Николай Кудрявцев - Что уж, мы уж, раз уж, так уж...
— Ну, да. — Не понял Брыня. — Нас утром арестовали. Да ты не волнуйся, Боян. Там нормально. Переночуем, а завтра делами займемся.
— Как арестовали? — Растерялся Боян. — Погоди, погоди. Так это про вас, что ли, вся Москва гудит?
— А чего про нас гудеть-то?
— Да говорят, что особо опасных преступников поймали.
— Не знаю. — Брыня почесал голову. — Может и про нас. Да не бери, ты, в голову. Пошли.
Он подтолкнул Бояна к ступеням. Тот пошел, но решил вернуться и забрать деньги из коробки. Витязь подождал.
— Пригодятся. — Пояснил Боян.
— Согласен.
— Ну, пошли?
Брыня улыбнулся и показал рукой на выход из перехода. Они поднялись по ступеням почти до середины лестницы, как их остановил грубый голос:
— А ну, стоять, руки за голову!
Друзья развернулись, чтобы посмотреть на владельца этого голоса. У подножия лестницы стоял милиционер и целился в них из пистолета.
— Вы, уважаемый, к нам обращаетесь? — Спросил Боян.
— Поднимите руки и медленно спускайтесь вниз. — Приказал блюститель порядка и сделал шаг назад.
Друзья переглянулись, пожали плечами и, подняв руки, стали спускаться по ступеням. Милиционер показал рукой на стену, куда они должны встать. Они подчинились.
— А можно узнать причину, по какой вы тычете в нас пистолетом? — Боян указал пальцем на оружие. — И еще. Он у вас стреляет?
— Вопросы здесь задаю я. — Ответил милиционер.
— Тогда задавайте. — Предложил Брыня.
— Предъявите документы.
Брыня посмотрел на Бояна. Тот, отрицательно покачал головой.
— У нас нет документов. — Ответил за обоих Брыня.
— Почему?
— Чтобы получить паспорт, — начал объяснять витязь, — надо свидетельство о рождении. А его у нас нет.
— И никогда не было. — Вставил Боян.
— Мой друг прав. Когда мы родились, тогда такие свидетельства не давали. — Подтвердил Брыня. — А чтобы получить паспорт, не имея свидетельства о рождении, надо собрать много справок. А справки без паспорта не дают.
— Увы. — Вставил Боян.
— Придется пройти в отделение. — Немного подумав, решил милиционер. — Там разберемся.
— А давайте здесь разберемся. — Предложил Брыня. — В стране много людей, которые не имеют с собой документов. Если всех вести в отделения, то где взять столько отделений?
— Вот именно. — Вставил Боян.
— Вот и у вас, похоже, тоже нет документов. — Продолжил витязь. — Вы в нас пистолетом тычете, а мы даже не знаем, с кем имеем честь, беседовать.
Милиционер подумал и, решив, что замечание стариков справедливо, опустил пистолет и вынул из кармана удостоверение.
— Старший лейтенант Иванов. — Сказал он, раскрывая корочки. — Мне сказали, что в подземном переходе два деда избивают прохожих.
— Я понял так, что два деда, это мы. — Брыня указал на себя и Бояна. — Осталось найти избитых прохожих.
Старший лейтенант оглядел пятачок, который образовали зрители и, засунув пистолет в кобуру, спросил:
— Пострадавшие есть?
Зрители смотрели друг на друга и качали головами.
— Опустите руки. — Приказал он старикам. — Извините, ложный вызов.
Брыня с Бояном опустили руки и смотрели на старшего лейтенанта. Тот стоял в раздумье. Окружавшие их зрители, видя, что зрелища не будет, быстро разбежались по своим делам, оставив троицу разбираться самим, без свидетелей.
— Ну, что я тебе говорил, друг мой Диоген. — Послышался голос Никанора. — Брыню отпускать одного, это как проспать все интересное.
По ступеням в переход спустились Никанор и Диоген. Они подошли к старшему лейтенанту.
— Товарищ милиционер. — Обратился к нему домовой. — Что, опять натворил этот здоровяк?
Иванов не отвечал, он смотрел на трусы гнома.
— Вообще-то он у нас безобидный, я бы сказал, добрейшей души человек. — Продолжал Никанор. — Только очень не любит, когда его бьют. Странная черта характера. Вы не находите?
Старший лейтенант смотрел на трусы Диогена. Никанор дернул его за рукав.
— А? Что? — Очнулся милиционер.
— Я говорю, что в наше время, если человек не любит, когда его бьют, то это ненормально.
— Да, да. — Задумчиво произнес старший лейтенант.
— Видишь, Брыня. — Домовой повернулся к витязю. — Вот и товарищ старший лейтенант говорит, что ты немного нервный.
— А ты все такой же, Никанор. — Улыбнулся Боян. — Может, обнимемся.
— Боян! — Заорал домовой и кинулся в объятия музыканта.
— А Диогена помнишь? — Спросил он, когда объятия закончились.
— Такого гнома, если один раз увидел, то не забудешь никогда. Привет Диоген!
Гном помахал Бояну рукой, не переставая демонстрировать свои трусы блюстителю порядка.
— Вспомнил! — Воскликнул старший лейтенант, тыча пальцем в Диогена. — Вспомнил! — Он повернулся к Брыни. — Вы на печи приехали!
— Ни фига себе! — Удивился Никанор и стал внимательно рассматривать трусы гнома. — Вот это дедукция! По трусам определил, что мы на печи разъезжаем.
— Да нет. — Старлей улыбнулся. — Ориентировка на вас пришла. Сегодня. Я, честно говоря, плюнул на нее, но трусы с печкой запомнились.
— Какая ориентировка? — Не понял домовой.
— Вас во всероссийский розыск объявили. — Усмехнулся Иванов. — Как особо опасных преступников. За побег из СИЗО.
— А почему вы на нее плюнули? — Допытывался Никанор.
— Друг у меня есть, из ОМОНа, что брал вас. Он мне позвонил. Не все с вами ясно. Он мне сказал, что голову дает на отсечение, что вы не преступники. Просто кому-то из тузов, на мозоль наступили. Вот вас и заказали. — Он приблизил свое лицо к лицу Брыни и прошептал: — Я сам тузов не люблю, поэтому и плюнул на ориентировку.
— А ты мне нравишься, старлей. — Никанор протянул ему руку. — Странный ты, мент.
— Не странный, — Иванов пожал протянутую руку, — а как говорит мой начальник: "Дурак ты, Иванов! Жить не умеешь. И все тебе неймется!".
В это время, к ближайшей торговой палатке, подошла молодая женщина с ребенком лет трех. Она стала разглядывать витрину, а малыш, во все глаза глядел на Диогена. Он высвободил свою руку из ладони мамы и подошел к гному.
— Дядя. — Сказал мальчик. — А я тебя видел по телевизолу. Ты хулиган.
Он сжал губы, чтобы не улыбаться и хитро смотрел на Диогена.
— Он не хулиган. — Ответил за гнома Никанор, вынимая из правого кармана петушка на палочке, и протягивая его малышу. — Он особо опасный преступник. Его все ищут.
— Как дядю Степу? — Спросил мальчик, беря леденец.
Никанор попробовал вспомнить, кто такой дядя Степа, но так и не вспомнил.
— Его ищут как деда Диогена. — Прояснил он ситуацию.
Подбежала мама малыша, схватила его за руку и быстро потащила к ступеням, что-то выговаривая на ходу. Малыш упирался, оглядывался на Никанора и улыбался ему.
— Не повезло мальчику. — Вздохнул Никанор, подмигивая малышу. — Дядю потерял, до сих пор ищут, и найти не могут.
— Вон, даже дети не верят, что вы преступники. — Пробормотал старший лейтенант. — А дядя Степа, кстати, не его дядя, а милиционер. И даже здесь малыш напутал. Ищут не дядю Степу, а кого-то в футболке и кепке. Плечистого и крепкого. Знак ГТО на груди у него, больше не знают о нем ничего.
— Штирлица, что ли?
— Почему, Штирлица?
— Потому что все его знают, но о нем ничего не знают. — Улыбнулся Никанор.
— Хм! — Старлей осмотрел всю компанию. — Что-то мне подсказывает, что я должен вам помочь. У вас есть проблемы или вы просто развлекаетесь?
Гном, домовой и витязь переглянулись.
— Решай сам, Никанор. — Сказал Брыня. — Я по силовым операциям.
Домовой запыхтел, как паровоз, размышляя над такой трудной задачей. С одной стороны, помощь профессионала никому еще не вредила, а с другой стороны, дело, за которое они взялись, является тайной Вольфовича. Конечно, они привлекли уже несколько агентов без ведома потерпевшего, но за них, Никанор был спокоен. Это были его братья. А этого мента, он не знает. Может этот старлей засланный.
— Пошли к Ивану! — Решился Никанор. — Он все решит сам. В конце концов, он главный, ему и принимать решения.
Спорить никто не стал. Они поднялись по лестнице, и подошли к печке.
— Сидор! — Крикнул домовой. — Иди сюда, дело есть.
Сидор играл с Иваном в карты, а Семен подсказывал, причем обоим сразу. Было очень прикольно, и друзья хохотали без удержу. Крик Никанора прервал их веселье и вызвал недовольство у Сидора.
— Слушай, братишка! — Укорил он домового. — В кои веки отвлекся от зэковских заморочек, а ты всю малину портишь.
— Не обижайся, Сидор. Нужна твоя помощь.
Сидор, услышав, что ему поручается важное дело, приосанился. Он бросил карты, сказав Ивану, что дело превыше всего, и слез с печи. Он хотел что-то сказать Никанору, но тут увидел старшего лейтенанта.
