Надежда Первухина - Не пытайтесь это повторить
— А разве я красивая?
— Изначально — да. Но увлечение наркотиками сильно тебя изуродовало. Не волнуйся, в посмертную жизнь ты войдешь такой, какой захочешь.
— То есть я могу изменить внешность?
— Не изменить, а улучшить. И не ты это сможешь, а я. Но довольно разговоров. С каждой минутой биологическая смерть берет свое и клетки твоего мозга растворяются в пустоте. Твоя душа в ближайшие часы может заниматься, чем хочет, я же буду работать над телом, и прошу меня не отвлекать.
Юля открыла дверцы одного из встроенных стальных шкафов и достала оттуда ярко-красный халат и такую же шапочку. Облачилась в халат, заправила волосы под шапочку и стала похожа на врача.
— Не понимаю, — сказала в пространство Юля. — Почему медицинские халаты не делают красными. Это же так удобно. Не видно крови.
Затем она натянула перчатки и открыла другой шкаф. Выдвинула никелированный поддон со сверкающими хирургическими инструментами и взяла из их множества пилу для трепанации черепа.
— Не люблю это занятие, — пробормотала Юля. — А что делать?
Она что, будет вскрывать мою черепную коробку?
Похоже, так оно и было.
Сначала Юля специальной бритвой выбрила мою голову наголо. Затем каким-то непонятным, но по виду очень острым ножом сняла скальп. Поскольку тело было уже мертво, крови почти не натекло. Наконец завизжала пила и запахло жженой костью — Юля пилила черепную коробку. Закончив, она аккуратно сдвинула макушку. Обнажился мой мозг, не такой уж и шикарный, как я предполагала. Меня взяла жуть. Хорошо, что со мной это проделывают уже тогда, когда я умерла! Мое "я" сжалось до микроскопических размеров и испуганно притулилось в уголке прозекторской — так я назвала Юлину лабораторию.
Между тем Юля взяла скальпель и погрузила его прямо в центр моего многострадального мозга. Что-то оборвалось у меня в душе. Видимо, Юля близко подобралась к центру соединения моей души и тела. Неожиданно она принялась напевать, я разобрала слова песни. Песня была печальная:
Шел в дыму и пламени сорок первый год.
У деревни Крюково погибает взвод.
Все патроны кончились, больше нет гранат.
Их в живых осталось только семеро молодых солдат.
— Юля, почему вы поете такую грустную песню? — жалобно спросила моя заблудшая душа.
— А, не волнуйся. Я эту песню всегда пою, когда дела идут нормально.
— Значит, с моим восставлением нет проблем?
— Практически нет. Но посмотрим, что будет дальше…
Ведьма вынула скальпель. Из проделанного отверстия вытекла струйка крови. Юля подобрала ее ватным тампоном.
— Пора, — сказала она себе.
Из черного буфета она достала склянку с какой-то темной жидкостью. Вставила в нее стеклянную тоненькую соломинку и по этой соломинке перелила несколько капель жидкости в отверстие моего мозга. Моя душа опять вздрогнула, и на мгновение мне показалось, что я немедленно соединюсь со своим телом. Но это было только мое разыгравшееся воображение.
Юля надвинула на место черепную коробку, скальп и быстро, профессионально зашила место разреза. Затем промазала швы какой-то коричневой едко пахнущей мазью. И швы стали срастаться прямо на глазах. Но все равно мое тело представляло собой ужасающее зрелище. Однако это было еще не все.
Она скальпелем рассекла мне грудь, а потом специальными хирургическими ножницами вскрыла и грудную клетку. И ее взору предстало мое сердце — мертвое и жалкое в своей мертвости.
Ведьма вынула сердце из грудной клетки и положила его в сосуд с формальдегидом. А на освободившееся место вложила небольшой шар из прозрачного стекла. В шаре булькала и кипела, переливаясь, какая-то разноцветная жидкость.
— Это заменит тебе сердце. А то, что в мозге, заменит тебе кровь, — тихо сказала Юля.
Она соединила ребра при помощи какой-то золотистой нити, зашила грудную клетку, снова смазала швы, и они начали быстро зарастать.
Теперь я лежала голая, заштопанная, как тряпичная кукла, жалкая до слез.
— Дело за живой водой, — улыбнулась Юля. — Лизина душа, ты, наверное, волнуешься? Не волнуйся, в тело ты не вернешься. Но ты всегда будешь рядом с ним, чтобы обеспечивать ему память. Это очень важно.
А я-то думала, что после восставления тела передо мною откроется вновь черный тоннель. И посланник тьмы по имени Имхореп протянет ко мне свои длани. Слава богу, это не так!
Юля опять повернулась к черному буфету и открыла стеклянную дверцу. Но ничего достать не успела. Потому что из-за задней стенки шкафа внезапно вышел некто и приставил ей острие рапиры к горлу.
— Как ты прошел сюда? — прохрипела Юля, я же тем временем осматривала новый персонаж, появившийся на сцене.
Он был одет по моде восемнадцатого века: бирюзовый камзол с малахитовыми разводами и накладными карманами, лосины, ботфорты, манжеты, украшенные роскошными кружевами… Лицо у него было изумительной красоты и… злобы.
— Неважно, как я прошел, — процедил он сквозь острые, словно заточенные напильником зубы. — Важно, что я уже опередил тебя, проклятая ведьма. Этот кадавр не восстанет.
— Этот кадавр восстанет, — уверенно и спокойно сказала Юля, словно и не было острия рапиры, царапающего кожу ее горла.
— Тебе так нужны эти останки? — насмешливо поинтересовался Малахитовый. — Что, ради них ты даже пожертвуешь собственной жизнью?
— Ее родители дорожат ею и хотят, чтобы она была восставлена. У меня нет причин отказывать им.
— Забудь про это. Мне нужен ее труп. Именно труп. Душу можешь оставить себе.
— Я знаю, что ты принадлежишь к секте Пожирателей трупов, но этот труп вам не достанется. Тут замешан мой личный интерес.
— Какой же?
— Я не люблю сект.
— Тогда сразимся?
— Сразимся.
У Юли в руках материализовалась шпага с роскошно украшенной гардой.
— Бой, — буднично скомандовал Малахитовый и попытался пронзить Юле шею.
Ничего не вышло. Юля поставила блок. И сама перешла в наступление.
Противники выскочили на середину комнаты и принялись виртуозно фехтовать, едва не задевая стол с моим телом.
Клинки словно чертили в воздухе магические знаки. В помещении запахло озоном и нагретым металлом. Я, конечно, болела за ведьму, но какой толк был от моей души?
Юля сделала ложный выпад, Малахитовый повелся и тут же заработал укол в плечо. Его плоть зашипела, будто ее коснулась кислота.
— Ты заплатишь за это! — крикнул он Юле.
— Посмотрим, — спокойно ответила та и отразила новый выпад Малахитового.
Похоже, тот выдыхался. Его рапира чертила в воздухе бессмысленные знаки.
— Тебе все равно не выстоять против того, что скоро начнется, — прохрипел он. — И все из-за этой девчонки. Отдай ее мне.
— Не отдам.
— Тогда попрощайся с собственной жизнью!
Как он мог так извернуться?
Рапира глубоко вонзилась Юле в живот. Ведьма захрипела.
— Поздно просить о милости, — засмеялся Малахитовый, вытаскивая рапиру. С рапиры капала черная кровь. Соприкасаясь с полом, она дымилась. — Что, кишочки болят?
— Калем, — медленно и раздельно выговорила Юля. — Утхор. Асет. Заклинаю тебя Святилищем Круга — изыди!
С последним словом вокруг Малахитового взметнулось ярко-голубое пламя. Он завыл.
— Ты же ничего этим не добьешь… — выкрикнул он и исчез, обугливаясь.
Скоро о его присутствии напоминал лишь дым. Кашляя и задыхаясь, Юля подошла к моему телу.
— Это даже удачно, что у меня течет кровь, — пробормотала она.
Ведьма подставила под струйку крови сложенную лодочкой ладонь. Когда ладонь наполнилась, она открыла рот моего тела и влила кровь туда. Все, до последней капли.
— Это лучше, чем живая вода, — прошептала Юля, зажимая свою рану.
А мою душу охватило пламя. И я почувствовала, как в моем теле ожило новое сердце, как новая кровь побежала по венам, новые мысли наполнили сознание. Да, я была мертва. Но в то же время я мыслила и существовала!
Мое восставленное тело переполняли силы. Словно тысячу жизней прожила я в один этот миг. Я восстала! Я чувствовала, как волшба кружится вокруг меня вихрями и наполняет меня энергией.
Я в одну секунду спрыгнула со стола и склонилась над Юлей. Та сидела у стены и тяжело дышала. Между пальцев, которыми она зажимала рану, сочилась черная кровь. Юлино лицо заливала мертвенная бледность.
— Юля, чем я могу тебе помочь? — Мой собственный мертвый голос показался мне даже приятным. — Вызвать "скорую"?
— Нет, — хрипло ответила Юля. — "Скорая" тут не поможет. Открой буфет.
Я прикоснулась к дверцам этой мебельной громадины, но они в ответ опалили меня пламенем.
— Ах, черт, я совсем забыла, что они на защите, — пробормотала Юля и сказала: — Именем моим повелеваю — отверзнитесь!
