Андрей Белянин - Черный меч царя Кощея
— Ну, что могу сказать, — на секунду призадумался я, — по крайней мере, они оба в хорошей спортивной форме, уже скоро час, как за нами трусцой бегут. Да и Горох, как ни верти, мужик неплохой, к тому же лицо заинтересованное — жена у него там. Придётся взять.
— А Филимоном Митрофановичем волков со следу собьём, — радостно предложил Митяй, но под моим взглядом притих. — Дык я так, приятное всем хотел сделать. Можно подумать, его хоть кто-нибудь любит...
— Скандалист, прощелыга, провокатор, мелкий вымогатель, подлец, предатель, кулацкий подпевала — это ещё не преступление, — не очень уверенно решил я. — Оставим одного в лесу — пропадёт человек. Так что увы, но без вариантов, будем брать на борт обоих.
Баба-яга цыкнула на избушку, та сбросила скорость. Мы спустили вниз лестницу, и двое взмыленных марафонцев кое-как на четвереньках вползли внутрь помещения.
— Водички бы... — сиплым шёпотом взмолились оба.
— Пить вам сразу нельзя. Просто умойтесь и прополощите горло. Гражданин Груздев поступает в распоряжение хозяйки избы — мыть посуду, мести полы, отгонять мух, стирать тряпки и всё прочее. Царь Горох...
— Ну...?! — набычился государь в женском сарафанчике.
— Вы приглашаетесь на военный совет, — кивнул я. — Избушка идёт на Стеклянную гору. А там живёт тот самый похититель наших жён. И кое-чьих невест...
— Ещё не факт, — поспешно напомнил наш младший сотрудник. — Энто она сама так решила, а меня, сироту, никто и не спросил ни разу...
Баба-яга отвернулась к печке, дьяк сделал вид, что его тошнит, царь — что у него болят виски, я просто стиснул зубы и кулаки, поскольку Митино нытьё по этому поводу всех уже преизрядно достало. Не знаю, как ему в сотый раз объяснить очевидное?
Это Спарта! Тьфу, это Лукошкино! Здесь если потрогал, то женись! Иначе неприятные последствия не заставят себя ждать...
Пока мы с Горохом от нечего делать обсуждали возможности штурма ни разу не виденной нами крепости Змея Горыныча (я, конечно, попытался по памяти изобразить тот рисунок Стеклянной горы, что Орёл ногтем начертил на блюде, но не уверен, что всё запомнил детально. Да и старший зять Яги тоже, честно скажем, не профессиональный картограф, а блюдо мне не отдали...), меж тем бабка успешно припрягла к домашней работе всех не занятых в военном совете лиц.
По-моему, её скромное жилище и с прошлой груздевской уборки еще блестело, а уж в этот раз наводился просто полный лоск! Тем более что Митя как «старослужащий» быстро взял в оборот запуганного дьяка, беззастенчиво спихивая на него всю грязную работу. Да и чистую, по совести говоря, тоже. Так сказать, тренировал командирский голос:
— А вот тут недоскребли, Филимон Митрофанович! А тут недочистили! А энто что за пятнышко в углу за печью, на половице?!
— Да то сучок от дерева, ирод...
— Ничего не знаю, чтоб отмыто было!!!
Я же набирался военного опыта от царя Гороха. В конце концов, хотя бы в военном деле он должен был получить серьёзное образование и практические навыки?! Самодержец всё-таки...
— Что скажу тебе, Никита Иванович, друг сердешный. Выпить есть?
— Нет.
— Точно нет? Ой, не лги царю...
— Точно нет. А если и есть, то Баба-яга по-любому не даст. Вы у неё и так без разрешения пригубили...
— На сухую штурм городов вражьих обсуждать не принято. Не комильфо, говоря по-французски...
— Уж вы постарайтесь.
— Ладно, рискну. — Горох откинулся на лавке, прижавшись спиной к бревенчатой стене избушки. — Что я тебе сказать могу, сыскной воевода... Коли слухам верить, то на Стеклянную гору въезда нет. Всяк, кто на неё ступал, в тот же миг вниз соскальзывал. Тока залететь и можно...
— Ну, без ступы залететь у нас даже Яга не может, возраст не тот. Однако какой-то способ подняться на гору должен быть, иначе смысл нам туда ехать?
— А царицу-матушку из плена вражьего спасти — это тебе не смысл?!
— Давайте без высоких слов. Подобные акции всё-таки не входят в сферу профессиональных обязанностей простой милиции. Брали бы войско, и вперёд!
Минут пять мы шумно препирались по уже истоптанной теме — милицейское это дело или нет. Сошлись на том, что если не милицейское, дык чего же я самолично за своей Олёнушкой попёрся, а не стал мобилизации всех государственных войск дожидаться?
— Итак, чтоб я ждал, пока всё войско с лошадьми, палатками, обозом, провиантом и полевой кухней выдвинулось бы в поход? Да мы только к зиме бы на место и прибыли — вокруг Стеклянной горы новогодние хороводы водить!
— Так чего ты от меня-то хочешь?
— Тактики и стратегии!
— Этим воеводы да бояре опытные занимаются, а я царь! Подумать надо, умных людей спросить, грамоты разослать во все концы...
— Отлично! — всерьёз разгорячился я. — Может, ещё написать ноту протеста в какую-нибудь беззубую ООН? А пока они собираются с резолюциями, попытаться взять неприступную вершину силами одной опергруппы, одного царя и одного дьяка?!
— Способ есть, — туманно, с намёком откликнулся государь, поправляя лямки сарафанчика (или ночнушки?) на широких плечах. — Где силой не возьмём, там хитростью пробьёмся.
— То есть вы от большой хитрости витязем нарядились?
— Энто от пыла душевного... Верить надо в себя и в Провидение! Вера, она, брат участковый, горы сворачивает. Нешто вас в школе милицейской таким вещам не учили?
— Нас учили вызывать специалистов. Есть же логичное разделение труда: кто занимается уголовными делами, а кто чисто физическим освобождением заложников и всеми прочими акциями, где требуется стрельба, взрывы, слезоточивый газ, штурм и минимум жертв.
— То есть на стену не полезешь? — вопросительно выгнул соболиную бровь царь-батюшка.
— Полезу. Но обучен этому не был. Вы хоть как-то учитывайте специализацию — расследование уголовных дел и штурм укреплённых зданий.
— Трус...
— А в ухо?
— Царю?!
Вот, собственно, и весь конструктивный разговор. Дальше как хотите. Я действительно не представляю, что мы будем делать, прибыв на место, и самое главное, что будет делать тот самый Змей Горыныч, видя нас на пороге своего жилища. Лично я бы просто прыснул дустом...
Хотя, с другой стороны, все выпустили пар, и за разговорами время прошло незаметно. Яга пригласила всех на ужин, а уже к закату впереди замаячила розовая вершина, блистающая гранями. Верх скрывался в тумане и облаках, но всё равно очертания высокого готического замка угадывались в дымке перистых облаков. Значит, Змей всё-таки был европейским...
— Не русский терем и не арабская архитектура, — небрежным тоном опытного искусствоведа пояснил я. — А вот, судя по острым крышам башен и специфическому разрезу зубцов стен, мы имеем дело с западногерманской готикой. Сказки братьев Гримм?
Мне никто не ответил. И не потому, что замерли, раскрыв рты в изумлении от научности моей речи, — меня вообще никто не слушал. Все были слишком заняты.
Дьяк бился лбом об пол в углу, бормоча что-то вроде «спаси и сохрани, Царица Небесная, раба своего верного Филимонушку от зубьев Змея лютого проклятущего да от статей уголовных Никитки-участкового безбожного...».
Царь Горох пыхтел в другом углу, старательно пытаясь привязать к рогам ухвата два стареньких кухонных ножа. Видимо, всерьёз намеревался идти на Горыныча, как на медведя, с вилами наперевес.
Баба-яга погрузилась в мечтательное состояние древнерусской медитации, то есть, закрыв глаза, приплясывала в одном ей слышимом ритме, кружась по избе, время от времени делая маленькие глоточки из зелёного пузырька.
Нет, слава богу, не алкоголь. Судя по яркому запаху, тройной настой валерьянки. В последнее время, если вы заметили, у бабули серьёзные проблемы с нервами...
И только верный напарник поднял на меня собачий взгляд:
— А саму сказку энтих ваших братцев Гриммов расскажете?
— Потом, — по зрелом размышлении пообещал я. — Да, честно говоря, какие уж там сказки. Подозреваю, что уж они-то точно всё у ваших деревенских спёрли. Фольклористы же...
— Мать их за ногу, — поддержал Митя. — Хуже Шекспиру!
Тоже не поспоришь. И не потому, что повода нет, а просто бессмысленно.
Иногда мне кажется, что великий английский драматург стал для нашего младшего сотрудника вторым заклятым врагом после тётки Матрёны. По крайней мере, я не мог вспомнить ни одной пьесы Шекспира, которую бы он, по уверению нашего правдолюба из Подберёзовки, не украл у местных жителей четырёх близлежащих сёл! Споил всех чохом британским виски, разговорил, записал, издал за рубежом, да и живёт себе на чужом горбу без малейшей совести...
Мои размышления прервала Баба-яга, как-то по-особенному топнувшая костяной ногой. Избушка остановилась, словно по приказу прапорщика, на ать-два, стой, грудь колесом, пятки вместе, носки врозь! Глава нашего экспертного отдела чуть сощурила левый глаз и незаметно кивнула в сторону двери. Понятно, хочет поговорить без лишних ушей.
