Евгений Коротких - Страшная месть
Рядом с фотографией Оксаны появляются данные: рост, вес, объем груди, и, когда зажигается красная надпись “ДЕВСТВЕННИЦА”, раздается такой рев сирены, что Басаврюк испуганно шарахается в экране.
БАСАВРЮК. Что это?
ПАННОЧКА. Поздравляю! Твоя брошенная дочка, а моя двоюродная сестра - оказалась девственницей!
БАСАВРЮК (цинично). Суперзвезда и девственница?! У твоего компьютера - глюки!
ПАННОЧКА. Это у тебя, Басаврюк, глюки! Чтоб ты знал, сейчас в Америке очень модно быть девственницей. Многие сохраняют свою невинность до пенсии.
БАСАВРЮК. Убедительно. А как нам Оксану к себе за- манить?
ПАННОЧКА. Никаких проблем. Чуб напишет, что у нее нашелся отец, заодно пригласит Оксану выступить с концертами.
БАСАВРЮК. А если она спросит: где я столько лет пропадал?
ПАННОЧКА. Скажешь, что был у террористов в плену.
БАСАВРЮК. Думаешь, поверит?
ПАННОЧКА (презрительно хмыкает). Ты что, людей не знаешь? Они всему верят.
***Вакула поскальзывается, сползает с крыши, в последний момент успевает зацепиться за край крыши. Под Вакулой открытое окно на последнем этаже. Он прыгает в окно, попадает в квартиру Панночки.
***ПАННОЧКА. Кто здесь?
ВАКУЛА. Тише, тише!
Панночка вырывает из головы несколько волос, бросает их в котел. Басаврюк скрывается за фотографией Оксаны, но подглядывает. Панночка взглядом зажигает еще несколько свечей, из ведьмы она превращается в красотку, которая очень похожа на фотографию суперзвезды Оксаны. Вакула показывает знаком, чтобы Пан- ночка молчала. Прислушивается. Она с изумлением смотрит на него. Мистические предметы преображаются, теперь они выглядят как причудливые домашние вещи. Череп оказывается всего лишь пепельницей, куриная лапа - египетская чесалка для спины, старинный котел с зельем превратился в экстравагантный круглый телевизор и т.д. Книжный стеллаж полностью заставлен произведениями Гоголя; старинные издания разных лет. Вакула с любопытством оглядывается, рассматривает хрустальный шар, вглядывается в старинное зеркало, где ему мерещится кто-то другой…
ПАННОЧКА (шепотом). Ты кто?
ВАКУЛА. Хороший человек.
ПАННОЧКА (разочарованно). Хороший?
ВАКУЛА. Очень хороший.
ПАННОЧКА (с надеждой). Ты в этом уверен?
ВАКУЛА. Можешь мне поверить.
ПАННОЧКА. А кто тебе хочет мошонку отстрелить?
ВАКУЛА. Очень плохие люди.
Вакула смотрит на улицу. Там телохранители Чуба сгрудились возле дома, о чем-то совещаются. Главный телохранитель дает указание, чтобы оцепили дом. Панночка подходит к Вакуле. Смотрит из окна на телохранителей.
ПАННОЧКА. Ты президента убил?
ВАКУЛА. Холодно.
ПАННОЧКА. Банк ограбил?
ВАКУЛА. Уже теплее.
ПАННОЧКА. Ну и много наварил?
ВАКУЛА. Как тебе сказать... Хватит, чтобы тебя угостить шампанским.
ПАННОЧКА. Ну, что ж, давай.
ВАКУЛА. Что давай?
ПАННОЧКА. Угощай.
ВАКУЛА (растерянно). Прямо сейчас?
ПАННОЧКА (игриво). Ну, а чего оттягивать? Ресторан через дорогу.
ВАКУЛА (глядит в окно на телохранителей). Ты какое больше любишь?
ПАННОЧКА. Французское, разлива тысяча восемьсот тридцать пятого года.
ВАКУЛА. А разлива тысяча восемьсот тридцать четвертого года не подойдет?
ПАННОЧКА. Не подойдет.
ВАКУЛА. Ну и где я сейчас найду это шампанское?
ПАННОЧКА. Думаю, что нигде.
ВАКУЛА. Что же делать?
ПАННОЧКА. Скажем так, у меня осталась одна бутылочка.
Панночка задергивает шторы, зажигает еще несколько свечей, в квартире становится светлее. Подходит к бару. Вакула вглядывается в Панночку. Она вынимает запыленную бутылку шампанского, ставит на стол бокалы.
ВАКУЛА. Я тебя уже где-то видел.
ПАННОЧКА. Я играю в музыкальном театре.
ВАКУЛА. Точно! Ты Панночка!
ПАННОЧКА. Ну, со мной мы разобрались. А ты, значит, тот самый Вакула?
ВАКУЛА (изумленно). Точно. Откуда ты меня знаешь?
ПАННОЧКА. Потом расскажу, а пока помоги открыть шампанское.
Она протягивает ему бутылку. Вакула с удивлением рассматривает этикетку.
ВАКУЛА. Обалдеть можно, неужели это шампанское тысяча восемьсот тридцать пятого года?
ПАННОЧКА. Можешь не сомневаться. В 1835 году точно такое же пил Гоголь.
ВАКУЛА (показывает взглядом на стеллажи). Ты, наверно, балдеешь от Гоголя?
ПАННОЧКА. Ты даже не представляешь себе, как я тащусь от него.
ВАКУЛА (подходит к стеллажу, вынимает книгу). В детстве я зачитывался Гоголем. Помню, как ночью прочитал повесть “Вий”. Ужас как страшно было. До утра всякие ведьмы снились.
ПАННОЧКА. Ну, и кого тебе было жалко: философа Хому или ведьму Панночку? Только честно?
ВАКУЛА. Конечно, философа. А за что ведьму жалеть?
ПАННОЧКА (игриво). А почему бы ведьму не пожалеть? Она ведь тоже женщина, как я.
ВАКУЛА (игриво). Ну, если она такая же красивая, как ты… (Открывает старую книгу. Удивленно читает.) Надо же - “Вий” попался!
ПАННОЧКА. В подлунном мире не бывает случайностей.
ВАКУЛА (разглядывает автограф на титульном листе, читает). С днем рождения, Панночка! Николай Гоголь. Тысяча восемьсот тридцать пятый год.
Вакула изумленно присвистывает, возвращает книгу в стеллаж и вдруг начинает хохотать.
ПАННОЧКА. Ты чего?
ВАКУЛА. Я вдруг вспомнил своего школьного приятеля, который собирал автографы известных писателей. У него был автограф и Хеменгуэля, и Шолохова, и Набокова, и даже Шерлока Холмса.
ПАННОЧКА. Ну, и что?
ВАКУЛА. А то, что он сам себе книжки подписывал. Вот такое было у него хобби.
ПАННОЧКА (смеется). Значит, Гоголь не меня поздравил с днем рожденья?
ВАКУЛА (смеется). Факт, что не тебя. И этикетку на шампанское ты тоже сама приклеила! (Начинает открывать шампанское).
ПАННОЧКА. Ты и об этом догадался?
ВАКУЛА. Девочка, кого ты хотела разыграть? Ты даже не представляешь, кто перед тобой стоит!
ПАННОЧКА. Интересно, кто же?
ВАКУЛА. Догадайся?
ПАННОЧКА. Я думаю, что мелкий жулик.
ВАКУЛА. Панночка, зачем так грубо? Я прежде всего - художник.
ПАННОЧКА. Убедил. Ну, а ты представляешь, кто перед тобой стоит?
ВАКУЛА. Представляю. Передо мной стоит самая красивая спасительница в мире, которую я очень хочу поцеловать.
Вакула ставит полуоткрытое шампанское на стол, подходит к Панночке, медленно привлекает ее к себе, но в это время пробка вылетает из бутылки. Панночка испуганно отстраняется от Вакулы. Пробка долго рикошетит по различным предметам, пока не попадает (под взглядом Панночки) точно в котел-телевизор, где до сих пор светится фотография Оксаны и где из-за фотографии подсматривает Басаврюк. Когда пробка попадает в экран, Басаврюк вскрикивает. На мгновенье исчезает с экрана, тут же появляется, но уже с синяком под глазом. Грозит кулаком Панночке.
Вакула подходит с бокалами шампанского к котлу-телевизору, смотрит на обнаженную Оксану.
ВАКУЛА (свистит от восхищения). Девушка моей мечты!
ПАННОЧКА. Моя двоюродная сестра из Америки.
ВАКУЛА. Шутишь?
ПАННОЧКА. Да нет.
ВАКУЛА (приглядывается). А вообще-то сходство есть.
ПАННОЧКА. Ну, и кто тебе больше нравится?
ВАКУЛА. Конечно, ты.
ПАННОЧКА (насмешливо). А мне кажется, что Оксана.
ВАКУЛА. Сейчас я в этом не уверен.
Панночка берет пульт, подмигивает недовольному Басаврюку, гасит экран котла-компютер. Вакула протягивает Панночке бокал с шампанским.
ПАННОЧКА. Так за что же мы будем пить?
ВАКУЛА. За любовь с первого взгляда.
ПАННОЧКА. За любовь до гроба.
Они чокаются, выпивают шампанское. Вакула пытается привлечь ее к себе. Она с насмешливой улыбкой отстраняется.
ПАННОЧКА. Так значит, ты художник, Вакула?
ВАКУЛА. Когда-то даже иконы рисовал.
ПАННОЧКА (насмешливо). Подделывал их под старинные и продавал иностранцам?
ВАКУЛА. Откуда ты знаешь?
ПАННОЧКА. Догадалась.
Вакула осматривается, подходит к огромному зеркалу, где лежат косметические принадлежности. Берет губную помаду, рисует на зеркале ее портрет. Панночке явно нравится этот портрет.
ВАКУЛА. Ну, как тебе?
ПАННОЧКА. Мило.
ВАКУЛА. У тебя карты есть?
ПАННОЧКА. Найдутся.
Она достает старинные карты, подает их Вакуле. Тот присвистывает.
ВАКУЛА. Первый раз такие вижу. Гоголь случайно ими не играл?
ПАННОЧКА. С маминькой играл.
