Елена Картур - Двадцать лет спустя
Человек изобразил доброжелательную улыбку, словно и не заметив моих действий, спросил, обращаясь ко всем сразу:
— Добрые люди, не подскажете, в Зареченск правильно иду, а то заплутал немного?
И вот что интересно: стражники ему ответили. Словно бы и не заметили, что с некромантом общаются. Интересное дело, а паники-то было! Я имею в виду, на подходе к городу. Чего-то я тут определенно не понимаю в их отношениях с некромантами.
— Они не поняли, — почти беззвучно сказал Мэй.
Я лишь кивнул утвердительно. Да, люди, похоже, не поняли, что разговаривают с одним из тех, кого так боятся. И я сам уже начал сомневаться, что этот добродушный мужичок действительно некромант. Если бы не короткое заклинание, брошенное им в Мэя, я бы, наверняка, не понял, что этот человек имеет какое-то отношение к магии. Любой маг, хочет он того или нет, излучает какое-то количество силы, микроскопическое, как правило, поэтому, чтобы обнаружить его, нужно смотреть по-особому. Но этот человек не излучает ничего, как ни смотри! Нет, методики маскировки, конечно, существуют, допускаю, и в этом мире до них тоже додумались. Если сильно востребованы, то они, вероятно, даже более совершенны, чем наши. Но я, честно говоря, с трудом себе представляю мага, который добровольно согласится пользоваться подобной маскировкой длительное время. Это же все равно, что отказаться от половины своей силы.
Что-то в этом мире, определенно, не в порядке. Я наблюдал, как некромант добродушно общается со стражниками, выспрашивая городские новости, словно бы намеренно не обращая на нас внимания, и пытался понять, что тут происходит.
***Дарья.
— Теперь мы пойдем в местный храм? — спросила я, как только стражники оказались достаточно далеко.
— Не имеет смысла, — возразил герцог.
— Почему это? Мы же сюда затем пришли, чтобы узнать, каким богам молятся в этом мире. Где же это еще делать?
— Любая религия меняется с течением времени, это наши боги слишком оптимистично считают, что их помнят во всех бывших мирах Шадарата. Вряд ли в этом мире найдется хоть что-то, знакомое нам, в храмы мы пойдем в самую последнюю очередь.
— А куда же тогда? — удивилась я.
— К местным властям, — беспечно ответил он.
Я открыла рот, пару раз моргнула и закрыла. Нет, идея неординарная, признаю, это ж еще додуматься надо! Шон благоразумно заметил, что чужаков вряд ли пустят к правителю, учитывая настороженное отношение стражников ко всем, кого они сочтут подозрительными. Шон человек опытный, знает, о чем говорит. А герцогу все равно, он в нашем мире почти всех королей и императоров в лицо и по именам знает, к половине из них может просто так в гости прийти, что ему какие-то городские власти?
Только стражники об этом не знали и в дом губернатора нас все-таки попытались не пустить. Ага, не пускали муравьи слона в лес! Но слон хотя бы умный, он сам в лес не пойдет. Драться мы не стали, понятное дело, просто герцог изобразил надменное выражение лица и тоном, не терпящим возражений, приказал стражникам доложить губернатору, что в город приехал герцог де Энхард и желает получить немедленную аудиенцию. Нет, мне это нравится: «Желает получить немедленную аудиенцию»! В приказном порядке. И стражи, как миленькие, побежали докладывать. А через несколько минут нас вежливо пригласили присоединиться к обеду.
И почему люди так легко покупаются на обычную наглость? Вот поэтому герцога в нашем мире все уважают и везде пускают. А я тоже так хочу!
Местный губернатор оказался еще и каким-то там виконтом, то есть на местном языке оно, конечно, иначе звучало, но перевелось так. Губернатор был толстенький, лысый, с круглыми розовыми щеками, в которых прятались печальные светлые глазки. Про него даже думалось всякими уменьшительными эпитетами, как про детскую игрушку, изображающую младенца. И жена у него была такая же, не лысая конечно, а вся розовая и пухленькая. Так и хочется добавить: пушистая. Из-за дикого обилия рюшек и кружев на розовом платье. Ну и мода у них тут! У меня в детстве была точно такая кукла, пока братик ей голову не отломал. Ничего такого, просто наступил случайно.
Еще там присутствовал начальник местного гарнизона.
Я же говорила, что нас пригласили на обед? Так вот, «там» — это в обеденном зале. Начальник гарнизона, капитан, кстати, был полной противоположностью губернатора. Высокий и жилистый дядька с таким хмурым и насупленным лицом, словно его очень сильно обидели. В компании губернатора и его жены он смотрелся даже как-то неуместно. Еще на обед пригласили того самого мага, что встречал нас у ворот. Не зря мне все-таки показалось, что он тут большой начальник.
Мы с Шоном скромненько молчали, изображая простую свиту, зато герцог изображал самого себя на полную катушку. То есть этакого надменного аристократа, невесть зачем приехавшего в провинцию и считающего, что он по определению выше всех присутствующих. И все его светлости должны кланяться, потому что его светлость — пуп земли и никак иначе. И никому в голову не пришло потребовать подтверждения того, что он действительно тот, за кого себя выдает. Хорошо, что не пришло, конечно, потому что никаких доказательств, кроме запредельной наглости, у нас, понятно, не было.
Так что, наглость — это даже не второе счастье, а, вообще, самая нужная в жизни штука. И вот что обидно: почему, когда взрослые себя так ведут, им все с рук сходит, а мне вечно говорят, что я наглый ребенок, и девушку скромность украшает.
Барс тем временем начал напористо, но в то же время аккуратно, расспрашивать о местных делах. О том, почему на воротах такой строгий контроль, и кого они там отлавливают. Ну, и вообще, какая тут обстановка, и что творится в округе. Губернатор и его помощники пытались отнекиваться и уверить нас, что все хорошо и замечательно, но как-то вяло и неубедительно. В то, что все действительно так замечательно, как нас пытались убедить, не верилось, ну вот ни настолечко. Врут бездарно.
Но герцога не так просто сбить с толку. Где мягко подталкивая к нужной теме, а где и нажимая, он все-таки заставил губернатора и его помощников разговориться. А у них тут, оказывается, практически война идет. Тайная, потому что ни многотысячных войск под стенами городов, ни масштабных боевых действий. Да и началась эта война, вроде бы, с пустяка, а потом распространилась чуть ли не на полмира так тихо, что люди и не сразу поняли, что это, вообще, война. Удивляюсь я, как герцог ухитряется вытягивать из людей общеизвестные, по их мнению, вещи так, что у них и малейших подозрений не возникает по поводу его незнания. Он, конечно, представился аристократом, чуть ли не с другого края мира, где о здешних бедах и слыхом не слыхивали, но они ведь опять поверили! Мало того, что все-таки начали нам все рассказывать с самого начала, так еще и позавидовали, что мы о такой напасти не знаем.
А началось все с гильдии некромантов, одного упрямого короля и, как водится, с несусветной глупости. В последние века, по словам губернатора, маги начали собираться в гильдии, профессиональные. Стихийники, некроманты, целители, ну и прочие. И некроманты чуть ли не с самого начала были самой многочисленной и сильной гильдией, а все потому, что у них имеется свой собственный бог (ага, уже интересно!), другие боги-то к магам относились равнодушно, а этот, видать, к некромантам слабость питал. А еще есть тут одно королевство, и не самое большое, и не самое сильное по военной мощи, зато богатое как деньгами, так и ресурсами. Да и с предыдущими правителями им сильно повезло, двое последних были, ну очень умными людьми, смогли максимально увеличить благосостояние своей страны. Так что соседние государства от этого богатого — а называется-то как, язык сломаешь, Киргард — так вот, от этого Киргарда половина соседей таки или иначе зависели, кто финансово, кто от ресурсов.
Ну, это так, присказка. А началось все с того, что король этого самого Киргарда, Бувар его звали, имел глупость всерьез рассориться с главой гильдии некромантов, за что и схлопотал какое-то совершенно несерьезное, но сильно неприятное проклятие. Некроманты в те времена, между прочим, жили себе, не тужили, и относились все к ним вполне лояльно, не сильно-то и хуже, чем к другим магам. Да они, видимо, и сами старались всякие темные делишки напоказ не выставлять, чтобы, значит, репутацию не портить. Но король, понятно, на проклятие очень обиделся. О причине ссоры нам так ничего и не сказали, отговаривались тем, что не знают, мямлили что-то невнятное, губернаторская жена в своих розовых рюшках попеременно то бледнела, то краснела в тщетных попытках придумать подходящую отговорку. Я даже хихикнула тихонько, наблюдая за этим представлением. Похоже, причина какая-то неприличная. Но герцог настаивать не стал, наверное, и так мысли прочел и мягко подтолкнул губернатора к продолжению рассказа.
