Владимир Лещенко - Сети зла
Ну, кто еще? Разве вот Гордиан… Так ведь такое счастье, как ему, выпадает хорошо если одному из тысячи. Вон она Эгмунду Ворону подарила меч, за который поместье можно было купить. Он его быстренько продал и все за полгода спустил, а потом, чтобы долги раздать, и завербовался в Заморские королевства. И ни слуху ни духу. Говорят, съели его дикари краснокожие.
Нет, меча ей не жалко. Все было по справедливости – жизнь тогда ей спас Ворон. Грех было не одарить его достойно. Получилось бы, что она свою голову дешевле железяки ценит. Но все равно ведь впрок не пошло.
Странно, что эти мысли приходят ей только теперь, словно у нее глаза открылись. Или дело в том, что прежде она жила, особо не думая, как придется?
Получается, подумала Орландина, вроде как у разбойников да пиратов.
Казалось бы, бери нож да топор и выходи на большую дорогу – богатство само пойдет в руки. А, спрашивается, есть ли кто из лихих людей, кто свой фарт не спустил по-глупому, а пользу получил? Про таких только в сказках да песнях, пожалуй, и говорится. Если кто и забогател со всего этого, так это купцы, которые награбленное перепродают, да трактирщики, у которых братва гуляет. А у самого разбойника какая доля? Дубиной помахал, попил-погулял и на виселицу.
Если же кто-то – удалью, лихостью, удачей, умом добыл себе богатство или унаследовал его от предков, то должен всю жизнь трястись над ним, стеречь добро и приумножать. А перестанешь приумножать, да начнешь жить в свое удовольствие – смотришь, а тебя уже хватают стражники и тащат в долговую тюрьму.
Орландина, несмотря на юность, видела тому живые примеры.
Видала она и бывших богатых купцов, и их сынов, разорившихся напрочь и торгующих фруктами и сахарной ватой с лотка. Или патрицианок, исправно и вполне профессионально обслуживающих посетителей веселых заведений.
А ведь Серапис и окрестности были местом спокойным и относительно мирным. Во всяком случае войн, после которых сотни тысяч вмиг теряют все нажитое, не было уже на памяти целого поколения! Не окраины Империи, где постоянно то какие-нибудь варвары нападут, то пираты налетят, то беглые каторжники озоруют.
– Сестра, – вдруг тихо позвала Орланда. – Ты не спишь?
– Нет, не сплю, – ответила воительница. – Чего тебе?
Я хочу спросить, ты совсем не помнишь, ни капельки… нашу настоящую маму?
– Нет, говорила же, – вздохнула Орландина. – Как все отрезало.
Первое ее разумное воспоминание было таким.
Ей года четыре или около того. Она в женской казарме, в отгороженном ветхими занавесями углу, где ее кроватка стоит рядом с ложем Сэйры. Орландина возится на полу, играя в игрушки – неуклюжие тряпичные куклы, сшитые матушкой или кем-то из ее подруг, и напевая какую-то песенку. А ее приемная мать смотрит на нее, сидя на койке, подперев голову руками, и как-то по-особому нежно улыбается. А потом вдруг отворачивается и вытирает глаза, словно бы в них попала соринка…
Только сейчас Орландина поняла, как любила ее приемная мать. Эта высокая, рано поседевшая женщина неизвестного роду-племени, с кулаками побольше, чем у иного портового грузчика. И у которой на рукояти меча было два ряда зарубок, обозначавших количество лишенных ею жизни врагов.
Она, прозванная Железной Сэйрой, размякала от одного слова своей дочки, а уж слезами и плачем Орландина могла добиться чего угодно.
Ведь не хотела же матушка делать из нее воительницу, но уступила просьбам.
Как-то, когда ей было лет восемь, одна из пришедших к ним в гости товарок матери решила пошутить и сказала будто бы по секрету Орландине, что матушка собирается зажарить ее на свой день рождения и съесть в компании друзей. Мол, это у них в легионе такой обычай, пришедший будто бы от африканских амазонок, которые питались исключительно человечиной.
Не помня себя, Орландина, зарыдав, побежала в кладовую, где Сэйра как раз выбирала, чем ей угостить приятельницу.
При виде захлебывающейся рыданиями дочери та выронила собранную снедь и кинулась к девочке, спрашивая: что случилось? А Орландина все плакала и просила матушку не есть ее, говоря, что будет послушной девочкой, что не будет таскать у нее варенье из сундучка, а когда вырастет– заработает на службе много денег и построит матушке дворец. Кое-как успокоив орущее и залитое слезами существо и узнав, от кого Орландина это услышала, Сэйра с каменным лицом зашла в комнату и, не говоря ни слова, со всего маху заехала шутнице в челюсть, да так, что та вынесла спиной дверь…
«Матушка, прости дурочку молодую. Уж и не знаю, когда увидимся…»
Орландина почувствовала вдруг, как непривычно щиплет в глазах.
Под эти мрачные мысли она наконец и заснула.
Глава 9. НОВЫЕ ЗНАКОМСТВА
С утра пораньше, посовещавшись, они решили разделить обязанности следующим образом.
Орландина продолжит прогулки по Тартессу (программа-минимум – найти подходящее место постоянного жительства), а Орланда пойдет в ювелирные ряды и прояснит что-нибудь насчет камней.
Для начала выбрали один, бесцветный, довольно неказистый на вид.
Честно говоря, амазонка опасалась отпускать сестру одну, но согласилась с ее доводами, что скромная девица будет вызывать меньше подозрений. А при виде Орландины у любого возникнут мысли: где зарыт труп того бедолаги, чьим камень был раньше.
Из лавок в ювелирном ряду она выбрала не самую богатую, хотя и не самую захудалую.
Надпись на вывеске гласила, что ее держит Герион, ученик самого Пифагора Афинского. Кто такой Пифагор Афинский, послушница не знала, но подумала, что чем-то он знаменит, иначе бы не имело смысла упоминать о нем на вывеске.
Перед тем как войти, на всякий случай огляделась по сторонам. Вроде бы подозрительного не заметила. На секунду почуяла робость, но преодолела себя и, толкнув дверь, решительно вошла.
– Вот, – протянула руку к человеку за столиком. – Не могли бы вы взглянуть?
Нуте-с, нуте-с, что у нас там? – Глаза старичка-ювелира зажглись алчным блеском.
Дрожащими от плохо скрываемого возбуждения руками он буквально выхватил из пальцев Орланды бесцветный прозрачный кристалл. И тут же впился в него орлиным взглядом.
– Хм, хм, – забормотал себе под нос. – Любопытно.
В его руках появилась огромная лупа, с помощью которой он продолжил свои исследования.
– Весьма любопытно.
Герион оторвался от своего занятия и странно посмотрел на послушницу. Будто бы она сама была драгоценным камнем, который нужно было оценить.
– Это ваш камень?
– Разумеется, мой. – Орланда изо всех сил старалась не выдать смущения: врать она особо не привыкла.
– Ну да, ну да. Конечно.
И вновь вернулся к кристаллу. Налив воды в гладкий цилиндрический стакан из неокрашенного стекла, старик бросил в него камень и, подойдя к окну, подставил сосуд под солнечные лучи.
– Ах, ах, ах! – закудахтал. – Ах, ах, ах!
Девушке уже начала надоедать вся эта канитель. Напрасно, ох, напрасно она решилась на эту авантюру. Однако ее уже давно подмывало узнать, что за сокровища приплыли им с сестрой в руки.
Ювелир вытащил камень из стакана и провел им по оконному стеклу. Там осталась глубокая царапина.
– Хотите продать? – осведомился старикашка, кладя кристалл на стол и усаживаясь на свой «насест».
– Хотите купить? – ответила вопросом на вопрос Орланда.
Хозяин печально затряс головой и кисло улыбнулся.
– Боюсь, красавица, у меня денег не хватит, чтобы заплатить вам за эту прелесть. Думаю… – он сделал паузу, – что ни у одного из моих коллег в этом городе не найдется средств на покупку вашего… (он ведь ваш?) камня.
– Неужели он так дорого стоит? – изумилась послушница.
Старик не производил впечатления такого уж бедняка.
– Немыслимо, – вздохнул ее собеседник. – Никогда не видел ничего подобного. Невероятная чистота. Такие камни сейчас большая редкость.
Взял в руки камень и начал любовно поглаживать его.
– И все-таки сколько он может стоить? – настойчиво поинтересовалась Орланда.
– Думаю, половину того, что у меня есть.
«Ого! А ведь это не самый большой камешек среди нашей добычи».
– А может, возьмете за полцены?
Отрицательно покачал головой.
– Нет, девочка. Стар я, чтобы играть в эти игры. Считайте, что мы с вами не виделись. Но соваться к кому-нибудь другому не советую. Не подумайте, что хочу запугать, просто все, кто занимается тем же промыслом, что и я, уже оповещены о возможном появлении на рынке таких вот красавцев. – Старик ласково прикоснулся к камню. – Обещана крупная награда тому, кто первым даст о них знать, куда надо.
– Спасибо вам, мастер.
– Не за что, красавица. Сожалею, что не могу быть полезным. – Он проводил девушку до самых дверей и, склонившись к ее уху, прошептал на прощанье: – Берегись, дочка. Такие камни обычно приносят своим владельцам крупные неприятности…
На обратном пути Орланда решила сделать то, что давно бы полагалось совершить. А именно – посетить храм божий, поставить свечку и возблагодарить святых и Господа за спасение.
