Олег Синицын - Скалолазка и Камень Судеб
Мельком пробежала по списку лиц, которые обращались к архивам «болотной мумии №4». И вдруг… Строчка притянула, приковала к себе. Я не видела и не слышала ничего. Стены круглого зала и миллионы книг будто провалились в тартарары… Вновь и вновь я перечитывала короткие имя и фамилию, не веря глазам:
«Игорь Баль…»
– Извините, вам плохо? – Скрипучий голос архивариуса донесся словно с другой планеты.
Я обнаружила, что вцепилась в стол, обтянутый зеленым сукном. Пальцы скребли по сукну, угрожая разодрать его.
Короткая запись: «Игорь Баль». Рядом – уверенная и размашистая роспись. Мой отец был в этом архиве. И просматривал материалы по Хромоногому Ульриху!
Высокие полукруглые окна над книжными ярусами закружились хороводом. Будет очень здорово, если я не грохнусь в обморок на глазах у архивариуса, ученых, туристов. Нужно взять себя в руки. Только как? Как это сделать, когда меня будто ударила тяжелая волна? Мысли путались. Единственное, что выудила из хаоса в голове:
«Когда… когда он был здесь?»
Дата выведена рукой отца в отдельной графе:
«12 марта 1985 года…»
В то время я как раз пошла в школу. Разговаривала уже на двух языках – спасибо маме, – но не могла понять принцип умножения. Пять раз сложить было легче, чем умножить на пять. Дедушка в тот год смотрел какие-то пленумы по телевизору. И тихо ругался по-французски – чтобы я не поняла. Даже помню, как на Восьмое марта подарила маме картинку, на которой нарисовала полную корзину ядреных подосиновиков. А через четыре дня мой отец в Большом читальном зале города Лондона просматривал отчет сэра Лестера. До его гибели оставался месяц…
Не могу сказать точно, поставила ли подпись, о которой просил Генри. В голове творилось нечто напоминавшее последствия взрыва. Я даже двигалась с трудом, словно контуженная.
Из читального зала не вышла – выбралась, выкарабкалась, держась за стены. Прошла немного и села на пол возле художниц, которые сворачивали свои зарисовки Внутреннего двора. Кое-как овладела собой.
Ни о каком возвращении в Москву не могло быть и речи. Ведь я узнала нечто невероятное!
Девятнадцать лет назад мой отец шел по следу Фенрира!
Часть II
АНДАЛУССКИЙ МЕГАЛИТ
Глава 1
«ТАЛГО-200»
Путешествия в поезде навеивают на меня странную смесь романтики и скуки. Чувства особенно обостряют перестук колес, осенний лес за окном.
По крайней мере, в путешествиях по России все было именно так. Я много ездила по разным археологическим центрам (Алтай, Карелия, Дальний Восток, Кавказ, Поволжье, Прикамье). Дошло до того, что типовые переживания стали выделяться во мне, как желудочный сок – стоило только завидеть поезд, проехать под железнодорожным мостом или даже услышать упоминание о футбольном клубе «Локомотив».
В этом поезде меня ломало. Чувства пытались принять привычный в таких обстоятельствах вид, но это оказалось невозможно. Треклятые колеса не стучали, однообразный лес сменили горные долины, о слякотной российской осени даже вспоминать было совестно, когда над горами поднималось жаркое испанское солнце. Пейзаж проносился за окном со скоростью двести километров в час. Какая скука, какой романтизм, когда, вцепившись в подлокотники, думаешь, что машинист сошел с ума?! Вовсе не обязательно так рисковать!
Впрочем, кажется, я одна такая нервозная. Остальные пассажиры, расположившиеся в креслах поезда Мадрид – Малага, видимо, путешествовали с такой скоростью не в первый раз. Привыкшие. Вся Европа окутана скоростными железнодорожными трассами. И о старом добром перестуке колес, о тоске и романтизме железнодорожных путешествий тут забыли так же, как о радостных поездках в скрипучей карете, которая иногда пахнет дамскими духами, но чаще – конским навозом.
…Последним вечерним рейсом вылетела из Лондона в Мадрид. Переночевала в маленькой домашней гостинице. Поднялась рано утром и на семичасовом поезде отправилась в Малагу – город на южном побережье, прославившийся золотыми пляжами и корридой.
После промозглого Лондона в Испании с удивлением ощутила себя на КУРОРТЕ! А я и забыла, что сейчас всего лишь сентябрь. Для такой знойной страны – самый разгар сезона. Солнце, пальмы, вино, загорелые мужчины то и дело липнут, словно коты на валерьянку…
Я бы насладилась пребыванием на курорте в полной мере, как советовал мой руководитель Семен Капитонович. Но тяжелые мысли и обстоятельства, в которых я оказалась, не позволяли расслабиться, расправить плечи, поваляться на пляже, позагорать до появления негроидного окраса, ответить на пару мужских окликов… Было не до этого!
Хуже всего дело обстояло с деньгами. После лондонских трат на карточке «Виза» осталось что-то около ста пятидесяти евро. Дня на три хватит, если ночевать под открытым небом. Вот поэтому вместо самолета купила билет на поезд. Второй класс стоил четырнадцать евро – разумная цена за доставку моего багажа и тела в другой конец страны. И ехать не так долго – три с половиной часа.
В соседки попалась чудаковатая тетка – жгучая брюнетка с хитрым взглядом и крупной родинкой над верхней губой. Запястья каждой руки охватывало не меньше десятка пестрых браслетов, а шею – ожерелье из разноцветных камешков. На мизинце левой руки красовался перстень с изображением крохотного черепа, который был почему-то зеленого цвета.
Роза – так звали женщину – оказалась слишком словоохотлива. С того момента как мы уселись в кресла, я узнала, что она дважды разводилась, что племянница родила тройню к тем троим, что у нее уже были, что у брата зачах виноградник и херес стал походить на лимонад… Ее руки летали в воздухе, аккомпанируя каждому слову, будто в сурдопереводе. Периодически зеленый череп на мизинце удостаивался короткого поцелуя накрашенных губ.
Я надеялась, что в поездке поразмышляю. А сама то и дело замирала от страха, глядя в окно, или слушала трели назойливой испанки.
– А вы, милочка, развлекаться едете?
Теперь еще придется на вопросы отвечать.
– Вы угадали.
Уже вдоволь развлеклась в Лондоне! На дне Темзы, пристегнутая к коляске, набитой стальными дисками… Интересно, какие радости ожидают меня в Малаге? Жду с нетерпением…
– Обязательно посетите салон небесных мантр. Вам откроется истинный путь вашего сознания в космосе.
– А если не откроется?
– Он открывается всем. Ибо космос простирается над всеми нами. Следовательно, все сознания для него открыты.
Череп на перстне вновь удостоился прикосновения губ. Мне показалось, что его крохотные челюсти раздвинулись от удовольствия.
– Обязательно посетите салон! – закончила Роза.
– Первым делом туда направлюсь, – пообещала я.
– Правильно. Потому что аура у вас критическая.
– Всю жизнь от нее страдаю. У всех аура как аура, а у меня – критическая!
Роза внимательно посмотрела на меня, непроизвольно дернув губой, над которой располагалась родинка. Наверное, пыталась понять: не иронизирую ли? А я, вцепившись в подлокотники, заглядывала в затемненное окно и удивлялась, как поезд до сих пор не сошел с рельс и не врезался в одну из скал, пролетавших за окном.
– В Андалусии есть много мистических и загадочных мест, – поведала неутомимая соседка. – Каждый человек, заботящийся о своем сознании, обязан посетить их.
Она говорила о сознании как о какой-то вещи! «Заботится»… Словно его можно завернуть в тряпочку, спрятать в сундук, а по праздникам доставать, чтобы установить связь с космосом!
– Посмотрите, – тем временем произнесла Роза, доставая из сумки альбом. Она открыла его, и я с удивлением обнаружила там довольно неплохие карандашные зарисовки.
– Это вы рисовали?
– Ну а кто же, милочка? Кто же, как не я? – Она начала листать страницы, и я убедилась, что в трясину псевдорелигий затянуло очень неплохую художницу. – Это Ущелье Грез. Если провести там неделю и три раза в день жевать вереск, то можно увидеть картины далекого прошлого. Эпизоды из жизни иберов и кельтов. Не увидит только тот, кто не верит… А это мавританская башня Салясат Арбаа. Там живут призраки замученных крестоносцев. Видите, они летают вокруг нее?
Она перевернула лист. На следующей странице был изображен небольшой холм, лишенный растительности. На нем стояли три прямоугольных камня, сложенные буквой «П».
– Что это?
– Очень древнее и зловещее сооружение. Мертвенный Мегалит. Он стоит высоко в горах Кордильера-Пенибетики.
– Чем же он примечателен?
– Холодом смерти, веющим от него… – Она сделала большие глаза. – За все время, что он известен людям, на холме, на который опираются камни Мегалита, не прижился ни единый кустик, ни единая травинка. Какие-то ученые брали анализы, а потом делали разные опыты. И определили, что в той земле нет даже бактерий. Такое впечатление, что земля, на которой установлен Мегалит, проклята для всего живого.
