Андрей Белянин - Трилогия "Багдадский вор"
– Имею честь доложить, господин штурмбаннфюрер, что ваш родственник имел короткое рандеву с двумя представителями альтернативной контрразведки, подчиняющимися непосредственно Верховной ставке. – Голос говорящего был неприятно сух и как-то чрезмерно официален, напоминая скорбные сводки времен Второй мировой войны. Шехмет, разумеется, её не застал, Лев Оболенский тоже, но он изо всех сил старался удержать то впечатление, которое они с Ходжой произвели на всесильное начальство. А потому оба лепили правду-матку, не давая грозному главе городской стражи даже рта раскрыть. Это был уже не моноспектакль, а полноценное действо, достаточно зрелищное и эстетствующе-аскетическое, вполне достойное как уровня игры актёров, так и ранга зрителя…
– Уж мыдерьга емудерьга талдыдерьга-талдыдерьга, а ондерьга, шайтандерьга, неверьдерьга! Упрямдерьга, как барандерьга… Ножомдерьга грозилдерьга!
– Ваш племянник повёл себя некорректно, хотя важность полученной информации и меняла весь ход стратегических размышлений, но пренебрегать выкладками специалистов из Генштаба – есть недопустимая оплошность!
– Егодерьга невестдерьга ханумдерьга Зейнабдерьга опятьдерьга плутитдерьга. А ондерьга – ишакдерьга, ушидерьга висягдерьга в лапшедерьга! Я самдерьга виделдерьга, мне другдерьга сказалдерьга, совратьдерьга не дастдерьга, клянусьдерьга чалмойдерьга пророкадерьга…
– Увы, факты неопровержимы – в группе Алика завёлся «крот», и он передаёт самые секретные сведения международной аферистке, известной в Багдаде под кличкой Зейнаб-мошенница. Она хочет завербовать Алика, используя для этого подкуп, шантаж и неуловимое шпионское обаяние. Наш друг может не выдержать…
– Но вотдерьга и ондерьга решилдерьга своимдерьга умомдерьга павлиньдерьга, пойтидерьга в засаддерьга. Чтоб тамдерьга Зейнабдерьга и взятьдерьга с поличдерьга! Аллахдерьга великдерьга! Алидерьга покадерьга так юндерьга, что самдерьга не справдерьга с такойдерьга стервоздерьга… Но ондерьга вас ждетдерьга…
– Кодовое название спецоперации, проводимой группой Алика с поддержкой по флангам вверенных вам корпусов, от двадцати четырёх ноль-ноль сегодняшнего дня утверждено как: «Зейнабку – в охапку!» Алик надеется, что родственные отношения, а также годы совместной службы в Австрии и Сайгоне подтолкнут вас к принятию единственно верного решения. Фюрер верит в вас!
Примерно на этом месте Оболенский окончательно выдохся и едва не выдал себя, порываясь снять с глаз повязку и вытереть ею пот. Насреддин вовремя повис на руке друга, прошипев ему в ухо:
– Кудадерьга, дуракдерьга?! Ва-а-ах, далдерьга Аллахдерьга дружкадерьга, шайтандерьга…
– Короче, – раздражённо закончил Лев, вспомнив о роли слепого, – ваш племянник намерен ещё раз проверить честность и добропорядочность своей будущей супруги и очень просит вас со всеми войсками принять участие в этом мероприятии.
– Какое участие? – кое-как выдавил вконец запутавшийся в «обстановке жесточайшей секретности» начальник городской стражи.
– Самое оживлённое! – охотно пояснили «спецагенты».
Шехмет кинул на них ястребиный взгляд, убедился, что не проняло, и призадумался. По правде говоря, он и сам был не особенно ярым сторонником этого брака. Старуха Далила со своей бесстыжей дочерью в своё время покуражилась и над ним. Но племянник Али был молод, горяч, эгоистичен… так что в конце концов дядя уступил. Однако вот он, неожиданный поворот судьбы! Идея ещё раз напомнить двум зарвавшимся женщинам, кто истинный хозяин улиц Багдада, показалась господину Шехмету очень привлекательной…
– Клянусь бородой святого Хызра, вы принесли мне добрую весть! Передайте Али Каирскому, что я приму участие в его охоте… Мои молодцы будут только рады поразмять кости, в последнее время в городе очень уж тихо… Подобная благопристойность настораживает, ведь шайтан не дремлет! Итак, что должно сделать мне и моим людям?
– Сущие пустяки-и… – разулыбавшись, пропели Оболенский с Ходжой. Последний, впрочем, тут же поправился и добавил таинственное «дерьга»…
* * *…С наркозом как-то скучно…
Из разговора двух хирурговГоспожа Далила с дочерью проживали в роскошном двухэтажном особнячке в западном квартале Багдада, у крепостных ворот. Весь второй этаж дома был отдан под голубятню: почтовая служба слыла опасной и ненадёжной, поэтому птицам было больше доверия, чем замыленным гонцам и скороходам. К тому же восточные традиции требовали немедленного умерщвления человека, принесшего дурные известия, что здорово снижало престиж профессии, а свернуть шею голубю казалось и более правильным, и в меру гуманным. Оговорюсь – не мне! Лично я отношусь к «братьям меньшим» с большим уважением, но если придётся выбирать между птичкой и человеком… боюсь, я тоже сделаю выбор в пользу своего вида… В тот день бабушка Далила на службу не пошла. Она мирно вкушала послеобеденную дрёму, когда шум у ворот проник в её полусонное сознание. Слуги кого-то активно гнали прочь, но эти кто-то (слышались два очень разных голоса) яростно требовали впустить их в дом, иначе «…всему Багдаду наступит полнейшая хана!». Возможно, старуха и не стала бы дёргаться, если б не прозвучавшие в пылу спора благородные имена господина Шехмета и его племянника. Приподнявшись на локте, Далила-хитрица попыталась позвать дочь, дабы та спустилась и выяснила «суть да дело», но из комнаты мошенницы Зейнаб долетал такой янычарский храп, что волей-неволей пришлось переться самой…
– Кто вы такие?! И по какому праву ломитесь в дом честной вдовы и её сироты-дочери? Помните, о невежественные грубияны, что мой кров находится под охраной эмира!
Слуги и рабы послушно отошли в сторону, явив бабульке истинных виновников скандала. Их действительно было двое. Один, высокий молодец с седой бородой и русыми кудрями, выбивающимися из-под высоченной чалмы. Он был одет, как уличный лекарь, но взгляд голубых глаз казался настолько величественным, что хотелось согнуть спину. Второй, низенький крепыш с необъятным пузом, явно напоминал индуса-астролога, глаза горели узкими щёлочками, кожа лица и рук напоминала сырую глину, а главное, прямо на лбу был нарисован таинственный знак в виде сердца, пробитого стрелой. Несмотря на грозный тон хозяйки дома, ни врач, ни астролог нимало не смутились, а, дружно шагнув вперёд, буквально втолкнули хитрицу в её же двор.
– За воротами болтать непрестижно. У нас тут дело серьёзное, эпидемия по стране гуляет, а вы специалиста-дерматолога у дверей маринуете…
– Дермо… кого я мариную?! – опешила бабка, и Оболенский понял, что счёт открылся один-ноль в его пользу. Однако всё равно постарался сделать серьёзное лицо и сурово подтвердил:
– Меня! И вот его тоже! А он, промежду прочим, крупный авторитет в астрологии, экстрасенсорике и чистке кармы на дому.
Индус поклонился, приложив обе ладони ко лбу, и так пристально упёрся взглядом в подол старушкиного одеяния, что та невольно засмущалась и отступила ещё на одну позицию.
– Что угодно от бедной женщины двум почтеннейшим старцам?
Астролог одним жестом заткнул пасть лекарю, явно собиравшемуся ляпнуть нечто скабрезное, и вежливо пояснил:
– О почтеннейшая и хранимая Аллахом Далила по прозвищу Хитрица. Да будет тебе известно, что мы прибыли сюда из самого Кашмира…
– И даже не запылив туфли? – хмыкнула хозяйка.
– Наше путешествие пролегало по воздуху, – обезоруживающе улыбнулся индус, – ибо йоги и звездочёты не нуждаются в путях простых смертных, воля небес открывает им иные дороги. Но положение светил ныне таково, что в твой дом может войти чёрная беда, и это будет иметь роковые последствия для всего мусульманского мира.
– Судьба одной женщины?!
– И соломинки бывает довольно для того, чтобы сломать хребет перегруженному верблюду! – наставительно поднял палец астролог. – Звезда магов, Бетельгейзе, говорит нам, что время не терпит, и потому мы здесь. Но я вижу в глазах твоих тень справедливых сомнений – призови нас в дом и испытай нас!
– Да соблаговолят благородные мужи войти под сень моего скромного крова, – подумав, согласилась старуха. Третий раунд можно тоже смело записывать за нашими героями. Кто кого испытывал, надо было ещё посмотреть…
Поскольку дальнейшее шоу было делом затянувшимся, а литературное произведение затягивать как раз не рекомендуется, то и мы возьмём из сценария только сухие диалоги. Тон, выражение лиц, театральные паузы, глубокомысленное молчание, закатывание глаз и заламывание рук читателю предполагается домыслить самостоятельно.
– Венера, дарующая плотскую любовь и управляющая способностью к деторождению…
– Вай мэ! Что ты говоришь, охальник, в мои-то годы…
