Ольга Мяхар - А обещали сказку…
– Читаю. – Важно.
После чего пушистик понес какую-то ахинею, чуть ли не водя носом по земле и старательно вчитываясь в мелкие каракули.
– Ну, чего там?
Но тут позади меня раздалось низкое, пробирающее до мозга костей, шипение. И ме-едленно обернувшись, я увидела огроменную, в метр диаметром и кучу метров длиной, змею. Смотрела она не мигая, высунув длинный раздвоенный на конце язык и тихо, но так ясно, шипела. Сердце дрогнуло и рухнуло куда-то в желудок. Захотелось срочно провалиться под землю, меня затрясло. Что-то царапучее полезло по ногам на живот и попыталось залезть за пазуху. Ощупав это что-то, опознала крыс. Котенок продолжал вдохновенно мяукать тарабарщину уже раз в пятый по-моему, так как до сих пор ничего с грызунами не происходило. Змею он не замечал.
Я осторожно встала, не отрывая взгляда от змеи, и неуверенно сделала шаг назад. Второй. Третий. Тварь приподнялась над землей, шипение возобновилось, голова начала раскачиваться на массивной шее. Сожрет. Как есть сожрет!
На автомате вытаскиваю крыс из-под рубашки и показываю змее. Смотрит. Замирает и смотрит, перестав раскачиваться. Крыски трепыхаются, глаза наполнены ужасом, меня пытаются укусить и вывернуться из рук. Не пускаю. В голове огнем пылает фраза о том, что змеи предпочитают грызунов.
Огромная пасть медленно открывается и осторожно приближается ко мне. Видны длинные острые клыки, мягкая пасть и язык, находящийся в непрестанном движении. Завораживает, пугает, хочется кричать. И о том, что могу колдовать, я в тот момент не помнила вообще.
– Вку-усные мышки. – Шепчу я.
Змея шипит и бросается ко мне. Пасть мелькает перед глазами. Бросаю мышей и бегу со всех ног. …
Но бросила я их не в пасть, а в колодец. И попала. Кажется. Змея же уже ползет мной с бешенной скоростью. Хоть и безногая, тварь, но догнать меня для нее – явно не проблема. И если мне не откусили голову сразу, то только потому, что отвлекла ребятами.
Виляю в сторону, выбиваю всем телом окно и падаю на пол, чувствуя, как осколки пронзают кожу и входят в мышцы. Шиплю, пытаюсь встать, оскальзываясь на крови и уже слыша, как «нагайна» врезается следом, снося нафиг раму и впиваясь в ногу.
Больно – не то слово. Это… страшно. Когда слышишь хруст кости, чувствуешь огромную пасть, вгрызающуюся клыками в плоть и чувствуешь резкий сильный рывок, швыряющий о стену, пол, снова стену и, сквозь обломки рамы – обратно на улицу. Мой крик содрал горло. Но все, чт могу – только хрипеть и биться в воздухе, не понимая ни кто я, ни как мне выбраться, и почти купаясь в огромных волнах древнего инстинктивного ужаса. Змея окутывает меня кольцами, оставляя лишь ноги на воздухе и сжимая так, что хрустят ребра. Задыхаюсь, не могу вдохнуть. Скулю от ужаса и боли, страха и ужаса, отчаянья и крика.
А потом резкий свет, рывок чуть ли не за волосы. Рык на ухо, смазанные тени. И шипение твари, оставшейся где-то позади.
Меня внесли дом, запрыгнув все через ту же раму. С трудом различаю черты лица вампира… Вирха. Он сжимает мои волосы одной рукой, а плечо – второй, обнажая окровавленную шею. Даже там порезалась, идиотка.
Клыки входят в плоть, разрезая артерию и пуская кровь. Дергаюсь, но держат крепко, не давая свободы. Меня трясет… от обиды. Я тут… а он!
Но в тело уже врывается странная древняя сила, разом убирающая боль… страх. Чувствую, как с щелчком встают на место кости ноги, сшиваются ткани, срастаются нервы и на перепуганное, все еще бьющееся в сетях паники сознание накатывают волны покоя и сна. Он отстранился, обжег алым светом глаз и тихо хрипло шепнул:
– Спи.
После чего осторожно провел когтями по щеке, уложил на грязный пол и вышел, через окно, наружу, где бился со все еще не сдохшей змеей охотник.
Глава 20.
Очнулась я лишь к вечеру. Уже на кровати, с Мурзом на животе.
– Ты как? – Заботливо заглядывая в глаза.
– Нормально. – Чуть хрипло со сна. За окном – ночь, дождь. В комнате темно и прохладно.
– Где мы?
– В соседнем доме. Эти уже что-то едят на кухне, а меня оставили присматривать за тобой. Ты есть… хочешь? – Смотрит с такой надеждой, что понимаю – сам не рискнул кушать с этими двумя, особенно после недавней охотой на крыс.
– Все-таки расколдовал? – С улыбкой.
– А то! – Гордо. – Правда, они из колодца вылезли далеко не сразу, мне пришлось им еще и ведро с цепью скинуть, но ведь выбрались. И тебя спасли.
Улыбаюсь, киваю, встаю. После чего беру Мурза на руки и отважно иду на кухню. Что-то меня там ждет? Прибьют – не прибьют. А впрочем, если бы хотели прибить, лечить бы стали вряд ли.
Хор и Вирх сидят за столом и о чем-то тихо говорят. При моем триумфальном появлении (на голове – колтун, вся в грязи и крови, синяк под глазом) резко замолчали и уставились, как злые преподы на явившегося на переэкзаменовку ранее обматерившего их студента. Студент смущен и уже жалеет о порыве, ибо тогда хотел бросить универ (а потому материл от души и долго, угрожая табуреткой и заставив дослушать до конца), а сейчас резко передумал и мучительно соображает, как бы извиниться, не теряя лицо. Ибо горд, аки кое-что, не тонущее даже в проруби.
– Привет. – Очаровательно краснея и садясь за стол. Смотрим с Мурзом на картошку с грибами, облизываемся. Интересно, кто из них готовил?
– Ешь. – Кивнул Вирх. Ем. Мурз не отстает, охамев на столько, что залез на стол.
– Мы хотим с тобой поговорить. – Охотник, хмуро. Давлюсь картошечкой. МЫ?!! Какой кошмар.
– Слушаю. – Хрипло, сквозь кашель.
– Кто учил тебя колдовать? – Вирх.
– Никто. – С набитым ртом.
– ?
– Само пошло. – Кое-как прожевав и отбирая у кота колбасу. Я тоже хочу.
– Хм…а когда именно начала колдовать?
– Как тебя встретила. – Мило улыбаясь и вытирая рукавом нос. Вампир поморщился. А мне просто захотелось побезобразничать.
– Тогда это – точно магия запрета, – смотрит на охотника.
Тот кивает. У обоих в глазах печаль и суровость. Чувствую себя ведьмой, представившуюся инквизиторам. А что такое-то?
– Гм… и что это за магия запрета?
Ответ охотника прозвучал на столько мрачно и скорбно, что возникло желание срочно сбежать из этой комнаты и по-тихому повеситься самой.
– Это магия, которой наделяют человека на определенное время. Максимум – месяц. И каждый раз при ее использовании, человек отдает годы жизни тому, кто на него ее наложил. А чем мощнее заклинание, тем больше лет отдается колдуну… Как только резерв лет же заканчивается, жертва неминуемо погибает в жутких муках и сгорая заживо. …
Котенок продолжает жрать. Сижу, рот открыт, глаза распахнуты, сжимаю в руке вилку и пытаюсь сказать хоть что-нибудь. Дык… эта… так я что… не всемогущая героиня сказки, что ли?
Вспоминаю фею. Желание убить бабульку зашкаливает за все разумные пределы.
– Я не знаю, сколько тебе еще осталось, – Вирх, спокойно и холодно, будто и не переживает вовсе за свою единственную (я надеюсь) суженую, – Но я могу помочь.
– Как? – Судорожно. Цепляясь за его слова, как утопающий за льдинку.
– Если сделаю тебя вампиршей… то подарю бессмертие. Улыбка расцветает на губах, уже готова подставлять шею.
– Но. – Все так же спокойно и не менее холодно. – За это ты должна будешь всю вечность служить мне, как раба. Ибо мое слово станет для тебя смыслом жизни.
Улыбка увядает в корчах. Понимаю, что сдохну я с куда большим удовольствием.
– Нет. – И тот же холод в ответе. Я прекрасно понимала, на что шла. Кивок.
– Я предполагал такой ответ. – Он улыбнулся? Чуть заметно, лишь краешком рта. Но. Ведь. Улыбнулся?! – Что ж, тогда у тебя только один шанс.
– Какой? – Угрюмо смотрю на доедающего колбасу котенка. Зараза бесчувственная.
– Найти того мага, что наложил на тебя заклятье, заставить его отменить… и вернуть все отнятые годы.
Медленно щерюсь в счастливом оскале. Найти эту долбанную фею?! Да я ей глаза повыцарапываю, руки оторву и в… вставлю!
Мужчины удивленно наблюдают за жутким выражением моего ржущего лица. По столу со скрежетом прошлись небольшие коготки, мне ужасно весело.
– Кхм. – Отвлекает меня Вирх. Кое-как прихожу в себя, киваю, показывая, что готова слушать до конца. – Но делать это ты будешь сама. Так как ни я, ни он помогать тебе не станем. И оба смотрят так, будто только что выбросили на улицу пищащего котенка.
Еще раз киваю, встаю, протягиваю руку охотнику и с чувством ее жму. После – трясу руку удивленному принцу тьмы, или кто он там? Котенку даю подзатыльник, мстя за колбасу. Всем махаю ручкой. И, прихватив из плошки еще пару картошин, иду к двери. Уже на пороге оборачиваюсь, посылаю воздушный поцелуй и улыбаюсь.
– Не скучайте, мальчики. И… Хорт, котенок снял и заклинание приворота тоже. Так что не переживай. После чего выхожу наружу, хлопая дверью и все еще широко улыбаясь.
