Евгения Изюмова - "ТРИНАДЦАТЬ ПОДВИГОВ ЕРОФЕЯ"
Ерофей фыркнул: «Как же, задразнишь такого!»
Во время обеда Гермес так искренне нахваливал кулинарное искусство хозяйки дома, что Ерофей боялся - не удержится болтливый бог и брякнет про амврозию и нектар, чем совсем смутит мать и посеет в её душе сомнения. Однако гость не только хитростью, умом тоже был не обделен, и потому ничем не выдал себя.
- Мама, - прорвался Ерофей сквозь безудержную болтовню гостя, который ложками лопал брусничное варенье и рассказывал про прекрасные сады Гесперид, где росли золотые яблоки. Мать ахала и восхищалась: «Это же очень красиво - золотистый цвет у яблок? А какой это сорт?» Вот здесь Гермес и споткнулся, а пока соображал, что сказать, Ерофей втёрся в разговор. - Мама, Гермес меня в гости к себе приглашает недели на две. Я съезжу, а? Он говорит, что у его отца и подработать можно.
Мать согласно кивнула, не поинтересовавшись, к удивлению Ерофея, где живет Гермес, и далек ли туда путь, а главное - насколько будет растрясён их семейный бюджет в связи с поездкой. Тем более, что Лизка уже умотала с подругой в турпоход. Бог-плут невинно пил чай, старательно избегая взгляда Ерофея, и тот сообразил, что Гермес успел внушить матери истинно олимпийское спокойствие и тем лишил Ерофея последней возможности отказаться от путешествия в неведомое.
«Вот прохиндей! И дела ему нет, вдруг пропаду на ихнем Олимпе», - подумал Ерофей беззлобно. «Не дрейфь, - тотчас откликнулся Гермес, по-прежнему не глядя на Ерофея, - не пропадёшь!»
За стенами дома сиял теплый июньский день.
Гермес, которому Ерофей выделил из своего небогатого гардероба джинсы и новую рубашку, шагал рядом с ним, выпятив грудь и цепляя быстрыми, чёрными острыми и жгучими глазами проходящих мимо девушек. Его распирало от желания бежать следом за всеми разом: глаза у него буквально разбегались по сторонам.
- Смотри, не окосей, - шутливо пихнул его в бок Ерофей.
- Ну гёрлы здесь у вас, ну, гёрлы! - восторженно выдохнул Гермес. - Нимфы, Нереиды, Хариты… - и вдруг запнулся, уставившись на шедших навстречу трёх девчонок с ногами чуть ли не от шеи, одетыми в такие «мини», что листок на голом Гермесе выглядел «макси».
Глянул Гермес на яркие губки-бантики, и хотел уже восхищённо цокнуть языком, но тут же захлопнул рот: прелестные губки разом выдули огромные разноцветные пузыри. Ерофею такое не в новинку, а вот Гермес чуть чувств не лишился и панически нырнул за спину приятеля. Девицы продефилировали мимо, как шагающие монументы, даже глазом в сторону парней не повели, сосредоточенные на втягивании опавших пузырей обратно.
- О, богиня Гера! О мать моя, Майя! - запричитал Гермес, обхватив ладонями голову. - Что это было? Горгона-Медуза не столь безобразна, сколь сии жёны, подобные Эриниям, богиням проклятия в мрачном Аиде! Что это с их устами, какой недуг их одолел?
Ерофей расхохотался:
- Да жвачку жуют. Думают - крутые девахи, такие, мол, и нравятся. А того не понимают, дуры лопоухие, что нам, парням, совсем другие нужны, - он вздохнул: Изольда с параллельного экономического курса, девушка, которая нравилась Ерофею, тоже обожала жвачку.
Гермес почесал задумчиво горбинку носа и сказал:
- Что-то мне расхотелось гулять. Давай вернемся.
Ерофей пожал плечами, мол, как скажешь, и они зашагали к дому.
- Ты что? Испугался? - осведомился Ерофей у олимпийца.
- Нет, но как у вас говорят…
- … я не трус, но я боюсь? Так что ли? - подсказал Ерофей.
- О, да! И ещё: не тот герой, который говорит, что не ведает страха, а тот, что сумеет страх преодолеть. Правильно я выражаюсь?
Ерофей кивнул.
- Так вот, я боюсь не за себя, а за рассудок тех молодых вакханок, как бы они его не выдули вместе с пузырями.
Они замолчали, дружно, в ногу, топая по тротуару.
- Слушай, Ерофей, - деликатно кашлянув, спросил Гермес: - А твоя возлюбленная - она такая же дура лопоухая, как эта троица?
Ерофей печально вздохнул:
- Вообще-то она не такая, но у неё свой пунктик.
- Что есть - «пунктик»?
- Ну, желание, стремление, цель - как хочешь, так и называй. Она мечтает после института подцепить молодого бизнесмена с «мерседесом». Почему именно с «мерседесом»? - Ерофей недоумённо пожал плечами. - Ведь есть «вольво», «джипы», «кадиллаки»…
- Что есть это самое - «мерседес», и как там дальше? - поинтересовался Гермес.
- Да вон тебе - «мерседес», а вот на «вольво» кто-то рассекает, - показал Ерофей на проезжую часть дороги.
Гермес, занятый прежде созерцанием девиц, вдруг обнаружил, что рядом снуют туда-сюда разноцветные и непонятные существа. Он вздрогнул, схватил за руку Ерофея и крепко её сжал, однако мужество всё же не покинуло бога-олимпийца, и он быстро понял, что к чему:
- Значит, эти рычащие колесницы, в которых, наверное, сидят драконы, и есть - «мерседес»? О, нужно быть богом или бесстрашным героем, чтобы мчаться в такой колеснице!
- Ну, боги - не боги, и про героев не знаю, но ребята там явно крутые и при бабках. А из меня какой сейчас бизнесмен? - Ерофей вздохнул. - Впрочем, наверное, и потом не выйдет. Я, как мама говорит, простофиля.
- О, твоя мама не права! - с жаром воскликнул Гермес.- Ты - один из величайших героев! Мало кто сумел бы испугать Дэта, то есть Сатану, а ты испугал. И сама дьяволица Смерть при упоминании твоего имени зеленеет.
- Да ведь Изольде от этого - никакого интереса, - вздохнул Ерофей. - Она говорит, что за просто Ерофея пусть выходят просто Маши, а у неё имя- Изольда, и оно требует особого интерьера, тем более что её родители у своих предков отыскали какую-то шляхетскую дворянскую кровь, вот Изка и завыпендривалась. А вообще-то, думаю, насмотрелась она рекламы да наслушалась шлягеров, - и Ерофей пропел противным гнусавым голосом, - «Ах, Черное ты море, ах, белый «мерседес»…
- Да, - сочувственно покачал головой Гермес, - твоя Изольда капризна, как Анаксарета.
- Это ещё кто? - заинтересовался Ерофей.
- Жила на Кипре девушка, которая так перед любящим её юношей капризничала, так презрительно его ухаживания отвергала, что бедняга не стерпел и повесился на двери её дома. Афродита капризницу за это превратила в каменную статую. Слушай, Ерофей, - Гермес воскликнул, стукнув себя по лбу. - Эврика! Хочешь, я поговорю с Эротом, сыном Афродиты? Он, если честно, пакостный мальчишка, и часто вредит людям или богам со своими любовными стрелами. В меня однажды угодил своей стрелой, так я от любви к одной нимфе чуть с ума не свихнулся. Но вообще - парень отзывчивый. Мы с ним - друзья, я попрошу - поможет. Твоя Изольда так в тебя влюбится, что устанешь от её любви, - и он, как ему казалось, легонько толкнул плечом Ерофея, но того отшибло на пару метров к стене дома.
Ерофей поморщился от боли в ушибленном о стену плече, однако гордо вскинул голову:
- Нет. Предпочитаю, чтобы она меня полюбила сама и такого, какой есть.
- Ну, как скажешь, - слегка обиделся Гермес, ведь предлагал впервые помощь смертному совершенно бескорыстно.
«Высоко на светлом Олимпе царит Зевс, окружённый множеством богов. Ни дождя, ни снега не бывает в царстве Зевса, вечно там радостное прекрасное лето, а над головой - бездонное яркое голубое небо. Но не звали бы Зевса тучегонителем, если бы совсем не существовало туч. А они были, но намного ниже царства Зевса, клубились внизу, и если хмур был Зевс и не желал никого видеть из героев Эллады, то тучи скрывали от него землю. Но часто Зевс ради шутки разгоняет тучи, и они бестолково, как овцы, разбегаются в стороны, и тогда на землю льется золотой солнечный свет от лика бога Гелиоса, но при этом, конечно, не видно снизу ни Зевса, ни его приближенных богов. А на земле всё меняется своим чередом - и лето, и осень, и зима, и весна…» - Гермес вдохновенно, словно по книге читал, рассказывал Ерофею об Олимпе, объясняя, почему на земле существуют времена года, откуда взялись те или иные герои.
Гермес вместе с Ерофеем валялся у подножия Олимпа, где оказались они после старта прямо из квартиры Ерофея. Горюнов даже не понял, как это получилось. Просто Гермес сказал, нацепив свои крылатые сандалии:
- Хватайся за шею и держись крепче.
И хлоп! Впрямь быстрее мысли мчался в пространстве Гермес. Ерофей не успел даже испугаться, как они оказались в зелёной благоухающей цветущей роще.
- Эх, хорошо в стране родимой жить! - возрадовался Гермес, стряхнул с плеч Ерофея и плюхнулся на зелёную сочную траву. - Ну и оттянул ты мне плечи, Ероха, со своими шмотками. И зачем тебе это всё? - он пихнул ногой рюкзак и чехол с палаткой. - Здесь тепло, светло, и мухи не кусают.
- Запас карман не тянет, - лениво вымолвил Ерофей, жуя какую-то травинку, похожую на сорняк-просянку, который совсем одолел все культурные посадки на их даче. - А твои плечи не то ещё выдержат, вон какой бугай вымахал.
- Что есть - «бугай»? - осведомился осторожно Гермес, не зная, обидеться или оставить это замечание без внимания.
- Ну, - усмехнулся лукаво Ерофей, - бугай - это бык. Здоровый такой.
