Вячеслав Шторм - Спящие Дубравы
– Ладно, старина, прекращай кланяться! Палубу тут все равно ежедневно драят, так что нет никакого смысла еще выметать ее бородой, – дружески хлопнул гнома по плечу Бон и заговорщитски прищурился: – Вместо этого можно пойти в нашу клетушку, выпить, потолковать по душам о том, о сем…
– Трудно спорить со столь благоразумным предложением, – тут же согласился наш новый знакомый, и мы без промедлений отправились в каюту.
Глава XI
Пока Бон закрывал дверь, Глорианна шустро выудила бутылку красного из наших запасов «на торжественный случай», а я столь же шустро наполнил им емкости. Правда, кружек у нас было только три, но Римбольд не разочаровал моих представлений о запасливых гномах – помимо всего прочего, в его мешке нашелся прекрасный оловянный кубок.
После хорошего глотка и одобрительного покрякивания наша троица с ожиданием уставилась на нового спутника, так неожиданно преподнесенного нам судьбой. Поняв, чего от него хотят, Римбольд откашлялся и начал свой рассказ:
– Мой род древен и славен настолько, что рядом с ним большинство людских правителей – жалкие простолюдины. Подчеркивать это как-либо просто ни к чему. Достаточно лишь упомянуть, что отец моего отца, Пендан Сварливый, позже получивший из рук первого князя гномов родовое имя Каменный Кукиш, был в числе тех, кто заселил прежде дикий материк, который люди именуют своим.
Чего-то подобного я и ожидал. Можете меня колесовать, если найдется хоть один представитель любой расы, который не будет с пеной у рта спорить о том, что именно с них «все и началось». А гномы, насколько мне известно, дадут в этом отношении сто очков вперед кому угодно.
– Да, именно так оно и было, – с удовольствием повторил Римбольд, поскольку с ним никто не стал спорить. – Из века в век наши народы жили бок о бок. Но если гномы знали почти все о жизни людей, то люди, напротив, совершенно не представляли себе, что мы за народ. Поэтому… – гном сердито тряхнул бородой, – поэтому некоторые из них до сих пор считают так же, как этот воняющий козлом плешивый недоумок, чтоб сгнили его зубы, чтоб язвы покрыли его гнусную шкуру, чтоб мыши и пауки свили гнезда в его ушах…
– Ладно, Римбольд, достаточно, – со смехом прервала не в меру разошедшегося рассказчика Глорианна. – Мы и так прекрасно поняли, что ты имеешь в виду милейшего помощника нашего капитана…
– …чтоб ему лопнуть! – тут же подхватил гном, явно собираясь продолжить список «достоинств» господина Оли. Пришлось мне демонстративно, с хрустом размять пальцы. Смотри-ка, подействовало! Римбольд тут же скромно воззрился на слегка загнутые носки своих башмаков, убив на это весьма достойное занятие минут пять.
Первым не выдержал Бон.
– Кхе-кхе! – громко сказал он и потянулся к бутылке с красным.
– А, что? – тут же спохватился длиннобородый рассказчик, подставляя кубок. – Да, что-то задумался я, тысяча извинений. Так на чем бишь я остановился?
– На весьма нелестных высказываниях в адрес старпома.
Глори чувствительно наступила парню на ногу и, мило улыбаясь, «пояснила»:
– Он хотел сказать, что ты как раз начал говорить о том, что люди плохо знали твой народ.
– Вот именно!
Как мне показалось, Бону ужасно хотелось отмочить что-нибудь эдакое, но девушка тут же продемонстрировала ему свою лучшую улыбку демонессы. Насколько я успел ее узнать, это значило: «Ню-ню, попробуй. Но месть будет страшной…»
Видимо, сам Бон пришел к таким же выводам, но покидать поле боя просто так было ниже его достоинства. «Ладно уж, благодари Матушку-природу, заставившую тебя носить юбку. Будь ты мужчиной…» – отпарировал его взгляд.
«Ты получил бы в зубы!» – сверкнули глаза маленькой принцессы, ставя точку в этих препирательствах. Правда, несколько минут спорщики продолжали смотреть друг на друга, как два тощих волка, стоящих над дохлой вороной.
К счастью, вовремя уяснив причину внезапно наступившей тишины и моего беззвучного хохота, Римбольд вновь подал голос:
– Ну да, точно так. Сказать по правде, мы и сами не больно-то стремились сближаться с кем бы то ни было, особенно с людьми. Не сочтите это за оскорбление, но ведь наши народы и вправду далеко не всегда ладили.
– Это уж точно, – вздохнула Глори. Тот моментально вспомнил, откуда девушка родом, и изрядно перетрусил.
– Да, да, Гройдейл – прискорбнейшая страница в истории наших отношений! – тут же подхватил он. – И хотя мы признаем, что имели место несомненные перегибы…
– С чьей стороны? – тут же ощетинилась принцесса.
Чувствуя, что нам предстоит новый диспут на тему «Кто же изначально был виноват?», я решил вмешаться.
– Слушайте, от этой истории вот уже семь веков смердит, как от годами не снимаемых носков. Может, хватит?
И девушка, и гном посмотрели на меня, как будто я предложил каждому из них продать Родину за медную монетку. А вот Бон поддержал:
– Сэд прав, Римбольд. Кто старое помянет – тому глаз вон.
– Точно. И зубы!
Слава всем богам, что окончание фразы Глори не приняла на свой счет. Однако она все равно продолжала дуться, поэтому я поспешил перевести разговор в другое русло.
– Слушай, почтенный гном! Может, я чего-то не понимаю, но даже о существовании Спящих Дубрав доподлинно не известно. Но ты целеустремленно прешься туда, да еще и в одиночку, да еще и срочно…
– …да еще и «зайцем», да еще и втихаря! – подхватил Бон.
– Вот именно. Так за каким тебя туда понесло?
Гном некоторое время переваривал мой вопрос; следить за его мимикой в процессе этого было одно удовольствие. Наконец, решившись, он заговорил:
– Спящие Дубравы существуют. Мне это известно доподлинно.
Мы изобразили вежливое недоумение пополам с изумлением. Довольно крякнув, Римбольд полез в свой мешок, так любезно возвращенный ему Глорианной. Из мешка явился небольшой тубус из промасленной кожи. Из тубуса – карта.
Разумеется, карта была на гномьем, поэтому из надписей я ровным счетом ничего не понял. Хотя в них-то как раз никто не нуждался. Карта была хоть и старой, но заметно превосходила имевшуюся в нашем распоряжении книжную гравюру.
– Это раз! – торжественно провозгласил гном.
– А что, есть еще и два?
В ответ на вопрос Бона нам в очередной раз стали рассказывать уже изрядно поднадоевшую историю. Впрочем, слушали все, не перебивая.
Когда Римбольд закончил и освежил горло глотком вина, допрос возобновился.
– Ладно, допустим, это паскудное местечко и впрямь существует, а услышанная тобой история порождена не белой горячкой. Тогда тем более логичен мой предыдущий вопрос: зачем и почему?
Гном опустил глаза:
– В наказание.
– Что?!
– Увы мне, увы! Я вызвал гнев повелителя Княжества, Друлла Стахана Долгобородого. И меня изгнали! Лишили милой Родины!
– Стоп-стоп! – прервала завывания бородатого девушка. – Если я ничего не путаю, то изгнание – самая суровая кара для преступников в Княжестве. И она налагается только за…
– …измену Княжеству или разглашение государственной тайны, – тяжко вздохнул тот. – Мой случай второй.
Ну ничего себе!
– Ты что же, царедворец такого высокого уровня?
– Куда там! Придворный парикмахер!
Мы не выдержали и расхохотались.
– Не вижу ничего смешного! – возмутился Римбольд. – Чтоб вы знали, при дворе каждый первый – ужасный модник. И вообще, всякий уважающий себя гном подстригает волосы и регулярно облагораживает бороду.
Он так прямо и сказал: «облагораживает».
– И кто-то из твоих клиентов проболтался во время работы?
– Не «кто-то», а сам князь Друлл. И не проболтался, а…
Гном замолчал.
– Давай уж, заканчивай.
– Еще чего! Это действительно страшная государственная тайна. И она совсем не для людских ушей. Если узнают, что я ее разболтал, то…
– То что? Ты ведь ее уже разболтал. А за одну и ту же провинность дважды не наказывают, это основы любой юридической системы. Если хочешь, мы дадим клятву хранить молчание.
– Нет, нет и нет! – уперся Римбольд. – Не просите и не уговаривайте. Одно дело – гномы, а другое – люди. Да и тайна эта, в общем-то, совсем не так интересна…
– Сэд, – скучающим голосом произнесла Глори, – глянь-ка в окошко. У мачты, часом, не старпом стоит?
Римбольд мигом скис.
– Ну зачем вы сразу так? – плаксиво протянул он. – Говорю же, я не мо…
– Кажись, и впрямь он, – ответил девушке я, с трудом сдерживая улыбку. – А с ним рядом капитан К’ров. За борт смотрят.
– Не иначе, акулы расшалились, – подхватил Бон. – Бедненькие, маленькие, голодненькие акулочки. Им так хочется свеженького мясца!
В отчаянье, гном обеими руками вцепился в бороду.
– Будь проклят, будь проклят мой болтливый язык!
