дорогу.
Стражники уже привязали несчастных к столбам. Брюнет в белой рубахе и алом плаще поморщился и попробовал ослабить веревки. Не получилось. Тогда Гуча посмотрел в огромные глаза блондина, подмигнул ему и рассмеялся — по лицу Бенедикта было видно — он вконец ошеломлен кровожадностью местного населения и полным попранием его любимой этики…
Чингачгук Эфроимович, — от волнения, ангел почему-то стал называть спутника полным именем и на «вы», — как вы думаете — это все реальность или сон?
— Реальность, ангелок. Очень неприятная, но — реальность.
— Жаль. Я бы предпочел кошмарный сон.
— Я тоже. О! Смотри, Самсон объявился! — Зоркий черт усмотрел в толпе апельсиновую голову потерявшегося воришки.
— Где? — встрепенулся ангел.
— Да вот он! Не туда смотришь, правее возьми. — Гуча показал глазами направление. — Вон там! Прет, как танк. Во, еще одного придавил!
— Извините, а можно вопрос задать?
— Валяй!
— Куда именно он прет.
— Навстречу собственной смерти, вот куда. А именно — нас спасать.
Друзья с тревогой наблюдали за своим подопечным и пропустили момент начала казни.
Королева махнула белым платочком, и палач поднес пылающий факел к дровам.
Гуча и Бенедикт не могли оторвать глаз от Самсона. Тот уже разметал толпу и в ярости ломал челюсти дворцовой стражи.
— Может, ему помощь нужна? — спросил ангел.
— Не дергайся, малыш, сам справится, — грубо оборвал его Гуча. — Все идет по плану.
— По какому плану?
Черт не ответил, с усмешкой следя за Самсоном который пытался добраться до торчавшего из булыжной мостовой меча.
— Понятно. — Ангел вздрогнул и поморщился. — Самсон пропустил удар и упал. Сверху навалились стражники, и образовалась такая куча-мала, что было трудно понять, кто есть кто.
Дрова под приговоренными наконец занялись, веселые язычки пламени взметнулись к ногам приговоренных.
— Терпи, ангелок, терпи, — сказал Гуча в ответ на вопросительный взгляд Бенедикта. — Исчезаем только в крайнем случае.
— Зачем что-то делать? — грустно пошутил племянник Бога, показывая на огонь, лижущий щегольские сапожки. — Нас домой естественным путем отправят, а именно: освободят от бренного тела.
Самсон почувствовал запах дыма, одним рывком скинул одолевших его стражников и бросился к мечу. В голове билась одна мысль: «Успеть!»
Изогнувшись, он вцепился в рукоять и рванул. Меч, как только он его коснулся, выскочил из каменного плена и запел, засверкал в луч утреннего солнца.
— Ну, гады, кто первый? — крикнул Самсон, приготовившись отбиваться.
Однако на него никто не нападал. На дворцовой площади стало тихо, только трещали ветки в костре под ногами пленников.
Королева Августа медленно встала. По ее бледным щекам текли слезы. Стражники бросили оружие и упали на колени.
— Наследник нашелся! — зашумел, заволновался народ. Самсон бросил меч и кинулся к друзьям. Не обращая внимания на переполох, он голыми руками сбивал пламя и раскидывал вязанки дров, спасая своих спутников.
Семь дней гудела столица, празднуя возвращение наследника. Королева выставила народу щедрое угощение, а епископ, опасаясь наказания, исчез. Растворился в толпе, будто его и не было. Неделя праздников, балов и турниров утомила людей. Сегодня город спал.
Только стражники перебрасывались шуточками, охраняя покой королевской семьи. Наша троица тоже бодрствовала — друзья наследника собирались домой.
Гуча уже переоделся в черный комбинезон и сосредоточенно складывал вещи в торбу.
— За сохранность головой отвечаешь, — строго сказал он Самсону.
— А может, останетесь? — простонал тот.
— Попировали, пора и честь знать! У нас, парень, тоже дела есть. И личная жизнь внимания требует. Ты чего возишься, ангелок?
— Мне тоже вещички снимать.
— Обязательно! — отрезал черт.
— Так ведь я сюда голым попал.
— Значит, голым и выпадешь.
— Ребята, останьтесь, а? — Самсон еще надеялся, что может уговорить их. — Королева на меня волком смотрит, сыном не признает. Может, тут ошибка какая?
— Нет, тут все правильно. Этот меч мог только королевский сын вытащить, и ты его вытащил. — Ангел, немного смущаясь своей наготы, подошел к воришке и похлопал его по плечу. — Прощай, друг! Если дядя позволит, то свидимся еще.
Бенедикт грустно улыбнулся и исчез.
— Гуча, а Гуча! Ну не наследник я! На маму не похож и вкуса к власти не чувствую. Не оставляй меня здесь, а? Плохо все — и одежда неудобна, и поесть спокойно не дают. Туда не сядь, здесь не встань — скука смертная!
— Ничего, привыкнешь! Мы через годик-другой заглянем к тебе в гости.
— Может, все-таки вы ошиблась?
— Ошибка исключена, — уверенно ответил черт. Он подошел к окну, окинул взглядом спящий город и вздохнул. В груди противно ныло. — Сам посуди — ведьма точно сказала, где тебя искать, на столбе ты тоже висел, как и написал этот растяпа ангел. И меч только на тебя реагирует. И медальончик на шее болтается — кстати, я его еще в пустыне приметил. Между прочим, именно тот, что принцу при рождении на шейку повесили.
— Так ведь я…
— Прощай, мне пора, — перебил Рыжего Гуча. Он крепко обнял друга и растворился в воздухе.
— Так ведь я… это… — все еще бубнил Самсон, разговаривая с пустотой. — Я его украл… медальон-то, а Самсонов у нас в поселке семь штук… было…
Часть вторая
МЕКСИКАНСКИЕ СТРАСТИ
— Знаешь, ангелок, я тут одну интересную историю раскопал в архиве.
— И что?
— А то, что эта история вызвала у меня неясную тревогу. Не могу пока объяснить что к чему, но после первых же строк у меня возникло ощущение непоправимой ошибки. И ошибка эта связана с нашим прошлогодним путешествием.
— Да, веселые деньки тогда были! Помнишь, как тебя Непобедимая уделала!
— Ты про себя вспоминай, сам-то после гарема как индийский брахман выглядел — со звездой во лбу.
— И не говори! Мне до сих пор кажется, что перламутровая родинка все еще на месте, нет-нет, да и засветится в темноте! Интересно, как там Самсон поживает?
— А что с ним сделается? Царствует себе на здоровье. Сколько в его измерении лет прошло?
— Десять.
— Да, бежит время… Марта, наверное, замуж уже вышла.
— Ты все тоскуешь по ней?
— Не то чтобы тоскую, но когда дядюшка очередную невесту подсовывает, вспоминаю. После нее все местные девицы кажутся какими-то бестелесными.
— Вот тут я с тобой согласен — телеса у Марты были…
— Не трави душу, что откопал-то?
— Сценарий судьбы цыганского сына. Прочти вслух.
Бенедикт взял дискету, опустил в дисковод. Его пальцы отстучали на клавиатуре пароль. Экран засветился знаками, и ангел прочел вслух следующее:
— Мальчик. Рост, вес пропускаю. Родился у хозяйки публичного дома Анны-Беллы и цыганского барона по кличке Барон. Отец, возмущаясь аморальным образом жизни матери, похищает ребенка, оставляет его в таборе и напивается в стельку. В это же время во дворце пропал наследник. Нянька, боясь наказаний, покупает младенца у цыган, чтобы заменить им пропавшего принца. По ошибке ей подсовывают сына Барона. Протрезвев, Барон приходят в ярость, но никто не знает, кем была ночная гостья. Младенец занимает место принца, после чего его похищают еще раз. Вполне нормальный сценарий, не понимаю, что в нем такого подозрительного?
— Не знаю, но ощущение большой пакости не проходит. Ты читай дальше, ангелок.
— Итак, где я остановился? А, вот! Прожив семнадцать лет в нищете и пороках, сей ребенок пускается в странствия. Пройдя через многие испытания, он воцаряется в королевстве Талона на долгие годы под именем Самсон Разноглазый. Кого-то напоминает этот…
— Самсон…
— Точно, это же наш воришка! Что же получается, он — это не он?
— Ангелок, выражайся точнее. Ты хочешь сказать, что Самсон на самом деле не Самсон, а кто-то другой?
— Нет, он, конечно, Самсон, только не король, а цыганский сын! Получается, что…
— Что мы нашли не того младенца! — завопил Гуча. — Посмотри, кто составлял сценарий судьбы рыжего мошенника?
Венедикт быстро пробежал глазами текст, нашел подпись и, изменившись в лице, дрожащим голосом произнес:
— Бенедикт, практикант издательства, третья степень допуска.
— Ты?!
— Я?!
— Идиот! — Черт сгреб со стола бумагу и какие-то брошюры, сложил все это в аккуратную стопку и, размахнувшись, ударил ею Бенедикта по голове.
— От тебя одни неприятности. Ты же сам это накатал, бумагомаратель! И как у тебя совесть не проснулась?! Мы же все Иномирье прочесали с этим ворюгой, а ты?!
