Евгения Барбуца - Про то, как вредно посылать драконов
Я перевела дыхание. Слишком яркой была картина. Слишком сильные эмоции я испытала. И эмоции эти принадлежали совсем не мне. Раньше я не могла так ярко чувствовать то, что чувствует мой метаморф. И его мысли я не могла подслушивать не заметно от него. Все началось после того как я пришла в себя спустя месяц полубредового существования. Во мне будто что-то сломалось в момент моего первого пространственного перемещения. И лишь спустя некоторое время, я поняла, что это мой блок в сознании дал свою трещину. К чему это приведет, остается только гадать.
Одно я могла сказать точно. После того как ослаб барьер в моем сознании, меня каждую ночь посещали кошмары. И были с одним и тем же сюжетом. Я долго бежала по густому бесконечному лесу. Мои маленькие ножки (я не гном, я ребенок) постоянно путаются в подоле платья. Жутко болит спина. Я задыхаюсь но бегу. И только одна мысль билась в моем мозгу: только бы успеть. Отчего-то я знаю, что если успею, то все у меня получиться. Даже если мне это жизни стоить будет. Я и отомстить смогу. И закон рода исполню. И тут я выбегаю на тихую и очень красивую полянку. После чего я обязательно просыпаюсь вся в испарине и с бешено стучащим сердцем.
Я в последнее время вообще к своим снам трепетно отношусь, ага. Вот помнится, ко мне дракон один во снах приходил. Так оказалось, и не сон то был вовсе. Так что на этот раз я даже Таша попросила со мной спать улечься. Мало ли, может, я во сне по лесу гуляю? Ох и ругалась тогда Халда.
Как только я окончательно пришла в себя принялась анализировать все произошедшее со мной. И появилось непреодолимое желание выяснить все. Все что могу. А я многое могу если уж прижмет. И первое, что я сделала — отправила весточку Ларику. Телепортом, ага. И я даже отката не почувствовала. Хотя письмо это не тело и даже не разумное существо. Там всего то и надо выполнить привычную процедуру и очень-очень захотеть. Ответного письма я не ждала. Уж кому-кому, а вот ректору знать о моем местонахождении не обязательно. Тем более мы договаривались держать связь через моих приятелей некромантов. В письме я сообщила, что в ближайшее время в академию не вернусь, и предупредила, что хотела бы с ним побеседовать. Ну и попросила кое о чем. Просьбу он выполнит, он же не хочет, чтобы один влиятельный король узнал об интрижке своей дочери с одним влиятельным ректором Академии. Хотя тому папашке и так все известно, но ведь известность бывает разной, например когда обо всем узнает не только папашка, но желанный жених из соседнего государства, с которым страсть как охота договор подписать.
«И куда ты идешь?» — ворвался в мои мысли один черный пушистый (по случаю зимы) зверь.
За хворостом, — отмахнулась я.
«Тебе в другую сторону» — сообщили мне.
Остановилась. Огляделась. И вправду. Задумалась. Пошла в другую сторону.
Таш, а ведь ты что-то знал. Я тебя спрашивала, а ты сказал, что придет время, и я все сама пойму. Тогда, когда я уже получила метку.
«У метоморфов с Высшими свои отношения. Мы ведь не из этого мира. Высшие спасли наших предков, когда наш Мир умирала. Так бывает. И мы заключили с ними договор. И естественно кое-что о них знаем. Но не все. Я например разбираюсь в их как ты это называешь метках. В древнем языке» — ответил он спустя долгое молчание.
А почему я об этом узнаю только сейчас? — возмутилась я. И так я этим делом увлеклась, что не заметила, как из лесу выехала целая кавалькада.
— В лес. Живо, — отвернулась я от друга. Таша я старалась не показывать никому. Даже в деревне я появлялась одна. Таша в это время отправляла на охоту. Правда слух уже пошел среди деревенских, что в лесу местно нечисть неизвестная завелась. Но никого не трогает и то ладно.
— Эй, девка, зови старую Халду, да по живее, — тем временем подъехал ко мне один из всадников.
Их было четверо, и пятый лежал на санях. Я буквально на себе ощутила его боль (ну да с некоторых пор, я вообще чувствую то что не должна). Не говоря не слова, понеслась обратно к избе.
Всадники эти были местного хозяина гости. В княжествах дворяне имели привычку зимой отдыхать в своих поместьях. А зимы здесь длиииные. И такой отдых у них не из любви к глубинке, а из буйного нрава князей. Насколько я помню из объяснений одного друга Ларика, как только в княжеских хоромах количество дворян переваливает за полтинник, тот объявляет войну ближайшему соседу. А что? Удобно. Гостей не много, на быту экономишь. А как только дворяне страх теряют, можно их делом занять. Опять же экономия, стычки те за счет зазевавшегося дворянства и происходят. Нравятся мне местные политики. С душой к делу подходят.
Бежала я так, что шапка на бок окончательно съехала. Стянула ее с головы и дальше побежала. Все равно платок поверх головы повязан, шевелюру скрывает (мода здесь такая, что радует).
— Там приехали, Халда, — ворвалась я в избу. Согнулась и постаралась отдышаться. Не то чтобы я сильно запыхалась или устала. Но надо же показать на сколько я взволнована.
Знахарка на меня взглянула строго, быстро собралась и вышла. Нравится мне эта старуха. Строгая, ворчливая, несгибаемая, но в то же время, мудрая, хитрая и заботливая (правда в своей манере, но тут не мне судить).
Я полушубок с себя стянула и на гвоздь определила. Встретилась с лучистыми глазами Ясенки и улыбнулась.
— Садись, она все равно на долго, — улыбнулась мне в ответ девушка. — А если что серьезное сюда принесут.
Я знала, что там все серьезно. По этому поставила на огонь воду греться, достала травы и положила на лавку на которой Халда обычно больных принимает. Яська на меня взглянула насмешливо, но промолчала. Я же быстренько совсем управилась и за стол к ней присела. Она молча протянула мне пирожок и начала щебетать о прошедшем дне. Вот есть у нее такая привычка, может говорить без остановки сутки на пролет, если вовремя не заткнуть кончено. И так мне нравится ее слушать (я про ее голос, а не про тот бред, что она несет), так меня это успокаивает, что я на время обо всем забываю.
Вот и сейчас вздрогнула от резко распахнувшейся двери, хотя сама же пять минут назад приготовления делала. Вошла Халда, а вслед за ней два мужика несли на руках третьего. Тот стонал, но видно, что сдерживался. Его аккуратно определили на накрытую простыней лавку, и, не оглядываясь по сторонам, ушли.
Яська удивляться моей прозорливости не стала, так как уже не в первый раз я такое выделываю, а быстренько из-за стола поднялась и к бабке направилась. Я остатки кушаний прибрала, сама же к ощущениям своим и к разговору Халды прислушалась.
— Волки его подрали, — сказала она. — Сильно. Не знаю смогу ли ногу спасти.
Я ничего не слышу, я никого спасать не должна. Контракты я ни с кем не заключала, лезть в чужие дела привычки не имею (именно так я себя каждый раз уговариваю). Слышу шорох одежды и вскрик Ясенки. Мдя… зря она поела. Халда ее щадит, сильно раненых обычно сама принимает.
— Бабушка, а что ж с животом-то делать? — слышу ее дрожащий голос.
— Ох упырь верхом на гоблине (и кое что из нецензурного, но очень красочного), — впервые слышу настолько яркое описание органов пациента. — Это ж княжий брат. Ежели его не вылечу, плохо нам будет.
Они что издеваются?! Сколько можно? Этот княжий родственник, что в другом месте на волков напороться не мог? Почему опять рядом со мной? Так, Сана, дыши. Это тебя не касается, никого ты спасать не будешь. Ты уже на спасла на свою голову жизни не хватит разгрести.
Да и не расстроится Князь сильно, если его братца младшего на свете белом не станет. Очень уж этот индивид развлечения любит, а между разгулом и развратом каверзы власть имущему брату строит, по мелочи правда, но ощутимо. Я прекрасно понимаю, что если бы княжича в хоромах брата чем отравили или закололи, то да, несомненно полетят головы с плеч. Семья княжеская неприкосновенна и священна. А вот если братца младшего волки в лесу порвут, так это не страшно. Голову снесут только знахарю, который родственничка лечить станет, да спасти не сможет. И ведь те, кто с княжичем по лесу шатались, не пострадают, только ущерб за недосмотр в казну выплатят, и дальше жить будут.
Так я себя уговаривала, а ноги уже несли меня к раненому оценить повреждения. И руки уже плели заклятие. Я полгода сдерживалась, ни капли целительской магии. Ни одного излеченного. Да и не было таких тяжелых случаев. У крестьян обычно повреждения не сильные ожоги, переломы, порезы, роды да похороны. Это хозяева обычно в лес за приключениями ходят, мужики местные даже на охоту далеко не забредают. Все больше силки да капканы ставят.
Хотя странно все это. Волки здесь смирные к поселению близко не подходят, и Таш бы меня предупредил, если бы было не спокойно. Что-то мне в этом не нравится. Подошла к лежащему на лавке молодому парню. Симпатичны, жалко полумертвый. Быстро осматриваю его, пока Ясенку выворачивает над тазом у входа, а Халда быстро растирает травы. Кто ж его так? Хотя… узнаю знакомую руку мастера. Помниться я одного эльфячего принца с пути к Равновесию вытаскивала, вот там было нечто похожее. Это не когти. Это лезвия. Три чуть загнутых, не широких, острых лезвия, крепящихся при помощи ремешка на ладони к костяшкам пальцев. Интересный Рин мне подарочек прислал. И с чего вдруг? После той стрелы от него ни слуху ни духу, а сейчас нате вам, примите и радуйтесь. Маньяк. Мне это слово Асандер поведал. Объяснил значение, и мне оно понравилось так же как и про психов. А как я вообще про него услышала? Так Ас Ксадара форменным маньяком обозвал.
