Инесса Ципоркина - Дерьмовый меч
Так мы и сделали. А потом еще раз. И опять. И опять.
- То есть тебе было достаточно выматериться, чтобы вернуть себе мужика? – спросила Мене-Текел-Фарес, которую мы взяли в компанию третьей девочкой и все ей рассказали. При этом мой министр выглядела так, будто не могла определиться – Рождество сейчас или кого-то хоронят.
- Ага! – радостно кивнула я.
- И никаких больше проблем нет? – уточнила Менька.
- Есть! – сказала, как отрезала, моя новая родственница. Даже представить не могу, как она по всем правилам называется. Кажется, стрыня. – Демон продолжений никуда из Муркиной башки не делся.
- Так ты же всемогуща, о мать народа моего, – витиевато выразилась Мене-Текел-Фарес. – Почему бы тебе его не изгнать?
- Только по согласию пациента! – погрозила пальцем богиня. – У нас с адом свои договоренности, с его посланниками надо вести себя дипломатично!
- Выходит, пациент здесь не наше безбашенное величество, а тот самый демон? – подняла бровь Менька. Ну до чего у меня министры умные! Аж страшно. За себя. – И как нам добиться его согласия?
- Придется выяснять, чего демону продолжений по жизни не хватает, – пожала плечами богиня. – Ключевое слово тут – «согласие».
Здрассьте. Очень приятно ощущать себя столом переговоров. Хорошо хоть не полем битвы.
Я печально вздохнула. Пока мой свежеспасенный муженек без всякой надежды на трогательное воссоединение нас дрых и храпел, аж стены тряслись, в душе моей возникло нехорошее брожение. Теперь, под покровительством всемогущей богини, которой на любые проблемы пое… положить, меня так и тянуло… развеяться. Исполнить парочку предсказаний. Решить проблемы всех и каждого. Сместить затраханного ректора с поста, пусть уже займется любимым делом, которого лишен столько лет. Закончить за Гаттера обучение в этом дурацком заведении, пусть парень получит диплом, в жизни министра корочка пригодится. Устроить судьбу моих братьев-недотеп – не может же Прозак прозаковать, то есть прозябать здесь на роли вечного жиголо? Вернуть Деанусу возлюбленного Сэмми, всех поженить и благословить. Это была какая-то неконтролируемая тяга к хеппи-энду!
Притом, что мой собственный хеппи-энд парадоксальным образом казался недостижимым. До пробуждения мужа оставалось всего ничего, но я, похоже… боялась долгожданного момента. И была готова отсрочить его, рванув за приключениями хоть по морю, хоть посуху. Благо и корабль мой был на приколе, и команда была по приколу, и меч, давно сидевший без крови, непрерывно бухтел, будто протрезвевший потерпевший.
Поведение артефакта наводило на нехорошие размышления. Что, если Розамунд мой тоже, того-с, тайный алкоголик? По эльфам с их неувядаемой красотой и юностью вовек не поймешь, кто они на самом деле. Вон у Шамбла Д‘Ора все пороки налицо, то есть на лице – и его все презирают. За водочку, селедочку и говнофоточку. А будь он красавец, весь в кубиках пресса и кудрях до талии – обожали бы и за пороки. Обожают же все моего второго братца? Да начни он студенток плеткой пороть, они и тогда его залюбят, как миленькие! Хм. А откуда я знаю, что он их не порет?
Я застонала и спрятала лицо в фейспалм. Поздно спохватилась, твое величество. Поздно.
В соседней комнате послышалась возня, отборный эльфийский мат, грозное требование:
- Рассолу мне! – И двери в смежную спальню отворились медленно и печально, точно двери темницы. Моя раскосоухая судьба стояла в проеме, почесывая голую, грязную, волосатую грудь.
Это было ужасно. Пискнув, я закрыла глаза и повалилась без чувств прямо на колени Ибены-матери.
Потуга двадцать четвертая
- А все ты! – надрывалось у меня над ухом что-то знакомое. Что-то, вызывающее в памяти последние мгновения пребывания в Мудротеево и самое начало приключений на земле предков. Проще говоря, оно рычало, как конвейер с тефтельками – и одновременно храпело, как Громудила, сраженный очередным приступом нарколепсии. – Я тебе говор-р-рил, р-р-разбуди меня пор-р-раньше?! Говор-р-рил?!
- Да я и будил! Будил! – отрыкивался другой голос, незнакомый. – Мы все будили! Когда ты вырубил третьего, мы решили дать тебе поспать!
- Мерлиновым сном? Тысяча лет в дупле – и никаких проблем, никаких претендентов на трон?!
- Спятил, что ли? Какой трон, чье дупло, где ты, где Мерлин?!!
- Сейчас мой трон окажется в твоем дупле, братец, чтоб ты знал, как мальчишники после свадьбы устраивать!!!
- А-а-а-а… о-о-о-о… ум-м-м-м… – продемонстрировала я самый действенный общеженский прием под названием «Вы что, не видите – я умираю?»
Прием подействовал, ко мне немедля кинулись и зашептали на ухо:
- Мурмундия, дорогая, ты очнулась? Ты меня слышишь, дорогая Мурмундия?
Словом, моя агония не осталась незамеченной и с полпинка вытеснила со сцены братский скандал. А мне только того и было надо: я немедля заступила на скандальную вахту. Скандал сдал – скандал принял!
В следующие полчаса мы с моим прекрасным Розамундом орали друг на друга, точно два петуха, не поделивших один курятник.
- Я искала тебя, жизнью рисковала, а ты дрых в дупле?
- Не дрых я ни в каком дупле, это фигуральное выражение! Я был в плену!
- В фигуральном плену? Ужравшись в дупло темноэльфиевкой?
- Это общеэльфийская традиция – мальчишник после свадьбы! А еще мы должны были отметить государственный магический праздник!
- Какой праздник? Праздник дефлорации меня? Так ты его прое… просра… пролетел, как фанера над Парижем, муженек!
- Над каким Парижем? Я не ездил ни в какой Париж! Просто каждый год мы с друзьями…
- Ходите в баню?
- Ну да, а откуда ты знаешь?
- Видела я, как вы ходите в баню!
- Как видела? Когда? Кого? И ты смеешь утверждать, что тебя все еще требуется дефлорировать?
- Смею! Кто хочешь подтвердит – и Ибена-мать, и ее братец, бог секса!
- Что-о-о-о?!! Самые злоебучие божества во вселенной будут подтверждать девственность моей жены?
- А ты бы еще дольше гулял с друзьями в бане, глядишь, не было бы у тебя ни жены, ни ее девственности!
- Так ты просто искала мне замену?
- Я? Да в этой стране все геи, импотенты и родственники! Я не извращенка, чтобы из них мужа выбирать!
- Значит, я гей, импотент и родственник?
- А вот не знаю! Может, ты потому и не сбежал от фон Честеров, что выбрать между ними не смог.
- Да я… – И тут мой прекрасный раскосоухий подпрыгнул с места на три метра вверх – вертикально, будто блоха – и втянулся в раскрывшийся в воздухе портал.
Звук от всеобщего фейспалма прокатился по Хогвартсорбонне. Я только презрительно хмыкнула. Ну конечно, мой драгоценный супруг поступил, как настоящий мужчина – трусливо удрал, хлопнув порталом.
- Актимэль меня раздери… – пробормотал кто-то, потерявшийся на фоне нашей с Розамундом первой семейной ссоры. Ага, вот ты где, деверь-устроитель мальчишника! Я обернулась с твердым намерением снести голову мерзавцу, ставшему причиной бессмысленного и беспощадного квеста.
Передо мной стоял… Розамунд. Точно такой же, только в другой цветовой гамме. Насмешница-судьба словно решила предложить мне выбор между белым и черным, темными прОклятыми дроу и светлыми, но дикими обитателями Великого леса. И теперь брат моего мужа, его копия цвета кофе, с волосами, как лунное серебро, рассматривал меня глазами. Опаловыми, замечу.
- Привет, – подмигнул он мне. – Я Мундароз, будем знакомы.
- Ибена-мать, – только и смогла выдохнуть я.
- Да здесь я, здесь, – материализовавшись сбоку, похлопала меня по плечу богиня.
При виде моей, как уже было сказано, стрыни мой опаловоглазый деверь побледнел до оттенка кофе с молоком, пал на колени и простерся ниц. То есть попросту стек на пол и прилег у наших ног лужицей латте. Серебро волос исполняло роль молочной пенки.
- Что это с ним? – изумилась я.
- Раскаяние, – назидательно пояснила Ибена-мать. – Думаешь, Актимэль их ни с того ни с сего проклял?
- А с чего?
И тут богиня-стрыня достала грязное белье моего мужа и потрясла им передо мной. Вернее, потрясла им меня. Фигурально, конечно.
- Когда-то эти двое были неразлучны, – поведала мне Ибена-мать. – Десятилетиями Розамунд и Мундароз косячили и свинячили по всем священным эльфийским местам и сакральным урочищам. Единственный храм, который не подвергся атакам их инфантильного дебилизма, был храм Всеотца богов, божества Нефигделать. Даже этим придуркам было ясно, что попытки осквернения и вандализма закончатся вечной местью. Ибо отцу нашему только дай повод наложить особо заковыристое проклятье…
Бедняга Мундароз, по-моему, всхлипнул в своей неприлично-двусмысленно-тематической позе.
- Но однажды, курнув благовоний со спайсами, эти дети греха решили исполнить древний темномагический ритуал, вызвать в всех демонов ада и пару коньков в придачу. В главном храме бога Нефигделать!
