Терри Пратчетт - Удивительный Морис и его ученые грызуны
Я бы тоже был таким, если бы мне всё время приходилось слушать этот ужасный голос, подумал Морис.
— Мне плохо, — сказал крысолов номер один. — Меня сейчас вырвет, я серьёзно…
— Лучше сдержись, — посоветовал Кейт, не спуская глаз со второго крысолова. — Результат тебе не понравится. Ну, господин ассистент крысолова? — обратился он вновь ко второму крысолову.
— Спроси их, что в другом подвале, — сказал Морис. Он быстро проговорил эти слова, но успел почувствовать, как паук пытался помешать его языку двигаться.
— Так что в другом подвале? — спросил Кейт.
— О, только всякий хлам, старые ящики и тому подобное… — ответил крысолов номер два.
— Что ещё? — спросил Морис.
— Только, э… только… я имею в виду… — Рот крысолова открылся и закрылся. Его глаза выкатились из орбит. — Не могу сказать, — выдавил он из себя. — Э. Ничего. Да, точно. В другом подвале ничего нет, только старые ящики. Ну и это, чума. Не ходите туда, а то заразитесь чумой. Поэтому туда нельзя ходить. Из-за чумы.
— Он врёт, — сказала Малисия. — Никакого противоядия ему.
— У меня не было выбора! — простонал крысолов-ассистент! — Чтобы стать членом Гильдии, надо предъявить хотя бы одного!
— Это тайна Гильдии, — резко сказал главный крысолов. — Мы не разглашаем тайны Гильдии!.. — Он замолчал, тревожно прислушиваясь к бурчанию в собственном животе.
— Что ты должен был предъявить? — спросил Кейт.
— Крысиного короля! — вырвалось у второго крысолова.
— Крысиного короля? — переспросил Кейт. — Что такое крысиный король?
— Я, я, я… — заикался крысолов. — Не надо, я, я не хочу… — Слёзы текли у него по щекам. — Мы… я должен был создать крысиного короля… Прекрати… Не надо…
— И он ещё жив? — спросила Малисия.
Кейт удивлённо посмотрел на неё. — Ты знаешь о таких вещах?
— Естественно. О них есть много историй. Крысиные короли — просто олицетворение несчастья. Очень и очень злые. Они…
— Противоядие, пожалуйста, — простонал второй крысолов. — У меня в животе как будто крысы бегают!
— Вы создали крысиного короля, — сказала Малисия. — Боже мой. Противоядие в том маленьком подвале, в котором вы нас запирали. Я бы на вашем месте поторопилась.
Оба мужчины сорвались с места. Первый крысолов упал в люк, а второй приземлился на нём. Со стонами, чертыхаясь и — это тоже должно быть сказано — громко портя воздух, они потащились к маленькому подвалу.
Свеча Опасного Боба всё ещё горела. Рядом с ней лежал бумажный пакет.
Дверь за обоими крысоловами захлопнулась. Резкие звуки говорили о том, что она была заклинена при помощи куска дерева.
— Противоядия хватит только на одного, — прозвучал в маленьком подвале голос Кейта, приглушённый дверью. — Но эту проблему вы наверняка в состоянии решить — человеческим образом.
Загар пытался отдышаться, но ему казалось, что даже, если бы он мог целый год набирать в грудь воздух, то и после этого он всё равно всё ещё задыхался бы. Состоящее из боли кольцо стянуло его грудь и спину.
— Удивительно! — сказала Питательно. — Ты был мёртв в ловушке, а теперь ты живой!
— Питательно? — осторожно спросил Загар.
— Да, шеф?
— Я очень тебе… благодарен, — сказал Загар и опять захрипел. — Но не будь глупой. Пружина была растянутой и слабой, зубья проржавевшими и тупыми. И это всё.
— Но зубья оставили везде на тебе следы! Никто никогда не выбирался из ловушки, если не считать господина Квики, а он был резиновый.
Загар облизал свой живот. Питательно была права, он выглядел продырявленным. — Мне просто повезло! — сказал он.
— Ни одна крыса ещё никогда не выходила живой из ловушки, — повторила Питательно. — Ты видел Большую Крысу?
— Кого?
— Большую Крысу!
— О, ты это имеешь в виду, — сказал Загар. Он хотел добавить: "Нет, и в эту чепуху я не верю." Но что-то его остановило. Он вспомнил свет и темноту вдалеке. Он не чувствовал себя при этом плохо. Он даже почти сожалел, что Питательно удалось его спасти. В ловушке его покинула боль, и не было больше необходимости принимать трудные решения. Загар решил, не отвечать на вопрос. — С Окороком всё в порядке? — спросил он вместо этого.
— В каком-то смысле. Я хочу сказать, что у него нет ран, которые бы не заживали. У него уже бывали травмы и посерьёзнее. Но он уже стар. Ему почти три года.
— Что? — спросил Загар.
— Я имею в виду, что он довольно старый, шеф. Сардины послала меня к тебе, потому что нам нужна твоя помощь, чтобы его вернуть, но… — Питательно посмотрела на Загара скептическим взглядом.
— Я понимаю. Но я думаю, это не так страшно, как выглядит, — сказал Загар и скривил морду от боли. — Пойдём.
Старые строения везде предоставляют крысам защиту от человеческих глаз. Никто не заметил их, когда они пробежали вдоль кормушек и забрались на стог сена. С другой стороны, никто их и не искал. Некоторые из крыс успели выскочить из ямы по маршруту Загара, и собаки посходили с ума, перегрызясь в поисках этих крыс. И среди людей творилась полная суматоха — большинство из них дрались между собой. Загар знал, что такое пиво, потому что ему доводилось ползать под тавернами и пивоварнями. Крысы часто спрашивали себя, зачем люди время от времени выключали свои мозги. Живущие в сети из звуков, света и запахов крысы не видели в таком поведении ни малейшего смысла.
Но сейчас Загару такое поведение людей казалось не таким уж неразумным. Некоторое время не помнить ни о чём и освободить голову от беспокойных мыслей… В этом было что-то притягательное.
Он плохо помнил жизнь до Превращения, но ему казалось, что тогда всё было не так сложно. Тогда тоже хватало неприятностей и бед, потому что жизнь в куче мусора была очень трудной. Но беды проходили мимо, и завтра всегда начинался новый день.
Крысы не думали тогда: что следующее? Никакого следующего не было, кроме тех случаев, когда клан был особо голоден. Когда Загар сейчас задумался над этим… Собственно, и никакого "завтра" не было, по крайней мере, в том смысле, что сейчас. Было только неясное предчувствие, что дальше может ещё что-то произойти. Это не было думанием. И не было никаких "хорошо", "плохо", "правильно", "неправильно" и всех остальных новых слов. Загар подумал, что стоило обзавестись головой, способной об этом думать, как слова сами собой прилетали, как мухи на навоз. Ни одна голова не могла быть достаточно большой, чтобы со всеми ними справиться, даже головы людей были на это неспособны.
Неудивительно, что Опасный Боб был таким… странным. Он думал так всерьёз обо всех этих вещах, как Загар о ловушках. Он изучал их и пытался побольше о них узнать. Он разбирал их на части, чтобы понять, как они функционируют, и пытался рисовать их карты.
Загар никогда не разговаривал подолгу с маленькой белой крысой и маленькой самкой, которая постоянно за ним следовала и рисовала то, о чём думал Опасный Боб. Но теперь он решил, как только представится случай, пойти к ним и завязать с ними длинный разговор…
Намного позже, когда Питательно уже была старой крысой с поседевшими усами, немного странно пахнувшей, она диктовала историю о том, что произошло тогда в конюшне, и отдельно отметила, что Загар в это время постоянно что-то бормотал себе под нос. Она сказала, что Загар, которого она вытащила из ловушки, был уже другой крысой. Его мысли казались более медленными, но они стали как будто больше.
Самое странное произошло, когда они добрались до балки. Загар убедился, что с Окороком всё в порядке, и тогда он выхватил спичку, которую он показывал Питательно.
— Он зажёг её о старый кусок железа, — рассказывала старая Питательно, — и потом он шёл по балке, и я видела внизу людей, которые сновали как, ха, как крысы… И я думала, если ты сейчас уронишь спичку, через несколько секунд здесь всё будет в дыму, а они заперли дверь, и когда они заметят, что случилось, они уже будут в ловушке, как, ха, как крысы в бочке, а мы тогда давно уже сбежим через крышу.
Но он только стоял там и смотрел вниз, пока спичка не догорела. А потом он отложил её в сторону и пошёл помогать Окороку, ни слова не сказав о том, о чём он думал. Я позже спросила его об этом, и он ответил: — Да, как крысы в бочке. — И больше ничего не сказал.
— Что ты на самом деле подложила в сахар? — спросил Кейт, когда они вернулись к люку.
— "Изтолстоговтонкое", — ответила Малисия.
— Это не яд, или?
— Нет, это лаксатив.
— А что это?
— Ну, средство, от которого… человек начинает бегать.
— Бегать? Куда?
— Боже мой, бегать… в ближайшее укромное местечко, ну ты понимаешь, о чём я. Или мне надо ещё подробнее объяснить?
— А, ты имеешь в виду бегать.
