Виктория Князева - Медное царство
— Ага, — в голове у Вани начало что‑то проясняться, — значит, ты хочешь, чтобы я пришел к ее папаше, сказал, что хочу жениться… и дальше что? Вдруг она мне откажет?
— Да кто ее спрашивает, — махнул Максюта рукой, — только бы батюшку уломать! А там уж, как водится, честным пирком да за свадебку, тут уже никто слова поперек сказать не посмеет.
— Погоди, а если это до царя дойдет? Как тогда быть? Ведь, как я понимаю, не в одном отцовском согласии дело. Что тогда будет?
— Да чего будет? Как водится, голову батюшке, тестюшке несравненному, снимут — всего и делов, — равнодушно пожал плечами Максюта и, уловив изумленный Ванин взгляд, поспешно добавил: — Но скорее всего до этого не дойдет. В конце концов, батюшка ее не такой уж и важный человек в государстве, боится только царя, это да. Но такое дело, как я задумал, сплошь и рядом, тут самое главное — договор подписать.
— Какой такой договор?
— Да так, ничего особенного, просто отец поручается за то, что жених его дочери не имеет в Серебряном царстве ни родственников, ни друзей. Ну, он и поручится за тебя, а дочку‑то его я возьму!
У Вани голова шла кругом. Он не знал, как отвязаться от Максюты, да и помочь хотелось, вот только не знал: пойдет ли это кому на пользу или нет? Задал только самый важный для себя вопрос:
— Слушай, а это долго?
— Да ты что! — рассмеялся Максюта. — Там его с утра сват уламывает, ты только покажешься, скажешь, что так и так, нравится дочка ваша, препятствий не имею. Договор скрепите — и ходить далеко не надо, я уже свадебного писца пригласил. И все!
— Ну ладно, — после недолгого раздумья согласился Ваня, — только гляди, чтобы поскорее все там закончить, у меня на вечер дело есть.
— Какое дело? — мигом заинтересовался Максюта, но Иван так на него взглянул, что тот решил переменить тему. — Да ты не думай, не за так будешь утруждать себя, я хоть большую казну не имею, но могу дать половину коровы.
— Это как половину? — изумился Ваня. — Какую половину?
— У нас с соседом, — пояснил Максюта, — одна корова на двоих. Вот свою половину я и могу отдать.
— Не надо мне коровы, — улыбнулся Иван. — А как же ты жениться собрался, если у тебя всего хозяйства только корова, и то не целиком?
— Почему только корова, — возразил Максюта, — еще коза есть, кур парочка… Да на батюшку Зарены вся надежда: мне брат уже наказал, чтобы я его крепко держал, приданого требовал, сколько положено, ну и, как водится, чтобы на семью еще оставалось. У меня, понимаешь ли, семья невелика — братьев пять, сестры четыре, две уже замуж повыходили, а двух еще пристроить надо. Тут такое дело: всем надо угодить, никого в обиде не оставить.
— Понятно теперь, почему у вас такие законы, — усмехнулся Ваня, — ну да ладно, пойдем к твоей невесте. Только переодеваться я не буду.
Максюта просиял и, схватив Ивана за руку, поволок за собой. Ваня попытался было запоминать дорогу, но махнул рукой, решив про себя потом попросить Максюту отвести его к тому месту, где они встретились.
Шли недолго; вскоре оказались перед невысоким домиком, белым, как и большинство домов в Серебряном царстве, но зато сверху донизу расписанным синими цветами. Максюта перехватил взгляд Вани и довольно улыбнулся:
— Это Зарены моей работа, она у меня девка дельная, может и травы накосить, и корову подоить и вот стены размалевать. Хороша девица!
Ваня вспомнил, что Светлана с трудом могла приготовить яичницу, не говоря уж о дойке коровы, и загрустил. Тем временем Максюта уже здоровался с тощим стариком, вышедшим навстречу из расписного домика:
— Здравствуй, Велеба Будиволн!
Старик мрачно взглянул на него из‑под густых бровей и ничего не ответил.
— Это Иван, дочку вашу сватать пришел!
Иван молчал, тем временем Максюта, показывая на Ваню, всеми красками расписывал его неоспоримые достоинства, особо напирая на тот факт, что Иванушка круглый сирота, да еще и не из Серебряного царства, что особенно ценно. Старик слушал, жевал губами, пристально осматривал Ваню с головы до ног.
— Странный он какой‑то, — наконец произнес он, — не вольнодумец, часом?
— Да ты что! — ужаснулся Максюта. — Кристально чистый человек и верный слуга государю!
— Какому государю? — насторожился Велеба, но Максюта тут же нашелся:
— Царю Кусману, владыке Золотого царства!
— А, — облегченно вздохнул старик, — такты, значит, сынок, из тех краев будешь? Это хорошо, бабка моя там жила, да и сейчас живет, если не померла. Ну да леший с ней. Теперь о деле поговорим. Ты, вижу я, парень хороший, сметливый, только что на язык туговат, ну да ладно, я и с товарищем твоим погуторю. Девка моя… ничего так девка, замуж только давно пора, а женихов нет, боятся все. Думают, — Велеба стукнул кулаком по воздуху, — я из себя бог весть что, служба моя, что ли, слишком завидная! А что в ней толку? Сорок лет за царевыми жеребцами хожу, и хоть бы что выслужил! Ладно, чего уж там, бери Зарену, как есть бери.
Максюта чуть ли не взвизгнул, еле устоял и хлопнул по плечу Ивана, — мол, живем, брат! Быстро кликнул писца, успевшего уже заскучать, в который раз на дню слыша одно и то же. Тот протянул Велебе лист договора, исписанный бисерным почерком. Старик быстро пробежал бумагу глазами и поставил внизу размашистую подпись. Максюта осторожно взял перо из его рук, подписался сам и передал бумагу царскому писцу. Писец внимательно изучил обе подписи, скрепил договор печатью и, свернув в трубочку, перевязал атласной лентой.
— Ты погоди, — опомнился старик, — а почему подписываешь ты, а не сам Ванюшка?
— Он неграмотный, — быстро сообразил Максюта и, подталкивая Ивана в спину, попятился со двора. — Прощай, тестюшка! Ввечеру будем на гулянке, Зарене передай, чтобы ожидала жениха желанного!
— Эх, — покачал головой старик, начиная догадываться, что его провели, — да неужто? Эх, прощай, моя головушка!
На улице Максюта с такой силой сжал Ваню в объятиях, что тот аж взвыл:
— Полегче!
— Друг ты мой! Да как же мне тебя не обнимать, не благодарить, когда ты так выручил, так выручил — сердце вылечил, с души камень снял!
И новоиспеченный жених снова бросился обниматься, но Ваня ловко увернулся:
— Ладно, ладно, ничего, рад был помочь.
— Погоди ты, — Максюта изумленно на него уставился, — а свадьба как же? Ты там у меня первейший товарищ будешь!
— Некогда, друг, — развел Ваня руками, — дела, понимаешь ли.
— Дела, говоришь, — Максюта взгрустнул, — это я очень даже понимаю. Ты вот что, — и он улыбнулся, — если беда какая случится, ты только свистни — я мигом на выручку прибегу!
— Хорошо, — улыбнулся и Ваня и крепко, от души пожал руку сияющему Максюте, — удачи тебе!
— И тебе! Спасибо, друг!
Максюта низко поклонился и быстрым шагом пошел прочь. Ваня постоял, подумал, вспомнил, что забыл спросить дорогу, но звать новоиспеченного товарища не захотел, спину ломило после его медвежьих объятий. Решил искать дорогу сам — не будешь же спрашивать у каждого встречного и поперечного, где здесь лошадиная поилка. Где‑то был поворот и живописный фонтан, мимо которого Ваня проходил с Максютой, но где — Ваня никак не мог понять. Видимо, вышел он на какую‑то другую улицу, потому что дома вокруг стали гораздо выше и еще, если это возможно, чище. Иван поначалу решил вернуться, но стало интересно: куда же приведет его эта улочка? Как и следовало ожидать, привела она Ваню к царскому дворцу, величественному и воздушному. Дворец был из белого мрамора, стены его украшала тончайшая резьба: были тут и каменные цветы, оплетающие окна, и огромные звери, широко разевающие грозные пасти. Белые колонны, что стояли слева и справа от большого крыльца, поддерживали крышу, крытую серебряными пластинами. Ваня удивился — это сколько же серебра пошло на такую работу! Окна во дворце, как, собственно, повсеместно в этом краю, были слюдяными, но если в Медном замке это были просто хорошо обточенные куски слюды, то здесь каждое окно было настоящим произведением искусства.
Каждый слюдяной камешек был тщательно подобран по цвету — от совсем прозрачных до молочно‑белых, и все вместе они образовывали занятный рисунок. Когда в окна светило солнце, можно было увидеть, как рисунки оживают — желтые лодки плыли по волнам с белыми гребнями, птицы, сверкая оперением, взмахивали крыльями. Какой умелый мастер создал это чудо? Ваня молча любовался рукотворной красотой. На какой‑то миг кощунственным показалось Ване пробраться в такой дворец со злым умыслом, но он тут же вспомнил о Светлояре и оставил все бесполезные мысли. Надо было думать только о том, как пробраться сюда сегодня ночью. Волчица волчицей, она, конечно, мудра и куда как лучше Вани разбирается в здешних порядках, но не стоит же в самом деле все время только надеяться на других! Иначе придется признать правоту Яга, а этого делать никак не хотелось. Ваня прикинул, где может находиться опочивальня царевны, решил, что самым лучшим местом для молодой девушки будет светлая горница где‑нибудь в верхних этажах. Впрочем, это было только предположение, но больше в голову Вани ничего не приходило.
