Марина Милованова - История, рассказанная ночью, или добро с клыками
— А вдруг он буйный? — Из недр кармана высунулась любопытная мордочка.
— Тогда я разрешу тебе уронить ему на голову что-нибудь тяжелое! — пропыхтела я, взваливая незнакомца себе на плечи. Не то чтобы было очень тяжело, просто сам факт присутствия на собственной шее мужчины воспринимался мной как личное оскорбление.
На пороге нас встретила Рина, давно привыкшая к моим ранним возвращениям.
— Лютена, ты что-то сделала с этим молодым человеком? — ласково, но без малейшей тени удивления спросила она.
— Еще не успела, — улыбнулась я, протискиваясь в дом. — Все будет зависеть от его дальнейшего поведения.
Пристроив незнакомца на диване в гостиной, я поднялась наверх, вымыла громко возмущавшуюся процессом купания мышь, закутала ее в полотенце, а затем легла в кровать. Вампир я или нет, а поспать пару часиков никогда не помешает.
Мой приятный сон прервали женские причитания. Им громко вторил грозный мужской голос, выкрикивая что-то отрывистое. Поморщившись, я повернулась на бок и открыла глаза. На подушке молча приплясывала мышь, умоляюще глядя на меня бусинками черных глаз.
— Они там сейчас друг друга поубивают! — жалобно сообщила она в ответ на мои приподнятые в немом вопросе брови.
Скептически хмыкнув в ответ на столь трагичное предположение, я слетела с кровати и понеслась прочь из комнаты, на ходу запахивая пеньюар. Следом полетела мышь. Понадобилось несколько секунд на то, чтобы спуститься с третьего этажа на первый, и вот я застыла на последних ступеньках лестницы, пытаясь разобраться в происходящем.
Открывшееся зрелище поражало своей бессмысленностью и масштабностью. Рина подпирала одну из стен, выставив перед собой в качестве защиты поварешку, при этом ее лицо и волосы были мокрыми, видимо, в лицо плеснули святой водой, флакон из-под которой валялся сейчас пустым на ковре. На нее надвигался уже пришедший в себя незнакомец, угрожающе размахивающий серебряным распятием на цепочке и громко вопивший:
— Умри, тварь безбожная!
Сцена выглядела забавно, но дальнейший осмотр мне не понравился. Две из трех картин, украшавших гостиную, лежали на полу, при этом в одной из них зияла приличная дыра. Это меня разозлило. Дело в том, что я весьма трепетно относилась к живописи и собрала богатую коллекцию картин, которую, во избежание лишних вопросов и любопытства, расположила на третьем этаже и куда не допускала никого из чужих. Но несколько самых простых полотен все-таки повесила внизу. И вот сейчас по причине бесчинства некоего недоразумения, по ошибке называющегося мужчиной, часть моей драгоценной коллекции пострадала. Обездвижив легким заклинанием настырного незнакомца, уже почти подобравшегося к Рине, я подошла и спокойно заглянула в искаженное злобной гримасой лицо.
— Допустим, единственный вампир в этом доме я! Что теперь будешь делать? — Состроив горе-охотнику пальцами «козу», отобрала у того крест. Пошарив в куртке, вытащила и остальные. — Отдай святыни, я в церковь отнесу, нечего им делать в руках такого балбеса! А вот тебе настоятельно рекомендую подумать о том, как будешь восстанавливать испорченное имущество. А как ты хотел? — пояснила в ответ на вытаращенные глаза. — Устроил погром, испортил чужую собственность — и в кусты? Фигу! Я, между прочим, за картину бешеные деньги отдала для того, чтобы смотреть на нее и радоваться, а не для того, чтобы идиот вроде тебя в ней дырку сделал. Слушай, а давай я в тебе тоже дырку сделаю? Ты — в картине, я — в тебе! По-моему, справедливо. Как считаешь?
Судя по бледности, залившей лицо незнакомца, с моим мнением он был явно не согласен. А судя по выражению горящих глаз, если бы не неподвижность, выслушала бы я в свой адрес массу нелестных эпитетов, из которых самыми приличными были одни предлоги. Что ж, не стоит человека лишать возможности «выпустить пар», говорят, некоторые после этого становятся добрее. Проверим. Звонким щелчком я вернула речь незнакомцу.
— Ты исчадие ада! — категорично заявил мужчина, когда смог шевелить языком (двигать остальными конечностями я пока ему не разрешила). — И заслуживаешь смерти!
— Да ты что? — Отодвинув тяжелую бархатную портьеру, я села на подоконник напротив него. — Надо же, всю жизнь была уверена, что меня мама с папой сделали! Какие еще новости?
— Я должен тебя убить, — как-то менее уверенно добавил незнакомец.
— Ничего, если буду сопротивляться? — усмехнулась я. — Сможешь потом людям ужастики рассказывать, если, конечно, жив останешься.
— Вот тебе! — В поле зрения возникла мышь. В цепких лапках она держала стакан с соком, который по приближении вылила на голову незнакомцу. — Получай!
— А-а-а! — внезапно заорал мужчина. — Кровь невинных людей!
— Всего лишь томатный сок, придурок! — обиделась мышь и вдобавок уронила ему на темечко стакан, который, к счастью, не пострадал и упал целым на ковер.
— Клякса, не переводи томаты, — попросила я. — Лучше укуси, дешевле будет.
— Да? Сейчас! — обрадовалась мышь.
— Я пошутила.
— У, противная… — Расстроенная Клякса приземлилась на макушку незнакомца и принялась копаться в волосах, приводя их в окончательный беспорядок.
Следовало отметить, что шевелюрой незнакомец обладал весьма густой. Пышные темно-каштановые локоны, на данный момент наполовину свисавшие мокрыми сосульками, красиво обрамляли довольно приятное лицо. А пронзительно-синие глаза сверкали сейчас такой решимостью и яростью, что любому человеку на моем месте захотелось бы удавиться. Поскольку я была не совсем человеком, то у меня его вид вызывал лишь веселье и желание пошутить. Сделав серьезное лицо, я прошлась задумчивым взглядом по фигуре незнакомца. Обычный, как все, правда, без пивного живота и ростом выше меня. А так — две руки, две ноги, одна голова. Ничего особенного. Ладно, следовало вспомнить об испорченной картине.
— Значит, так, незнакомец. — Я подняла глаза и обнаружила, что мужчина весьма заинтересованно рассматривает меня. Точнее, мои ноги, выглядывающие из откровенных разрезов длинного пеньюара. — Посмотри мне в глаза и включи на время мозги. Ты испортил дорогую картину, за которой я несколько лет гонялась по аукционам. И теперь у тебя есть два варианта возмещения ущерба. Первый: ты возвращаешь стоимость картины деньгами. Второй: отрабатываешь своим трудом. Что выбираешь?
Во время монолога я слезла с подоконника и, приблизившись, произнесла последние слова прямо ему в лицо, для пущего эффекта понизив голос в конце фразы. Повисла пауза.
— Я отработаю, — произнес мужчина.
Хотя слова были сказаны тихим голосом, я видела, что огонь ярости в его глазах не погас. Мне это понравилось. Подобная непокорность вызывала у меня уважение. Но показывать это не хотелось.
— В таком случае, к тебе просьба и вопрос.
— Какие?
— Назови свое имя, чтобы я знала, как обращаться к тебе. И пожалуйста, не дыши в мою сторону! Чеснок для меня абсолютно безвреден, как ты уже понял, но я не хочу дышать столь вульгарным ароматом.
Глава 3
Передав незадачливого охотника со звучным именем Суран под присмотр Рины и поручив ему самое неприятное и непонятное дело для мужчины — готовку грядущего ужина, я направилась в магазин посмотреть, как идут дела у Джаны. Порой людей в магазинчике набивалось слишком много, и девушке требовалась помощь.
Мои ожидания оправдались. Очередь покупателей заканчивалась у самых дверей, заполнив собой весь магазин. Пришлось мило улыбаться и здороваться налево и направо, протискиваясь к прилавку. С моим появлением дело пошло намного быстрее. Через час людской поток схлынул, и мы остались вдвоем.
— Прекрасный день! — Довольная Джана, звеня монетами, пересчитывала выручку. — Покупатели нас любят.
— В первую очередь они любят нашу выпечку, — поправила я девушку. — Как твои дела с Клайвом?
— Все в порядке, — Джана вдруг сделала вид, будто сильно заинтересовалась видом из окна, — не переживай.
Больше вопросов задавать не потребовалось. Вид подруги говорил сам за себя: проблемы были, есть и продолжаются. Что-то у меня сильно чешутся руки «поговорить» с этим самым Клайвом!
Уже несколько месяцев Джана встречалась с парнем. Поначалу все было благополучно, и девушка цвела, словно роза. Но пару недель назад я стала замечать, что после свиданий подруга непривычно тиха и задумчива. На смену улыбкам, шуткам и веселому щебету пришли молчаливость и отсутствующий взгляд. На все мои вопросы Джана говорила, что все хорошо, но я ей не верила. С одной стороны, мне очень хотелось узнать, что происходит между ними, с другой — я считала невежливым следить за влюбленными. Но чем больше проходило времени, тем дальше посылались мною правила хорошего тона. Девушка была сиротой, и кроме меня у нее никого не было. И пусть она не просила о помощи, но я считала, что должна вступиться за подругу.
