Алексей Зубко - Сокрушительное бегство
Взобравшись на дерево, я перехватил у Тихона раненого и осторожно пристроил его на развилке разлапистой ветки. Так оно спокойнее. И не затопчут в суете, и, что немаловажно, у меня под рукой гарантия безопасности. На тот случай, если, оказавшись всем составом на дереве, бандиты решат забросать нас разными режущими и колющими предметами.
Не успел я устроиться поудобнее, как высунувший из кармана свое ультрамариновое лицо с закрывающей нос и губы марлевой повязкой джинн зачастил скороговоркой:
— Вай-вай-вай! Живой и здоровый, храни тебя Всемогущий и Всемилостивейший. А убийцы и насильники где?.. Что это они там делают? Какой странный обычай: лазать по деревьям наперегонки.
Тяжело вздохнув, я возвел глаза к небу.
— Что это? — Протянув руку, я снял с сучка холщовую сумку и заглянул внутрь. Есть еще в этом мире справедливость! Запуская в сумку обе руки одновременно, я в восторге воскликнул: — Глазам своим не верю!
— Ваур?
— Держи.
Зубы демона, словно зубья капкана, защелкнулись на немного подгоревшем окороке.
— И запить есть, — сообщил я, встряхнув бурдюк и почувствовав колыхание жидкости.
Попробовал — вино. Кислятина!
— Брр… — Сделав еще пару больших глотков и преломив заплесневевший круг сыра, вонзил в него зубы. — Викториния, девочка! Закругляйся там поскорее, — окликнул я кобылу, гоняющую бандитов вокруг да около соседнего дерева. — Пора кушать.
Но она слишком увлеклась воздаянием за нанесенное оскорбление и проигнорировала мой призыв.
Спустя полчаса единственным двуногим, оставшимся стоять на земле, был разбойничий атаман. Каким-то чудом Викториния ни разу его не задела. Не столкнись я с проявлением его интеллекта, решил бы, что он втихую напился, вот ему и везет…
ГЛАВА 13
Ожидание неприятностей
Даже самая замечательная женщина может оказаться чьей-то тещей…
Житейские курьезыСлушая сбивчивый рассказ начинающего охотника за легкими деньгами, временами перекрываемый пронзительным, преисполненным негодования ржанием кобылицы, нарезающей круги вокруг дерева, чьи ветви гнулись под весом разбойников, я деловито просматривал торбы, взимая компенсацию за моральный ущерб, причиненный оскорблениями достоинству личности в моем лице и мордах моих спутников.
— …на смолу древесную прикрепил, словно так и росла. Сам в кустах спрятался, в засаде, значит, жду терпеливо. Орехи грызу, время коротаю. Приходит. Весь жирный такой, рыжий. Прыг на ветку, а она как… — Хрусть! — Он шмяк в крапиву! Смеху-то было… А еще я из дерева зверушек ножом вырезаю. Только остальные не узнают их, «вошками» кличут. Видать, потому что мелкие дюже.
— Что ж ты в разбойники подался? Сидел бы дома, резьбой по дереву занимался или еще чем! А то связался с грабителями…
— Так мы не грабители…
— Как не грабители? А меня кто ограбить пытался?
— Так это приработок, — косясь на урчащего над изгрызенным мослом Тихона, поясняет отрок. — Вообще-то мы исследователи.
— Чего-чего? — Я закашлялся, поперхнувшись хлебными крошками.
— Исследователи, — охотно повторяет атаманов отпрыск. — По пустошам экспедициями ходим, старости разные выискиваем.
— Что за старости?
— Вещицу всякую, что давно в пустошах затеряна.
— Древности, что ли?
— Они самые. Древними позабытые.
— И где вы их ищете?
— А тебе зачем? — подозрительно сощурился начинающий Индиана Джонс — Тоже решил экспедануть? Так одному опасно.
— Экспе… как там ты говоришь, я не собираюсь. Просто интересно.
— А… Так в замках брошенных ищем, в поселениях покинутых, да мало ли…
— Понятно. Значит, вы профессиональные расхитители гробниц, а путников грабите между делом.
— Не… В гробницы пускай сумасшедшие лазают, разбуженные мертвецы дюже злые. Управы на них никакой нет.
— Тю… — Невольно перенимая стиль его речи, я развожу руками. — Да с этими-то легче легкого справиться. Они ведь все сплошь заторможённые, двигаются едва-едва.
— Если повезет из гробницы выбраться, тогда, конечно, убежать можно. А иначе как?
— Как-как! Кадилом по морде и напалмом его, напалмом…
— А…
— Да. — Глотнув вина, я пожимаю плечами. — Противопожарная сигнализация может сработать. Ну промокнешь немного, так и что?
Парнишка захлопывает рот и пытается отвернуться, решив, что я принимаю его за дурака и горожу несусветную чушь. Честно говоря, он недалек от истины в своем предположении, вот только я говорил ему правду, и ничего кроме правды. Нет лучшего средства против различной нежити — всяких упырей, вурдалаков, вампиров и прочих неживых, но в то же время существующих, — чем задать им жару при помощи напалма. Еще ни один не выжил.
Пока атаманов отпрыск с надутыми губами и предобморочно закатившимися глазами пытается поправить повязку, я достаю из разбойничьей сумки не новый, но, по крайней мере, чистый комплект сменного белья: коротковатые штаны и рубаху с рукавами по локоть. Проворно надеваю их, сетуя на отсутствие обувки. Поверх натягиваю пиджак, «слюнявчик» и повязываю пояс, закрепив меч в кольце.
— Не трогай! — одергиваю я паренька, пока тот не разбередил рану окончательно. А то либо инфекцию занесет, либо сознание потеряет от вида крови и с дерева свалится. Сама рана не очень опасная: кость цела, а следы прокуса от зубов заживут. Ему повезло: закрепленные на руке ножны из резной кости, стянутой бронзовыми ободками, приняли на себя основной удар клыков. Вот от них мало что уцелело… от ножен, я имею в виду.
— Вот папаня тебе… — начал было угрожать отрок, но близость Тихона и погруженность родителя в нирвану с некоторым запозданием, но навели его таки на мысль о неуместности угроз в сложившейся обстановке.
Не считая нужным отвечать на его выходку, я завязал заплечную сумку и свистнул Викторинию:
— Эгей! Ваше высочество!
Кобыла пофыркала, потрясла рогом и неспешно направилась ко мне, брезгливо переступая через разбросанное по траве оружие.
Со стороны рассевшихся на ветвях грабителей донесся вздох облегчения.
— Есть будешь? — напрямую спросил я у кобылицы единорога. И, приняв усиленное качание рогом вверх-вниз за положительный ответ, спрыгнул на землю и протянул ей самодельный бутерброд, сделанный с учетом человеческой всеядности и возросших из-за принятия облика кобылы потребностей. Оторвав у цельного хлебца горбушку, я засунул под нее пласт сыра и ломоть вяленого мяса. Найденный в той же сумке банан оставлен на десерт.
Попробовав угощение, принцесса, игнорируя светские правила относительно частой смены блюд, довольно быстро доела бутерброд и потребовала добавки.
— Ваур! — Расправив крылья, Тихон спланировал на землю, логично предположив, что занятая едой кобыла уже не опасна. Ведь он не претендует на ее долю.
Пока Викториния насыщалась, я надел шлем, собрал остальные найденные в замке доспехи и, уложив их в заплечный мешок, забросил его на спину. Следует поторопиться с отбытием, пока местные «археологи» не предприняли попытку отомстить.
— Только не брыкайся, — попросил я принцессу. — Девочка, я хочу осмотреть твою рану.
Викториния застенчиво потупила глазки, но все же повернулась ко мне крупом, игриво покачивая им и стыдливо прикрываясь хвостом.
Отчего-то покраснев, я удостоверился в своих предположениях относительно поверхностности нанесенной ножом раны. Неглубокий порез длиной сантиметров пять-шесть с узкой полоской подсохшей крови.
— Нам пора, — говорю я. — Викториния, ты не против, если я залезу на тебя?
Стрельнув глазками, кобыла качнула задом. Приняв предложение, я собрался с духом и запрыгнул на нее.
Недоуменно заржав, однорогая лошадка тем не менее потрусила вперед неспешной рысцой. Тихон пристроился рядом.
Вслед нам понеслись громкие проклятия, но догнать никто не пытался. Видимо, им жалко покидать с таким трудом завоеванное место…
И то хорошо. Потому как если лошадка бросится вскачь, удержаться на ней без седла, стремян и узды или хотя бы намертво вцепившейся в рог кибернетической руки мне вряд ли удастся. О конской сбруе остается лишь мечтать, да еще и неизвестно, согласится ли кобыла императорских кровей носить ее. А киберпротез на удивление послушен и хватать всякий попавший в поле его, образно выражаясь, зрения предмет вроде не собирается. Тьфу-тьфу…
Приближаясь к мосту, по которому мы перебрались через ущелье, я усиленно вертел головой по сторонам, опасаясь появления табуна единорогов.
Никого и ничего. Что, с одной стороны, хорошо, а с другой — не очень. Отсутствие надоедливых однорогих непарнокопытных вселяет надежду на спокойную поездку — мягким, прогулочным аллюром, — а вот исчезнувший непонятно куда мост вынуждает нас изменить направление нашего движения: вместо того, чтобы вернуться в лагерь императорского эскорта торной дорожкой, придется пробираться по Диким пустошам вдоль ущелья, выискивая способ переправиться на противоположную сторону. Спрыгнув со спины Викторинии, я опустил на землю позвякивающую заплечную сумку и, достав из кольца меч, осторожно приблизился к краю обрыва. Восходящие потоки воздуха дышат сыростью и холодом. Сняв шлем, я осторожно наклонился вперед и заглянул вниз. Там, среди ревущих стремительных потоков торчит обломок моста, который угадывается по прямоугольной форме и овальному отверстию. Теперь понятно, куда делся мост, но остается двойной вопрос: «Кто и зачем это сделал?» Утверждать однозначно, что виноват тролль, я не буду. Подозрения такие есть, и небезосновательные, но не более того. Да и зачем бы это ему? Как он теперь вернется в свою пещеру?
