Николай Казаков - Искатель. 2000. Выпуск №6
Глава третья
30 марта, воскресенье, 19 часов 25 минут
1
Я и сам не заметил, как заснул.
Скорее, это был даже и не сон, а липкая дремота, в какую обычно погружаешься к середине лекции занудного профессора. К счастью, времена лекций для меня канули в безвозвратное прошлое, а сейчас в роли усыпляющего профессора выступали мемуары Василия Григорьевича Кошнина — прямого потомка известного в нашем регионе промышленника и мецената, жившего в прошлом веке. Тоже, замечу, ничего снотворное.
Близилась очередная годовщина со дня образования города, совпавшая с круглой датой со дня рождения мецената и, по воле судьбы, с круглой датой со дня его смерти. И неделю назад в редакцию заявился потомок — бодрый старичок лет семидесяти пяти, в шляпе с широкими полями, ботинках с галошами и черным матерчатым зонтом — и осчастливил нас своими воспоминаниями. Рабочий день близился к концу, и в редакции нас оказалось только двое — редактор и я, по какому-то пустяковому делу зашедший к нему в кабинет. Это меня и погубило. Редактор мельком пробежался по тексту, расчувствовался, пообещал старичку обязательно все напечатать и сразу же отдал мне для подготовки к публикации две толстые тетради, исписанные мелким, но, к моей радости, разборчивым почерком.
Старичок начал звонить мне каждый день и интересоваться, как идут наши дела. А шли они очень медленно. Кроме его мемуаров — а старичок обладал завидной памятью, и его воспоминания были перегружены мельчайшими подробностями, — у меня была еще и куча других, на мой взгляд, более важных дел. Но признаваться ему в этом я не мог, и приходилось постоянно выкручиваться, заявляя, что работа идет полным ходом.
Редактор, со своей стороны, тоже наседал, и в пятницу в конце рабочего дня заявил, что зарезервировал для воспоминаний потомка половину полосы номера, выходящего во вторник. Это было приговором, не подлежащим обжалованию. Время пошло. Материал — кровь из носу! — должен быть мною сдан не позже полудня в понедельник. А перед этим — журналистская этика! — обязательно согласован с автором. Поэтому в воскресенье пришлось приехать в редакцию и поработать.
Я допил остывший кофе и подвинул телефон.
— Василий Григорьевич? Николаев из «Городского вестника» беспокоит. Я подготовил первую часть воспоминаний и хотел бы вам показать, прежде чем отдавать на верстку… Ну зачем же сегодня?! Давайте завтра в первой половине дня… Сможете? Отлично, значит, в десять часов я вас жду…
Я положил трубку, несколько секунд подумал, снова ее снял и уже по памяти набрал еще один номер.
2
Постановление
о возбуждении уголовного дела
«25» марта 1997 года г. Междуреченск.
Начальник Междуреченского военного училища генерал-лейтенант Герасимов П.В., рассмотрев материалы административного расследования по факту самовольного оставления территории училища курсантом Баранчеевым Альбертом Игоревичем,
УСТАНОВИЛ:
Курсант Баранчеев А. И. призван на военную службу 1 августа 1996 года. Зачислен на 1-й курс приказом начальника училища от 1 августа 1996 года № 468. Курсант Баранчеев А.И. проходит службу по призыву. 22 марта 1997 года около 17 часов 40 минут курсант Баранчеев А.И. убыл в увольнение, и до настоящего времени о его местонахождении ничего не известно. Предпринимаемые командованием училища с вечера 22 марта оперативно-розыскные меры результатов не дали. Таким образом, в действиях курсанта Баранчеева А.И. содержатся признаки самовольного оставления части военнослужащим, проходящим военную службу по призыву, т.е. преступления, предусмотренного ч.1 ст.337 УК РФ.
Исходя из изложенного и руководствуясь ст. 112 УПК РФ,
ПОСТАНОВИЛ:
1. Возбудить уголовное дело в отношении курсанта Баранчеева А.И., родившегося 16 февраля 1979 года в г. Междуреченске, со средним образованием, русского, холостого, по признакам преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 337 УК РФ.
2. Производство дознания поручить дознавателю училища старшему лейтенанту Мишину Максиму Эдуардовичу.
3. Копию постановления направить военному прокурору гарнизона. Начальник училища (подпись).
Постановление
о принятии дела к производству
«26» марта 1997 года г. Междуреченск.
Дознаватель Междуреченского военного училища старший лейтенант Мишин Максим Эдуардович, получив постановление начальника училища о возбуждении уголовного дела в отношении курсанта Баранчеева Альберта Игоревича по признакам преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 337 УК РФ, и учитывая, что производство дознания по этому делу поручено мне, руководствуясь ст. 119 УПК РФ,
ПОСТАНОВИЛ:
1. Настоящее уголовное дело принять к своему производству.
2. Копию постановления направить военному прокурору гарнизона.
Дознаватель училища (подпись).
Постановление
о направлении уголовного дела военному прокурору
«30» марта 1997 года Междуреченское В У.
Дознаватель Междуреченского ВУ старший лейтенант Мишин М.Э., рассмотрев материалы дознания о самовольном оставлении территории училища курсантом Баранчеевым А.И.,
УСТАНОВИЛ:
22 марта 1997 года около 17 часов 40 минут курсант Баранчеев А.И., проходящий военную службу по призыву, был отпущен в очередное увольнение, покинул территорию училища и убыл в неизвестном направлении. До настоящего времени о его местонахождении ничего не известно. Предпринимаемые командованием училища с вечера 22 марта оперативно-розыскные меры результатов не дали. Принимая во внимание, что все неотложные следственные действия по делу выполнены, руководствуясь ст. 119 и 124 УПК РФ,
ПОСТАНОВИЛ:
Уголовное дело в отношении курсанта Баранчеева Альберта Игоревича направить военному прокурору гарнизона для окончания расследования.
Дознаватель училища (подпись).
Мишин не любил заниматься служебными делами дома. Особенно в воскресенье вечером. Поэтому когда с трудом, двумя пальцами, с третьей попытки он допечатал постановление о направлении уголовного дела военному прокурору, то с заметным облегчением поставил внизу свою подпись.
Три постановления относительно курсанта Сизова, как две капли воды похожие на постановления, касающиеся Баранчеева — разница была только в фамилиях и дате рождения, даже место рождения у них оказалось одинаковым, — были уже готовы.
Максим встал из-за стола и, потягиваясь, прошелся по комнате. Все, завтра в военную прокуратуру. Прокурора тоже можно понять — конец месяца и квартала, и он требует хоть какого-то отчета о проделанной работе по возбужденным уголовным делам. А отчет, по большому счету, только бумажный. Реально следствие в лице молодого курсового офицера старшего лейтенанта Мишина, впервые за свою армейскую службу несколько дней назад назначенного на должность внештатного военного дознавателя, не продвинулось ни на миллиметр. Никто из сокурсников пропавших курсантов ничего не видел, никто ничего не знает. Никаких разговоров о том, что Баранчеев и Сизов задумали побег из училища, никто не слышал. Да и вообще многих очень удивило, что они пропали вместе — никто бы и не сказал, что они были друзьями. Так, сослуживцы с нормальными ровными отношениями. Да и сложно ожидать большего — немного замкнутый, спокойный, уравновешенный, увлеченный спортом бывший детдомовец Сизов имел очень мало общего с бесшабашным избалованным разгильдяем Баранчеевым, которого очень состоятельная мать пристроила на два года в училище с единственной целью — избежать для любимого ребенка службы в армии. Еще учась и одиннадцатом классе, Альберт уже имел отдельную двухкомнатную квартиру и новенькую «Ниву», которую принял под Новый год в подарок от матери с кислым выражением лица — он мечтал об иномарке.
По полученной от однокурсников информации Мишин смог заключить, что до поступления в училище Баранчеев с Сизовым скорее всего знакомы не были — они и учились в разных школах, и жили в диаметрально противоположных районах города. Круг гражданских знакомых у них тоже был разным. Круг интересов — тем более.
Все разное. Все. Даже уголовные дела.
Поначалу Мишин, далекий от юридических тонкостей, думал, что будет возбуждено одно уголовное дело по факту самовольного оставления части двумя военнослужащими, проходящими службу по призыву. Но тогда выходила другая статья с другой ответственностью за совершенное преступление. Самоволка получалась уже групповой. А это требовало доказательства.
