Надежда Первухина - Вежливость королев
Озрик Фибиус Хламидий, казалось, только и ждал того момента, когда королева примется его расспрашивать. Лицо советника приняло искривленно-плаксивое выражение, а глаза наполнились слезами.
— Это невозможно, ваше величество! Это невыносимо! — простонал бедный Озрик и притянул к себе некий свиток, видимо намереваясь использовать оный в качестве носового платка.
— Что невозможно? — с ледяным спокойствием спросила Кириена, придержав правой ладонью концы шелкового шарфа. — Что невыносимо, господин советник?
Советник, намеревавшийся было закатить свою традиционную истерику по поводу отвратительной внешней политики Тарсийского Ожерелья, лишь шевельнул губами и замолк, с испугом глядя на королеву.
— Нам нужны сведения, советник, — голосом, звенящим как букет из рапир, пояснила Кириена. — А не слезы. Разве мы, ваша королева, находимся не в Совете мужей мудрых и благоразумных? Или нас пригласили сюда на траурную церемонию и вы играете роль плакальщицы, мессер Озрик?! Кого вы собрались оплакивать, герцог Хламидий? Уж не королевство ли?!
— Нет, ничего подобного, ваше ве-э-личество, — чуть ли не проблеял советник.
— В таком случае мы изволим слушать ваш доклад.
Доклад герцога Хламидия, на взгляд Главного Советника, не блистал ни новизной, ни велеречивостью. Однако Кириена слушала внимательно, изредка подавая реплики, точные, словно уколы фехтовальщика. «Интересно, кем она была в своей Монохромме, какой титул носила, — думал герцог Рено. — Впрочем, это не важно. То, что эта женщина — высокого рода, понятно даже, даже… мне. К тому же она теперь не просто подданная Тарсийского Ожерелья, а сама королева, и никто не заподозрит в ней чужеземку. Если же и заподозрят, то я узнаю о сем своевременно и приму меры. А советники будут молчать… Бу-удут». Советники действительно были ошарашенно-молчаливы: во-первых, тем, что перед ними сидит точная копия королевы (а вдруг и не копия, вдруг сама?! Устроила, понимаешь, маскарад, а вместе с ним и проверку на лояльность своих советников!), а во-вторых, той отповедью, которую Ее Величество изволили дать вечно слезливым и бестолковым речам советника Хламидия.
— Советник, — выслушав доклад, резюмировала Кириена. — Судя по вашим словам, мы находимся в… в состоянии войны.
— Именно! — не выдержал герцог Атасс. Все опять поморщились, мрачно и молчаливо терпя последствия его невыдержанности. Какая досада, что регламент заседания не предусматривал открытия окон и дверей для проветривания кабинета. Хорошо королеве — ее хоть веер спасал… — Я столько раз об этом говорил: Тарсийскому Ожерелью нужна война! Только так мы сможем показать этим зарвавшимся выскочкам — Континенту и поганой Затумании, — кто способен помыть сапоги в их…
— Довольно, советник Атасс! — строго цыкнула на бравого вояку королева. — Вам мы еще не давали слова. Дойдет до вас очередь, тогда и выскажетесь.
Атасс сник и, чтобы скрыть смущение, принялся шумно сморкаться в громадный желтый с алыми цветами платок.
Сморканием он старался заглушить иные, куда более неприличные в обществе звуки.
Кириена незаметно поморщилась.
— Советник Хламидий, — проговорила она, стараясь не прислушиваться к оригинальным звукам, издаваемым носом (и не только носом) герцога Атасса. — Мы с удовольствием выслушаем ваши предложения по нормализации отношений с… упомянутыми странами.
Хламидий нервно дернул кадыком, собираясь разразиться очередной бессмысленной тирадой, но вместо этого вдруг сказал спокойным и грустным голосом:
— У меня нет таких предложений, королева. Позвольте мне уйти в отставку.
— У меня есть предложение, — подал голос Главный Советник, не отрывая взора от своего шарфа, украшавшего королеву. — Мы должны…
Члены Обвального кабинета в тот день так и не узнали, что именно хотел предложить Главный Советник. Потому что двери в кабинет внезапно распахнулись и к заседавшим шагнул некий худосочный, сутулый тип в роскошных одеждах и с глазами только что задравшего курицу хорька. За спиной типа маячили некие вооруженные люди числом с дюжину.
Главный Советник вскочил с кресла, едва завидев хорькообразного типа. При этом выражение лица герцога Рено можно было бы описать как брезгливо-ненавидящее.
— Как вы смели ворваться в кабинет Совета?! — прогремел он. — По какому праву, сударь?!
Лица остальных советников тоже выражали озвученный герцогом Рено вопрос.
— Я чрезвычайный и полномочный посол Континента Мира и Свободы… — начал хорькообразный, но Рено перебил его:
— Нам это известно, посол Отбирайт! А вот вы, кажется, забыли, что имеете право появляться в кабинете Совета лишь с личного разрешения Ее Величества…
И тут посол захохотал. Вряд ли кто-нибудь встречал в природе смеющегося хорька. Но посол Отбирайт своим видом попирал все законы природы.
— Королева?! — задыхаясь от хохота, выдавил он, а за дверями кабинета вооруженные люди в знак одобрения поведения своего начальника забряцали своим вооружением. — Да ведь нет больше вашей королевы! На рынке рабов Южного Сирака наши осведомители видели…
И тут пасть хорька, то есть посла, открылась самым неприличным образом. Потому что со своего кресла встала Кириена, доселе скрываемая тенью, падавшей от нависавших над креслом балдахинов, и, памятуя все тонкости дворцового регламента, втолкованного ей герцогом Рено, осведомилась голосом резким, как щелчок стального капкана, в который попался хорек:
— Почему вы не приветствуете нас должным образом, посол Отбирайт? Разве вы утратили все понятия о приличии?
— Ах… Ваше величество?! Вы?! Но как же?! — бормотал хорек, становясь еще более ссутуленным.
— Мы не слышим от вас достойных посла речей, — напомнила королева.
— Этого не может быть… — шептал посол. — Ведь наш миссионер в Южном Сираке Томас Крузес самолично за двадцать динхренов выкупил ее у торговца женщинами для говоремов и стиралеи и продал как наложницу для известного женолюба Анаши-паши…
Главный Советник меж тем решил, что от слов пора переходить к силовым мероприятиям по отношению к забывшим всякий регламент нахальным послам нахальных сверхдержав. Он подошел к мессеру Отбирайту и натуральным образом взял его за шиворот, что при высоком росте герцога и низком росте посла особых затруднений не представляло.
— Это оскорбление дипломатической неприкосновенности! — вопил посол.
Герцог тряхнул его, как… как пойманного хорька:
— А врываться в кабинет Королевского Совета и не приветствовать должным образом королеву — это не оскорбление?!
И герцог швырнул посла так, что тот проехался животом по гладкому полу кабинета и, вопя, уткнулся носом прямо в запыленный сапог советника Атасса. Правда, Отбирайт моментально вскочил и зашипел:
— Это страшное оскорбление! Континент Мира и Свободы объявляет войну Тарсийскому Ожерелью! У вас нет королевы! Эта — фальшивка! Настоящая королева — в плену!
— Вы в этом уверены? — медовым голосом осведомился герцог Рено.
— Вы в этом не сомневаетесь? — Оттенки стали и хрусталя переливались в голосе оскорбленной Кириены Суорд.
— Вы, вообще, отдаете отчет своим заявлениям, посол?! — нестройным хором рявкнули члены Совета.
Посол дрогнул. Но отступать ему было некуда. И в конце концов, он ведь только посол. Его послали — он и… объявил. Вотум недоверия. И заявление о начале военных действий.
Хотя за последние три минуты посол Отбирайт предпочел бы стать не послом, а, к примеру, бродячим продавцом-лоточником. Чтоб только быть подальше от этих тарсийцев с сумасшедшими грозовыми глазами.
Однако он скрутил свое желание сбежать и официальным тоном произнес:
— От имени правительства Континента Мира и Свободы я уполномочен объявить о начале военных действий! Континент введет свои войска в Скеден, Элристрон и Тарск незамедлительно!
— Что ж, — заговорила Кириена, и от ее голоса посол снова тихонечко задвигался к дверям, где уже блестела обнаженными мечами его охрана. — Если объявление войны — это все, что может нам сказать посол, пошлите его… на его родину.
— С величайшим удовольствием, моя королева! — просиял герцог Атасс, поднялся с места, подошел к послу и…
…И вежливо сказал ему:
— Передайте вашим господам, что война состоится. И они сами пожалеют, что объявили ее нам.
— У вас нет королевы! И еще, еще мы знаем, что вы прячете сбежавшего от нас алхимика, который изготавливает для вас тайное смертоносное оружие, запрещенное Семью Странами и Континентом! Вас заодно это просто сотрут в порошок…
— Идите, посол, — с отеческой заботливостью в голосе произнес Главный Советник. — Если у нас и есть алхимик, а также тайное запрещенное оружие, то вашим работодателям скоро придется убедиться в этом самолично. А насчет королевы… Нам видней, есть она у нас или нет. Разбираться с королевами — не ваша забота.
