Пирс Энтони - Время гарпии
И действительно, на деревянной панели появился лист бумаги с превосходным изображением мужчины с мечом, крылатой гоблинши и крылатой кентаврицы. Сходство было полным.
— Здорово! — сказала Синтия.
Коленчатый придаток сбросил готовый рисунок с панели и принялся создавать следующий — на сей раз портрет одной лишь кентаврицы. Похоже, он рисовал тех, кто разговаривал или двигался в его присутствии, а вот судьба готовых рисунков его не интересовала. Они могли и вправду валяться у ног. Трент покачал головой.
— Картинки вещь хорошая, но я предпочел бы если уж не поесть, то попить свежей водицы.
Придаток сбросил с плоскости портрет кентаврицы и нарисовал Трента, пившего воду из покрытого бусинками воды бокала. Глоха рассмеялась, и спустя мгновение ее смешок был запечатлен на бумаге. Девушка подхватила этот рисунок, решив взять его с собой.
Так или иначе тропа здесь заканчивалась, и им пришлось вернуться к развилке.
— Куда теперь? — поинтересовались девушки.
— Думаю в пампасы, — ответил Трент, — если, конечно, тут тоже не вкралась ошибка.
— А что это такое?
— В некоторых землях Обыкновении так называют обширные пространства почти лишенные деревьев, но зато поросшие травой. Путешествовать по таким равнинам легче, чем по лесу.
Однако ответвление тропы вывело их отнюдь не на безбрежную равнину, а в каньон, засыпанный какими-то плотными бумажными пакетами. В каньон стекала вода, но бумажки мгновенно ее впитывали.
— Вот ведь незадача, опять ошибка! — воскликнул волшебник. — Нужно было писать не пампасы, а памперсы.
— А что такое памперсы! — поинтересовалась Глоха.
— Бумажки, которые впитывают влагу. Ленивые обыкновены подкладывают их под младенцев, когда не хотят их перепеленывать.
— Но почему тут сплошные ошибки? — поинтересовалась Синтия.
— Ну, возможно, это не ошибки, а каламбуры, — отозвался Трент. — Может быть, не самые удачные, но в конце концов в каламбурах заключена сама суть Ксанфа.
— Не припоминаю, чтобы у нас в Северной деревне так уж особо каламбурили, — покачала головой крылатая кентаврица.
Глоха покосилась на прихваченный с собой рисунок и увидела, что он изменился. Теперь там был изображена скучная деревенька с сонными жителями.
— Ну, — ответил Трент, — Северная деревня вообще место особенное, народ там уравновешенный и не склонный ко всяким выходкам. Вот почему многие поселяются там, отойдя от дел. Тамошний народ не отличается избытком юмора и воображения. Яркие события происходят главным образом в других местах. Даже Тучная Королева не рвется устраивать там бури.
— А это кто? — просила Синтия.
— Самое гадкое облако во всем Ксанфе, — пояснила Глоха. — Стоит кому-то собраться повеселиться, как эта летающая вредина углядит с вышины и ну поливать! Памперсов обыкновенских на нее нет.
На картинке тут же появилась злобная, надутая туча, поливающая дождем кучу памперсов, тут же впитывавших воду.
— Неужто рисунок знает, какова будет наша следующая встреча? — промолвила Глоха.
Картинка снова изменилась: теперь то была пещера, в глубине которой находилось странное устройство со стеклянным экраном. По экрану бежали буквы.
Трент с Глохой рассмеялись. Синтия воззрилась на них с недоумением.
— Это Конпутер, — пояснил Трент. — В прежние времена эта машина была одним из худших бедствий Ксанфа, но Лакуна переписала программу, и характер Путера улучшился, хотя способность изменять действительность поблизости от своей пещеры сохранилась. Сейчас пещера Конпутера не считается опасным местом, но я, по правде сказать, все равно не собирался туда заглядывать.
— Раз так, то не будем туда торопиться. Взглянем сначала, что тут у них за плоть, — предложила Глоха.
Они вернулись к развилке и двинулись туда, где красовалась надпись ПЛОТЬ.
К разочарованию некоторых, ничего особо плотского там не обнаружилось. Впрочем, этого и следовало ожидать. Дорожка вывела путников к пруду, у берега которого стоял плот. Он был сложен из бревен, однако вели они себя странно — беспрерывно двигались. Одно бревно перепрыгивало через остальные и укладывалось впереди, после чего все повторяли такой же кульбит. В результате плот хотя и не плыл, но тем не менее перемещался вдоль берега.
— Впервые вижу прыгающие бревна, — усмехнулся Трент.
Глядя на скачки деревяшек, спутники шли вдоль берега, пока не подошли к впадавшей в озеро речушке, через которую был перекинут легкий плетеный мостик.
Приблизившись, плот, бревнышко к бревнышку, плотно уложился на мост и только собрался двигаться дальше, как вдруг раздался истошный крик:
— А ну прочь! Убирайтесь!
На берегу показался безобразный зеленоватый тролль. Рука Трента вновь потянулась к мечу.
— Вообще-то мы не замышляем ничего дурного, — сказал волшебник. — Просто ищем путь на северо-запад.
— Да я не с вами ругаюсь, — буркнул, повернувшись к ним, тролль. — А с этими скачущими бревнами, будь они прокляты. Они думают, будто могут безнаказанно расхаживать где угодно. А я оберегаю от них мост.
— Но они вроде бы не так уж сильно ему вредят.
— Они ему вовсе не вредят, но разве в том дело? Моя работа состоит в том, чтобы охранять мост. Вдруг кто-нибудь вздумает перейти речку, а по мосту бревна скачут? Непорядок.
— А куда ведет этот мост? — поинтересовалась Глоха.
— Никуда он не ведет, где его намостили, там и стоит. Он не то что вести, ходить не умеет, в отличие от этого треклятого плота. Работенка у меня бесполезная, но что мне остается делать? Я тролль, тролли охраняют мосты, а это мой мост.
— Может быть, нам стоит познакомиться, — сказал Трент. — Я волшебник Трент, со мной кентаврица Синтия и гоблинша Глоха. Путешествуем вместе, кое-что ищем.
— А я тролль Тристан. После того как я подвел свое племя, меня решили приговорить к наказанию палками, но погорячились и приговорили к бревнам. И теперь я гоняю этот дурацкий плот, хотя сам никакой не плотник. Мне даже неизвестно, откуда он тут взялся, вроде бы в озере даже плотвы нет. В общем, торчу на месте без пользы.
— Как я тебя понимаю, — вздохнула Синтия. — Я тоже очень долго проторчала в одном месте без всякой пользы.
— А как ты подвел свое племя? — полюбопытствовала Глоха.
— Мы устроили налет на людскую деревню, а я пожалел одну маленькую девочку, которую должны были сварить на обед, и отпустил ее. За это на меня полагалось наслать ужасный сон, но скелетица Скриппи Скелли не стала меня пугать, а результате попала в беду сама. Страшная была история.
— О, так ты тот самый тролль! — воскликнул Трент. — В таком случае тебе будет интересно узнать, что для Скриппи все закончилось хорошо. Мой внук Дольф выступил в ее защиту и добился от Коня Тьмы ее освобождениям. А поскольку она оказалась слишком добросердечной, то в съемках кошмаров больше не участвует. Скриппи покинула тыкву, вышла замуж за Косто и живет счастливо.
— За кого вышла? — спросила Синтия.
— За Косто, ходячего скелета родом из Сонного Царства, — ответила Глоха. — Это особая история. Он очень милый.
— Но ведь он, должно быть, мертвый!
— Я ведь сказала, это долгая история. Не все в жизни так однозначно. Взять хоть Тристана, ты ведь не будешь отрицать, что он очень порядочный тролль.
— Да, в Ксанфе многое изменилось. В мое время все тролли были злобными тварями.
— Вообще-то они и сейчас такие, — сказала Глоха. — Кроме Тристана.
— Который отбывает наказание за добрый поступок, — добавил Трент. — И наказание, по понятиям и обычаям троллей, вполне справедливое.
— А почему ты не взял да и не бросил эту дурацкую работенку? — спросила Тристана Глоха.
— По ряду причин. Во-первых, другие тролли поймали бы меня и вернули назад, а то приставили бы к еще худшему делу. Кроме того, троллю вообще трудно найти работу — мостов на всех не хватает. А без полезного занятия недолго и с тоски зачахнуть.
Неожиданно Глоху в очередной раз осенило. Если эта дорожка, как и две предыдущих, никуда не вела, у них не оставалось другого выхода, как отправиться на предсказанную встречу с Конпутером. И вот как раз в этот момент им попадается очень порядочный и не очень довольный своей судьбой тролль. Возможно, это не случайное совпадение.
— А как бы ты поступил, будь у тебя выбор? — осторожно поинтересовалась Глоха.
— Ну уж ясно, что плоты с мостов гонять бы не стал, — отвечал Тристан, — Куда больше обычных меня интересуют мосты к знаниям. Моя мечта — заняться обработкой информации. Но кому есть дело до мыслей тролля?
— Значит, ты предпочел бы умственный труд физическому, хотя твое тело больше приспособлено для грубой работы?
