Кир Булычев - Гусляр-2000
– Нет, – ответил Грубин.
– Что и требовалось доказать! Этот платок сегодня утром был обыкновенным. Днем, когда мы уходили на стадион, он частично потерял видимость, как футболист в тумане. Сейчас же он стал совершенно невидимым.
– Не может быть! – воскликнул Удалов. – Значит, теперь разрешена загадка невидимости, над которой бились несколько тысяч лет лучшие умы планеты?
– Не так громко, мой друг, не так громко. Лучшие умы бились над чем угодно, но не над культурой вируса «Н-5», что означает «Невидимка, пятый штамм». Над ней бился ваш покорный слуга.
– Надо скорее поделиться этим открытием с человечеством!
– Зачем? – Минц приподнял левую бровь. – Зачем, коллега?
– Чтобы невидимость стала... – Удалов осекся. Ему в голову приходили различные способы использования невидимости в быту и общественной жизни, но были они в лучшем случае неправильными. В воображении Корнелия возник невидимый шпион, подкрадывающийся к советскому заводу, невидимый враг, переползающий границу, невидимый вор, вторгающийся в мирный дом... Но если наоборот?
– Наоборот? – прочел мысли Удалова Минц. – Пускай наш вор ползет в ночи и грабит дома? Пускай наш невидимый шпион или наш невидимый сержант... Так тебе думать приятнее?
– Как патриоту – приятнее, – признался Удалов. – Но как нормальному человеку – не по себе.
– Вот и я не спешу выпустить джинна из бутылки, – сказал Минц. – Надо еще очень крепко подумать. А пока пускай у меня появятся подопытные кролики...
– Савичи?
– Савичи. По крайней мере вреда не будет. Вместо магнитофонов предложим им шапки-невидимки.
– А они навсегда останутся невидимыми? – спросил Грубин.
– По моим расчетам, продолжительность жизни вируса на свежем воздухе – трое суток. Так что Савичи и испугаться не успеют.
– За трое суток может многое произойти, – тихо промолвил Грубин.
О, как он был прав!
Но, охваченные весельем, представляя себе, в каком смешном положении окажутся подозрительные супруги Савичи, как будут они наказаны за недоверчивость, друзья Грубина не прислушались к предупреждению Кассандры.
* * *На следующий день Минц позвонил Савичу и назначил ему встречу на двенадцать часов дня.
Тот примчался – потный, несмотря на то, что день был прохладен, ветер принес с севера холод наступающей осени, а птицы спешили к югу, летя зигзагами, чтобы не подстрелили.
– Где? – спросил он с порога. – Она опять пришла в двенадцать! И от нее пахло мужскими духами «Арамис»! Где микрофон?
Савич все еще работал фармацевтом, и потому у него сохранилось профессиональное обоняние.
– У меня есть для вас средство получше, Никита, – сказал Минц. – У меня есть для вас шапка-невидимка.
И он протянул Савичу пустую раскрытую ладонь.
– Шутки в сторону! – возмутился фармацевт. – Я переживаю душевный излом и не намерен подвергаться...
– Возьмите и наденьте.
В голосе Минца звучала сталь. Савич сразу поскучнел и сдался. Он протянул веснушчатую руку и неожиданно обнаружил, что его пальцы коснулись материи. Невидимой материи!
– Наденьте! – повторил Минц.
Савич расправил невидимую шапку и надел на голову. И тут же обернулся в поисках зеркала.
– Не ищите, – остановил его профессор. – Невидимость наступит через некоторое время. И тогда вы сможете всюду незаметно следовать за своей якобы неверной супругой. Но я вас в последний раз предупреждаю: слежка за близкими людьми еще никого не доводила до добра. Лучше поговорите с женой, обнимите ее, покайтесь.
– Никогда! – отрезал Савич и, забыв поблагодарить профессора, пошел прочь.
Минц не расстроился. Он знал цену человеческой благодарности. Он лишь печально улыбнулся и начал вырезать из второй половины невидимого платка круг, а затем сшил его в виде ермолки. Он ждал клиентку.
Клиентка, то есть Ванда Казимировна Савич, директор супермаркета, прибежала, как только ее магазин закрылся на обед. Она пришла не с пустыми руками – принесла две банки зеленого горошка и пачку жевательной резинки без сахара «Стиморол». И с порога сказала, что жвачка очень помогает от кариеса.
– Слушайте, Ванда Казимировна, – остановил ее Минц, – я вам предлагаю средство, с помощью которого вы сможете выслеживать своего неверного мужа, не боясь опознания.
– И какое же?
– А вот наденьте эту шапочку, – Минц протянул к Ванде раскрытую пустую ладонь, – и вскоре вы станете невидимкой.
– А что? – задумалась вслух Ванда. – Это выход!
Она была куда сообразительней Савича, потому, может, и достигла в жизни больших успехов.
Не удивившись, Ванда взяла с ладони Минца невидимую ермолку, надела ее на все еще густые и даже буйные волосы и сразу направилась к зеркалу, которое отыскала без подсказки хозяина. Она встала перед зеркалом, уперев сильные руки в крутые бока, и спросила:
– И когда это начнет действовать?
– К вечеру, – ответил Минц.
– Отлично, – сказала Ванда. – Мой как раз намылится... А это не вредно?
– Нет. Невидимость достигается благодаря совершенно безвредному вирусу, которым обрабатывается материя, – пояснил Минц.
– Раньше про СПИД тоже думали, что это безвредный вирус, – сказала Ванда. – Сколько я вам должна, профессор?
– Мне достаточно вашей благодарности.
– Еще лет десять назад я смогла бы вас отблагодарить, – откровенно призналась Ванда. – Сейчас мои прелести упали в цене до нулевой отметки.
* * *В тот день Савичи возвратились домой пораньше. Каждый из них опасался, что начнет становиться невидимым на людях. Дома они были друг с другом необыкновенно вежливы. Ванда даже приготовила суп из американского пакетика и пюре «Анкл Бенс» с негром на этикетке.
– Ты вечером дома? – спросила она мужа за обедом.
– Не знаю, – искренне ответил Савич. – А ты?
– Тоже еще не знаю, – откликнулась Ванда.
Пока она мыла после обеда посуду, Савич заглянул в ванную и со сладким ужасом увидел, что верхняя часть его головы, там, где располагались пегие волосы, куда-то исчезла.
Начинается...
На глазах происходило его превращение в человека-невидимку. Уже исчез лоб, вот пропадают куда-то глаза... Чем же смотреть теперь?
– Ты еще долго будешь там сидеть? – крикнула из кухни Ванда.
– Одну минутку! – На всякий случай Савич накинул на голову полотенце и стал похож на бедуина в пустыне Сахара. Он метнулся в прихожую и оттуда неубедительно крикнул жене: – Мне надо на полчасика выйти. Я забыл в аптеке книжку.
Хлопнул дверью и кинулся вниз по лестнице. Полотенце он оставил на столике в коридоре, и оно начало постепенно исчезать: вирус пережил период адаптации и теперь принялся за работу.
Ванда пожала плечами. «Пожалуйста, – подумала она, – бегай в свою аптеку. На свидание тебе еще рано. Ты еще вернешься домой надеть галстук и причесать последние перышки. А я пока подготовлюсь...»
Она прошла в ванную и посмотрела на себя в зеркало. Зрелище оказалось ужасным, и не будь Ванда человеком сильной воли, она упала бы в обморок.
Оказалось, что у нее начисто отсутствует верхняя половина головы. То есть голова начиналась только с середины носа, а сквозь бывший лоб можно было увидеть заднюю стену ванной и приоткрытую дверь.
«Слава богу, – подумала Ванда, – что мой чудак убежал. Хороша бы я была с половиной головы. Он бы точно решил, что я сошла с ума, вызвал бы «Скорую» – вот тут бы началось!»
Ванда смотрела, как постепенно линия невидимости опускается все ниже. Вирус уже съел щеки, верхнюю губу и зубы... «А ведь даже интересно, – подумала Ванда. – Но не стоять же мне у зеркала! Посмотрю-ка я новости...»
Она уселась у телевизора и, несмотря на то, что ее подмывало снова вернуться в ванную, продержалась у экрана десять минут.
И только когда заметила, что лишилась рук, Ванда поспешила к большому зеркалу.
Это было бы смешно, если бы не было странно: Ванда существовала только до талии. Выше талии Ванды не оказалось. Какой молодец этот Минц! Надо будет ему сделать подарок.
Ванда зачарованно следила за постепенным своим исчезновением. И тут услышала, как в двери поворачивается ключ: вернулся Никита.
Нет, нельзя, чтобы он увидел ее ноги без туловища!
Ванда выбежала из ванной, на цыпочках промчалась на кухню и зашла за стол, так, что теперь ее ноги от двери не были видны. Ванде показалось, что Никита уже возится в коридоре. Сейчас он войдет...
Но Савич не вошел.
Вроде кто-то вошел, но Савича не было.
Ванда кинула взгляд вниз. На полу стояли только ее туфли, а ног уже не было. Сняв туфли, она осторожно вышла в коридор. Там никого не было, хотя казалось, что кто-то дышит.
Как ни странно, ни в тот момент, ни впоследствии Ванда не подумала о том, что Никита тоже может стать невидимым. И Савичу не пришло в голову, что его жена тоже бегала к профессору.
Ванда испугалась, что в доме кто-то есть, тогда как там никого не было видно. В одних чулках она выскочила наружу и только там вздохнула с облегчением. Она решила, что добежит до аптеки, там или по дороге домой перехватит мужа и начнет за ним следить.
