Александр Беликов - Конвертер (СИ)
Я ещё посидел у Кукуя, а когда понял, что не хочет он меня поить из своих неконфискованных запасов, то пошёл домой. Да я бы и сам, случись такое дело, никому и капли не дал — самому мало! Пришёл и еще почти весь день в трезвом виде продержался, а потом взял охапку сена, залез на чердак, припал к животворящему источнику, и пил, пил, пил, без всякой закуски, не разбавляя водой, и не заморачиваясь на кружки и стаканы, а напрямую, из трубочки, прерываясь только на то, чтобы открыть крышку и зарядить новую порцию.
Через неделю, подойдя к гардеробному зеркалу, с трудом узнал себя: я вроде бы вырос, потолстел, перестал сутулиться, сил набрался, а уж глаза как помолодели — так и сверкают! Вышел на улицу, начал бриться, а у меня вместе с бородой лохмотья старой кожи слезают, а под ней новая выросла: молодая и розовая, словно у поросёнка. Пошёл я к Сашке Кукуйкину, а они с Лешим уже на пару сидят за нашим любимым столом под грушей и себя в зеркало по очереди рассматривают. Первое в глаза бросилось, что у Лешего пропал ужасный шрам от ожога на левой щеке, который он ещё в Афгане заработал. Он из-за него-то и получил свою кликуху, а теперь внезапно перестал ей соответствовать — нормальный мужик, женщины за таким табунами должны бегать, а не шарахаться, как прежде! Да и Кукуй сильно изменился, он и раньше амбалом был, а сейчас, вообще, словно культурист какой стал: такие бицепсы из-под майки торчат — впору в кино сниматься.
Не успели мы обсудить причины нашего внезапного омоложения, как из-за кустов вышел Паклик, только мы глянули и нас смех пробил — у него на месте лысины проросли короткие рыжие волосы, и в полукольце длинных седых волос они смотрелись чрезвычайно комично. Паклик тоже улыбнулся нам, и тут мы чуть со скамейки от смеха не попадали: зубов-то у него уже давно не было, не то что у нас, а сейчас у него новые полезли, только почему-то первыми прорезались клыки — от чего он сразу стал похож на вампира из фильма ужасов.
Когда мы вдоволь насмеялись, Паклик присел за стол и сказал:
— А я тут во сне бабу стал видеть — одну и ту же — каждую ночь снится.
— Красивая хоть? — спросил Кукуй.
— Ага, худенькая, маленькая, глазищи огромные зелёные, а волосы, как ковыль — аж серебрятся!
— И мне тоже снится, — сказал Леший, — только моя фигуристая и стриженная. В тонком комбинезоне, а под ним — ничего! Стоит на каком-то пригорке и мне рукой машет.
Кукуй тяжело вздохнул:
— А мне раньше всё время снилась моя жена-покойница, какой она в молодости была. А тут только глаза прикрою, как вижу какую-то мулаточку: кожа смуглая, ровная, волосы курчавые, а глазищи — прямо как смоль! Высокая, спортивная, подтянутая, и тоже полуголая — не весть во что одетая.
Все уставились на меня, но я не собирался колоться! Так я им и рассказал про незнакомку из моих снов: с длинными, волнистыми русыми волосами, и глазами голубыми, как лесные озёра.
— Не помню я.
— Чудак-человек, — ухмыльнулся Кукуй. — Не хочешь — не рассказывай. Просто скажи: снилось что-то такое, или нет?
— Что-то снилось, — выдавил я из себя, — но какая она — не помню!
— А мы к ним полетим? — вдруг спросил Паклик. — В смысле, к нашим новым бабам?
Все, видать, о чём-то таком тоже думали, — уж слишком резко повернули в его сторону головы:
— А куда лететь? И на чём? Ты знаешь?
— Нет, — смутился Паклик, — просто мне снится, что я лечу к ней просто так, словно птица между звёзд.
— То-то же и оно, — вздохнул Кукуй. — И я тоже не знаю, но тянет меня к ней. Давно уже на баб не тянуло, а тут, поди ж ты — не идёт из головы, чернявая.
Мы разошлись поздно вечером, прежде чем забираться на свой чердак, я лёг на влажную от выпавшей росы траву и долго смотрел на звёзды: они звали меня и манили. В моём мозгу метались сотни новых мыслей и образов, но я в них пока не мог разобраться, а ещё не шёл из головы наш сегодняшний спор. Нет, Сашка весомо излагал свои теории насчёт очищения организма, но я с ним не согласен; всё-таки изменения, происходящие с нами, означают другое: кто-то даёт нам ещё один шанс. Взять, к примеру, меня, ведь я ничего не добился, ничего не достиг, за всё хватался, ничего не довёл до конца, наделал кучу ошибок, а потом и вовсе сбежал в деревню от трудностей и неурядиц. У Кукуя жена рано умерла, дети выросли, разъехались и его забыли.
Леший из-за своего ожога вообще не смог жениться, нет, он каких-то женщин приводил, но ничего хорошего из этого не получилось. Только к Паклику в отпуск дети с внуками иногда приезжают, но остальное время — он всё равно один и никому не нужен. Поэтому я не сомневался — это наш шанс, уж не знаю — на вторую жизнь или на вторую молодость, и кто нам его дал — тоже неизвестно, но воспользоваться им я собирался на все сто процентов!
Прошло две недели, я взял свою блестящую миску на трёх ножках и пошёл в овраг, за околицу. А там уже, не сговариваясь, собрались Кукуй и Леший с Пакликом, и каждый принёс свой конвертер. Выходит, что не только я, а все врали, но сейчас это уже никакого значения не имело, мы даже подкалывать друг друга, как обычно водилось между нами, не стали. Да и вообще, сложно было узнать в молодых, здоровых парнях моих бывших собутыльников, просто я знал, что это они, точно так же, как и они не глядя узнали меня. Соединили мы вместе все наши конвертеры и стали они строить из подручных средств наш космический корабль, ведь в этом и заключалось главное назначение этих устройств, а перегонка органики в спирт, регенерация организма и имплантация нужных знаний и навыков — это был только первый этап.
Конечно, для строительства боевого звездолёта хватило бы и одного конвертера, но когда их четыре — дело движется намного быстрее, а нам надо спешить: там, в невообразимой отсюда дали, идёт война, и надо успеть, потому что мы теперь — солдаты нашей Родины, нашей Звёздной Конфедерации. А что касается нашей малой Родины, нашей планеты Земля, здесь пока останутся работать «продавцы», чтобы распространять конвертеры среди бездельников, не знающих, чем себя занять, а порядок, порядок на планете мы наведём потом, когда вернёмся. Ведь даже на самых захудалых планетах люди живут намного лучше, чем мы, а уж наша планета просто создана для счастья — теперь я это знал совершенно точно! И я думаю, что мы вернёмся скоро — уж очень много здесь надо менять. Хотя, у меня есть надежда, что оставшиеся на нашей планете люди, не призванные Конфедерацией, сами всё поймут и начнут делать жизнь всех землян более счастливой и справедливой, по крайней мере, мне в это очень хочется верить. Ведь свобода, завоёванная своими руками, гораздо радостней принесённой извне, и это я знал абсолютно точно всегда — без всяких имплантированных знаний!
