Сергей Панарин - Флаг вам в руки!
– Сию минуту!
Менее чем через минуту перед Клаусом танцевала обворожительная дамочка в красной юбке. Ей аккомпанировал страхолюдный лютнист с безысходно висящими тонкими усиками.
Игра усатенького разочаровывала пуще внешнего вида: темпа не держал, фальшивил, беспорядочно смешивал обрывки разных мелодий…
Клаус хлопнул еще эля и застрочил красивым почерком, стараясь не слушать жалкую пародию на музыку.
Пару раз герольд испытывал легкое затруднение с рифмой. Тогда он поднимал пылающий поэтическим огнем взор туда, где трепетала красная юбка, и вдохновение вновь откуда-то слетало к разгоряченному стихотворцу.
Я встретил вас и все. Алоэ
В ожившем сердце расцвело.
Я вспомнил время молодое,
И стало печени тепло.
Я буду долго гнать. Былое
Топтать, и сердце разобью,
И вспоминать тебя пред аналоем,
И звать тебя, как молодость свою!
Я вас люблю! Чего же боле…
Ах, если бы в неделю раз…
Я вяну, как осенние левкои,
Я сохну без твоих глубоких глаз!
Я вас любил… Бывало и такое.
Я молод был, горяч, неутомим,
Но ныне вижу на окне у вас алоэ,
Не дай вам Бог, подаренный другим…
Перечитав написанное, Клаус сморщился, словно чернослив. Куда большее влияние на музу герольда оказала ужасная лютня, нежели прекрасная танцовщица. Алоэ…. Хорошо хоть не «розы-морозы»… А ритм? А съезжание на ты?..
Поэт хотел порвать гадкое творение, но потом сунул в карман: «Подредактирую дома». Встав из-за стола, бросил музыканту талер:
– Купи себе метроном, убийца.
И стремительно покинул трактир.
Выскочив из питейного заведения, Клаус чуть было не сшиб с ног идущую мимо маркизу Знойненлибен.
– Потише, – раздраженно воскликнула она.
– Простите великодушно, – пробормотал герольд и растворился в толпе.
– Хам.
Она прошла по улице к Зеленому рынку и позвонила в дверь Тилля Всезнайгеля.
– Здравствуйте, госпожа, – поклонился возникший на пороге слуга мудреца. – К сожалению, хозяина нет дома, и, скорее всего, он вернется поздно.
– Привет, Хайнц! Я, вообще-то, не к Тиллю.
Слуга вопросительно посмотрел на маркизу.
– Я к Николасу, – пояснила та.
– О! – Хайнц посторонился. – Прошу входить.
Дама впорхнула в дом. Пока слуга запирал дверь, она прошла в гостиную. Хайнц схватился за голову: ведь там только что сидели беседовавшие Николас и беглая принцесса!
К счастью, Катринель не расставалась с шапкой-невидимкой, поэтому маркиза Знойненлибен застала Николаса Могучего в мнимом одиночестве.
– Здравствуйте, госпожа, – поклонился ей солдат.
– Добрый день, Николас, – обворожительно улыбнулась маркиза. – Для вас я не госпожа, а Занна… Какой у вас тут запах приятный! Лавандовые духи, если не ошибаюсь?
– Точно так, – закивал Коля, ругая принцессу за беспечное злоупотребление косметикой (после леса дорвалась до закупленных Хайнцем заказов). – Люблю лаванду, знаете ли…
Отчаянно вращавший глазами слуга, возникший за спиной маркизы, понял, что принцесса успела спрятаться, и облегченно вздохнул.
– Вы решили меня простудить на сквозняке, Хайнц? – спросила, обернувшись, Занна. – Будьте добры, не беспокойте нас.
Слуга закрыл дверь и молча удалился.
– Ах, давайте уже присядем, Николас.
– Да, конечно… – парень предложил маркизе стул.
Та села, разложив пышный подол дорогого платья. Солдат расположился напротив.
– Тилль дал вам противочарные таблетки, верно? – спросила маркиза.
Коля не сразу понял, о чем речь.
– А! Вы о своих чарах! – догадался он. – Да, видя мои душевные муки, Всезнайгель сжалился надо мной…
Маркиза спрятала взгляд, теребя тонкими пальцами кружево на жакете.
Парень вскочил с места.
– Но вот в чем я вам должен признаться, Занна, – пылко заговорил он. – Вы и без всяких чар прекрасны! И я вообще не представляю, зачем такой даме, как вы, прибегать к помощи волшебства… Счастья чарами не наворожить!
Солдат смутился и замолчал.
– Спасибо, Николас, – еле слышно прошептала Знойненлибен, касаясь порозовевших щек. – Вы садитесь, садитесь.
Коля опустился на стул.
– Не будем об этом, – взяла себя в руки дама. – Я с детства была очень стеснительна, вот и… В сторону! Я пришла побеседовать… Вы мне очень… интересны, Николас. Такой юный, и в то же время смелый. Вам не страшно идти навстречу всем этим великанам, драконам?.. Неужели не боитесь?
– Боюсь, маркиза, еще как боюсь, – ответил солдат. – И поверьте, я не лезу к чудовищам в логово! Так складываются обстоятельства! И великана я не искал, а просто оказался на его пути. И дракона не стал бы дожидаться, если бы… ну, если б не люди.
Про Эльзу говорить не хотелось. Особенно маркизе Знойненлибен.
– Кокетничаете, – погрозила пальцем дама.
– Да нет, – с досадой выпалил парень. – Вот и с этим вашим графом Шроттмахером на поединок соглашусь только из-за нужды…
– Что?!
– Он мне вызов бросил.
– Когда будет бой? – с тревогой спросила маркиза.
– Я его пока не принял.
– И не принимайте, Николас! – умоляюще сказала дама. – Он же вас покалечит или убьет!
– Во всех этих железках?
– Глупый юнец! – затараторила женщина. – Знаете ли вы, что на последнем турнире он поломал руки трем соперникам, четырем – ключицы и ребра, а двум повредил шею. Один из них теперь не может говорить, а второй дергает головой, как заведенный. Кстати, за восьмилетнюю рыцарскую карьеру Михаэль проламывал соперникам головы пять раз. Единственный человек, не особо пострадавший в прошлом году, – барон Вильгельм Патлатый. Они встретились в финальном поединке. Вильгельм здоровее иного быка и носит двойные доспехи. Поэтому обошлось переломом ребер.
– Ни хрена себе! – вырвалось у Коли.
– То-то и оно, Николас! Да, вы ловкий боец. Повергнуть на землю Патлатого!.. Но Вильгельм последний раз был чемпионом семь лет назад, а теперь ежегодно проигрывает графу Шроттмахеру…
В гостиную вбежал бледный от ярости Тилль Всезнайгель.
– Так! – свирепо выкрикнул он и уставился в дальний угол, потом на маркизу, потом опять в дальний угол.
Солдат и его собеседница проследили за направлением взгляда мудреца, но кроме пустого кресла ничего не увидели. Непонимающе посмотрели на Всезнайгеля.
Тот, похоже, опомнился.
– Здравствуйте, маркиза. Прошу меня титанически извинить, но нам надо срочно, срочнейше побеседовать с Николасом Дурнючим.
– Конечно-конечно, – согласилась маркиза. – Всего вам доброго.
Она встала и засеменила к выходу.
Хлопнула входная дверь.
– А вы, принцесса, бросьте шпионить за людьми с помощью шапки-невидимки, – отчеканил Всезнайгель, обращаясь к дальнему углу.
В кресле появилась Катринель.
– Но, Тилль…
– В утиль! – оборвал оправдания девушки мудрец. – Я вчера, после ваших ребяческих фокусов, наворожил себе способность видеть сквозь эту детскую шапчонку. И смею вас уверить, не я один знаю необходимые заклятья. Ваша задача сидеть тихо и не глупить.
Всезнайгель повернулся к Лавочкину.
– Так, молодой человек, пойдемте-ка в мой кабинет. Сейчас же.
Глава 14
Прапорщик в Лохенберге, или Случайности и закономерности
Выехав из Жмоттенхаузена в Лохенберг, прапорщик Дубовых некоторое время пребывал в смешанных чувствах. Конечно, здорово, что он наконец-то напал на след подлого самовольщика. Но, с другой стороны, Палваныч ничего не стащил в деревеньке, и теперь всерьез горевал. Ужасное ощущение: словно забыл что-то свое, – например, бумажник в магазине.
Но постепенно он успокоился. Вот корову отлично продал. Вон как гремят талеры в поясном мешочке!
Ярче засветило солнце, веселей заколыхались кроны деревьев. Мир снова стал зеленым, синим, ярко-желтым. Правда, попался раз навстречу прапорщику хмурый всадник. Разъехались молча, не останавливаясь. Странный всадник… Ну и шут с ним.
Клаусу, герольду графа Шроттмахера, мужик в телеге тоже показался подозрительным, только недосуг ему было крестьянами заниматься. Клаус пулей влетел в Жмоттенхаузен, живо нашел дом Малеен.
– Хозяева! – позвал Клаус, спрыгивая с коня.
Старуха вышла из курятника.
– Здравствуйте, добрый человек. Далеко ли путь держите?
– Если вы – Малеен, то к вам, – ответил герольд.
– Ох, зачастили к нам что-то, – пробормотала бабка. – Я Малеен, я.
– А я – отец Николаса Могучего.
– Как, еще один?!
– В смысле?
– В смысле, убирайтесь-ка вы отсюда подобру-поздорову, господин самозванец! – уперла руки в боки старуха. – Мы только что проводили настоящего отца Николаса. Уходите, иначе я людей позову. Люди!
– Подожди, селянка! – патетически воскликнул Клаус. – Я – специальный гонец его величества короля Генриха. Ты читать умеешь?
– Нет.
– Очень хорошо… То есть очень плохо! Вот приказ короля.
Герольд бережно достал из кармана листок с ущербной серенадой и развернул, показывая его бабке и стараясь не смотреть на текст, чтобы не рассмеяться.
