Михаил Успенский - Дорогой товарищ король
- Вот ты первым и пойдешь, - постановил капитан.
...Ущелью, казалось, конца не будет, и тропа все время уходила вниз. Всякая растительность пропала, лошадям было негде травинку перехватить. Камешки из-под копыт беззвучно падали в бездну. Маркграф то и дело озирался с запоздалым намерением дезертировать. Деряба подбадривал его цитатами из боевых и дисциплинарных уставов. Над головами то и дело пролетали скверные существа. Полоска неба над головами становилась все уже.
- Вот он... - прошептал наконец Миканор.
Бывший первый секретарь Краснодольского крайкома и бывший король плавал в обширном водоеме на дне ущелья. Длиной он был метров сорок. Шмурло попробовал пересчитать щупальца и сбился. Та же история повторилась и с глазами. Глаза были повсюду, даже на хвосте. Кони заржали. Шмурло сложил ладони рупором.
- Виктор Панкратович! - Полковник перекричал ржание. - Ты нас узнаешь? Мы тебе привет от Анжелы Титовны привезли!
Упоминание о законной супруге привело монстра в бешенство. Он жутко заколотил хвостом по воде и выбросил в сторону кричавшего все ближайшие щупальца. Но не достал.
Странники поспешно отступили на солидное расстояние.
- По-хорошему не понимает, будем кончать, - сурово решил судьбу крупного руководителя Деряба.
- Ему бы, по совести, девушку в жертву принести, - сказал маркграф и вздохнул: девушка самому бы сгодилась.
- Поднимемся наверх и камнями забьем, - продолжал развивать военную науку Деряба.
- Правильно, устроим обвал и проход сами себе засыплем - ну ты додумался! - сказал полковник, а маркграф согласно кивнул.
Потом обмозговали идею отравить чудовище чем-нибудь, но никакого яда, кроме сволочной сущности маркграфа, под рукой не оказалось, а маркграф дорогу знает... Да и привыкли уже к нему как-то...
Деряба то и дело выглядывал из-за утеса, проверяя политико-моральное состояние гада. Гад хватал совершенно несъедобные камни и бревна щупальцами и отправлял в пасть. Странники тоже от нечего делать доели последний припас. Миканор и Шмурло прикорнули спина к спине, капитан же продолжал наблюдения. В конце концов монстр прекратил всякую активную деятельность и стал колода колодой.
И вот когда Деряба потерял уже всякую надежду и твердо решил вернуться назад, чтобы поднять какое-нибудь национально-освободительное движение, с головой гада что-то произошло. Самый здоровенный глаз на темечке с булькающим звуком поднялся вверх, как танковый люк. Из люка показался сильно обросший человек в каком-то тряпье. Человек подошел к самому краю туши и справил малую нужду.
Деряба бесшумно, таясь в глубокой тени, проскользнул вдоль берега поближе. Косматый спрыгнул в воду - там ему было по колено - и выбрел на сушу, после чего стал выполнять целый комплекс физических упражнений, считая самому себе вслух.
Выпрямиться после очередного приседания он не успел - капитан прыгнул ему на спину и поверг.
- Ты-то нам, гад, и нужен! - воскликнул Деряба, отвыкший от субординации до последней степени, поскольку поверженный, несмотря на бороду, оказался Виктором Панкратовичем Востромырдиным. На шум прибежали остальные. Виктор Панкратович узнал земляков и пришел в неописуемый ужас, восторг и замешательство, отчего и закричал по-болгарски:
- Добре дошли, братушки!
Но, вглядевшись в суровые лица, чисто выбритые зубом голяка, добавил шепотом:
- Нихт шиссен! Их бин дойче...
Тут он сообразил, что это не просто земляки, а как раз люди, отвечавшие в свое время за его охрану, и прибыли они не просто так.
- Здравствуйте, Степан Егорович и Альберт Петрович. Я всегда знал, что Родина меня не оставит. Я буду ходатайствовать о досрочном присвоении вам очередных воинских званий... Да что званий! По Герою схлопочете!
Будущие Герои хранили жестокое молчание.
- В древних исторических хрониках зафиксировано мое безупречное поведение на высоком посту, доверенном мне партией и правительством... Вот, поглядите!
С этими словами бывший легендарный король вытащил из лохмотьев партийный билет. Шмурло резко выхватил документ из рук бывшего подопечного и подошел к его изучению самым внимательным образом.
- Нехорошо получается, Виктор Панкратович, - сказал он, последовательно изучив каждую страницу. - Уплата членских взносов в особо крупных размерах - за это у нас по головке не погладят...
- Не пойду! - заголосил вдруг Востромырдин. - Вот тут, на месте, расстреливайте, убивайте - не пойду!
- И в самом деле, - встрял маркграф. - Зачем это мы его с собой потащим? Чтобы от нас девушки шарахались?
- Хватит звенеть! - распорядился Деряба. - Виктор Панкратович, чем же ты в этой глуши кормишься?
Востромырдин смутился, хотя глаза его вспыхнули хищным блеском и тотчас же погасли.
- Да так... Питаемся помаленьку...
- Вот и накормил бы земляков.
...Внутри огригата было и темновато, и сыровато, но вполне уютно. Некоторые внутренние органы чудовища Виктор Панкратович приспособил в качестве мебели - неприятно, конечно, да зато мягко. А какой стол он накрыл нежданным гостям! («Дураку понятно - взятки берет, - определил Шмурло. - Потому что место удобное».)
Деряба не понял и спросил:
- Тебе что, и сюда пайку привозят?
Вместо ответа Востромырдин махнул неопределенно рукой. Он уже сообразил, что полковник и капитан здесь не при исполнении. А когда ему представили маркграфа, даже обрадовался:
- Так вот ты какой! Орел! Правильно я тогда на пленуме за тебя заступился - ведь эти сволочи бароны исключения требовали! А я им внушил: нельзя так с человеком, с ходу, не разобравшись...
Маркграф смущался, благодарил незнамо за что. Наконец наелись и напились, и Шмурло, скверно улыбаясь, обратился к королю:
- Я весь внимание, гражданин Востромырдин...
Виктор Панкратович побагровел, и в тот же миг прямо из сводчатой стены помещения свистнула струйка жидкости, ожегшая щеку полковника госбезопасности. Тот взвизгнул.
- Желудочный сок, - пояснил Востромырдин. - Растворю, к чертовой матери, и переварю. Я огригат или нет?
Было слышно, как оскорбленное чудовище в гневе колотит хвостом. После неловкой паузы сообразительный маркграф предложил выпить мировую. Хвост успокоился.
- И чего вы за мной увязались? - демократично спросил Виктор Панкратович.
Деряба рассказал про слесарей, которые в здешних условиях постепенно переродились в мифологические фигуры.
- Что бы вам пораньше прийти, - огорчился король. - Я бы вас на антирелигиозную пропаганду задействовал. Вы бы этих так называемых богов разоблачили как пьянь и рвань!
Посмеялись над незадачливыми слесарями, рассказали о победах над зубастым голяком и другими противниками, о том, как вели непримиримую борьбу с рабовладельцами, и о прочем. Виктор Панкратович слушал с нескрываемым интересом, поскольку весь отпущенный ему судьбой срок правления просидел во дворце и представления не имел о том, чем живут простые люди. Мало-помалу он и сам развязал язычок.
Период первоначальных успехов и достижений на листоранском престоле он освещал, может быть, даже слишком подробно. Истребление баронов было представлено как вспышка справедливого народного гнева. Перейдя же к разделу самокритики, Востромырдин приуныл и сделался косноязычен.
Продовольственный кризис в Листоране, по его словам, был вызван неблагоприятными погодными условиями, хотя полковник и капитан за время своих странствий убедились, что погода в Замирье все время одна и та же. Немалую роль в провалах отвел Виктор Панкратович своему генеральному канцлеру, впавшему на старости лет в детскую болезнь левизны и от нее же скончавшемуся на плахе. А потом...
Потом королевской гвардии пришлось жечь на дворцовой площади партийные архивы. Скопидар Пятнадцатый все-таки оказался не Семеном Пантелеевичем, как мнилось, а заурядным коварным феодалом. Его войска вторглись в пределы Листорана, грабя и разоряя. Тогда Востромырдин после безуспешных попыток связаться с Москвой (в искаженном виде эти попытки нашли отражение в известной балладе, а на самом деле возле Кремля действительно задержали нескольких сумасшедших, пытавшихся пробраться внутрь) решил прибегнуть к союзнической помощи кирибеев-кочевников: он подозревал, что во главе их стоит отошедший от дел в Мире товарищ Юмжагийн Цеденбал. Но и кочевники оказались подлецами, они стакнулись с Аронаксом и поделили промежду собой земли.
О приговоре листоранских магов Востромырдин говорил совсем уже темно и вяло: «Возникло мнение... с целью сохранения руководящих кадров от избиения... для усиления и укрепления авторитета...» В общем, по его, выходило, что превращение короля в зверя-огригата вовсе и не наказание, а то ли повышение, то ли почетная загранкомандировка. Поначалу Виктор Панкратович в шкуре дракона чувствовал себя неловко, но понемногу его клетки, рассеянные по гигантскому телу, сумели консолидироваться и снова сложиться в прежнем порядке. Востромырдин сумел задействовать на себя руководящие и направляющие функции организма, и теперь без него огригат - всего лишь несколько тонн мяса...
