Андрей Егоров - Дюжина межгалактических мерзавцев
Мне снова начало казаться, что он меня не слышит, потом явился зрительный образ, напугавший меня до колик.
– Только не надо никого убивать, – попросил я, – они и так уже здорово поколотили друг дружку. Нельзя ли сделать так, чтобы все, кто уцелел, собрались в кают-компании и выслушали нас?
«Какая мне от этого выгода?» – вопрос в моей голове прозвучал недвусмысленно.
– Ну-у, – я замялся, – мы все в одной лодке. – Фраза эта набила оскомину, но как ни одна другая отражала истинное положение вещей. – Выберешься ты, выберемся и мы. И потом, кто знает, может там, на краю галактики, куда мы летим, нам удастся найти что-нибудь ценное. И тогда ты это заберешь. Нам ничего не надо. Только сохрани нам жизни.
Новая картинка и несколько доступных фраз ясно говорили о том, что он сделает, как мы просим, но не гарантирует нашу безопасность. Потом я получил указание следовать за ним.
Телекин действовал стремительно. Он вскочил на ноги, так что я испуганно отшатнулся, вообразив, что он хочет на меня напасть, но мой собеседник, обогнув меня, решительно направился к выходу.
Вскоре нам было явлено подлинное могущество расы телекинов. Не прошло и десяти минут, как в кают-компании уже собрались все оставшиеся в живых члены экипажа. Тех, что были без сознания, телекин неведомым образом привел в чувство. Обездвиженные уголовники сидели на полу, готовые внимать. Среди них и Лео Глуц. На его перекошенном лице застыла гримаса ужаса.
– Ты не мог бы… – я указал на своего напарника, – он с нами. То есть – наш. Я говорил, вместе с ним мы стараемся навести порядок.
Телекин медленно склонил подбородок к груди, выражая согласие.
– Слава Богу, – прохрипел Глуц и, наконец, сумел разжать ладонь, из которой выпал разводной ключ, – я думал, у меня рука отнимется. – Он окинул недовольным взглядом бородавочника – Отец также присутствовал в помещении. Он активно истекал слизью и вонял, но никто из уголовников и пошевелиться не мог, чтобы отползти от зловонной туши. Только шар-немониец едва заметно потрескивал электрическими разрядами. – Зачем надо было этого притаскивать?
– Скажи спасибо! – выкрикнул я с легкой истерикой в голосе. – Я сделал невозможное!
– Спасибо, – Глуц ходил из угла в угол, разминал ладони. – Господи, ну и кошмар. Я уже решил, что полностью парализован, и это навсегда. Знаешь, о чем я подумал?
– О чем?
– Обо всякой хрени! – выкрикнул Глуц. – Черт возьми. Человек парализован, а думает о ерунде. Я вспоминал бордель на Хериоте. Как мы оставили на астероиде Вовку Вареного с парой ящиков золотых слитков и без кислорода. Как я проиграл в карты во время первой отсидки. Черт, черт, черт!
– Теперь-то все в порядке, – постарался я успокоить своего напарника.
– Да, – Лео Глуц шумно выдохнул воздух. – Но почему ты не сказал ему сразу, что я с тобой?! – Он свирепо воззрился на меня.
– Я сказал…
– Не ври мне! – указательный палец уперся мне в переносицу.
Я аккуратно отвел его в сторону.
– Я вовсе не вру! Но пальцем попрошу в меня не тыкать. Это может не понравиться моему новому другу…
Аргумент подействовал лучше любого оружия. Лео Глуц сначала опешил, а потом расплылся в понимающей улыбке.
– А ты парень не промах, – он хотел хлопнуть меня по плечу, но, глянув на телекина, передумал, рука так и повисла в воздухе, – я в тебе не ошибся. Нашего друга… Нашего…
– Конечно, нашего, – согласился я, – Полагаю насилия на корабле он не допустит. Если только я правильно понял те образы, которые он нам внушал.
Телекин взирал на происходящее с невозмутимостью хозяина положения. Таковым он и являлся. И пугал меня своим всесилием до дрожи в коленях. Будь моя воля, я бы на месте правительства перебил эти странные существа давным-давно. Хотя они скрывали свои способности. Поймав себя на крамольной мысли, я испуганно сжался. А вдруг он способен читать мысли?.. Бросил украдкой взгляд на телекина, но тот сохранял хладнокровие. Любопытно, почему раньше они не проявляли свои способности?! Что-то я нигде не слышал, чтобы телекины были способны на подобные фокусы? Или они таились до поры – до времени, а теперь у них отпала такая необходимость?! Но почему? Что произошло? Или в экстремальной ситуации любой из них может больше не таится и действовать?
Лео Глуц разделял мои настроения, стараясь на нашего черного помощника обращать как можно меньше внимания. Бросил на него украдкой взгляд и тут же отвернулся. Да и кто, испытав на себе подобную силу, не опасался, что телекин захочет проделать это снова.
– Значит так, парни, слушайте меня внимательно, – проговорил Глуц, – потому что от моих слов сейчас зависит очень многое. В частности, ваши жизни. Корабль теперь принадлежит мне. Меня зовут капитан Лео Глуц… Разрешите представить моего первого помощника. Вельд Красавчик, отличный малый, немного злоупотребляет вниманием женщин, но это, все же, лучше, чем злоупотреблять пьянящими колосками. Вместе с нами сегодня также наш большой друг, представитель расы телекинов. Он большой любитель покопаться в мозгах, как вы уже, наверное, успели заметить. А если потребуется, может там что-нибудь и повредить. Если у кого-то есть вопросы, лучше и не пытайтесь их задавать. – Хриплый смех на время прервал монолог новоявленного капитана. – В ближайшее время мы отпустим вас, парни, и тогда у вас будет выбор, – он подошел и взял за покрытое изморозью ухо таргарийца, – либо валять дурака, и тогда за вашу жизнь я не дам и копейку, либо поверить мне на слово – другого шанса спастись у вас не будет. У нас только одна возможность вернуться и уцелеть – держаться друг за дружку. И доверять мне, своему капитану. Сечете? Я уже говорил, но скажу снова. Я хочу, чтобы мы стали командой, парни. Вместе у нас большое будущее. Тот, кто поможет мне, поможет и себе. Меня называть отныне только на «вы»! И обращаться ко мне «ваша светлость». Шучу. Ограничимся простым – «капитан». Поскольку я все еще сомневаюсь в вашем благоразумии, будем приводить вас в чувство по очереди. Начнем с Робинзона, – Глуц обернулся к телекину. – Верни к жизни, пожалуйста, эту мразь, чье ухо меня так и подмывает оторвать.
В то же мгновение таргариец издал протяжный вопль и попытался вскочить. Лео Глуц уперся в его плечо и силой усадил обратно.
– Сидеть! Скажи-ка сперва, ты меня хорошо понял?
– Конечно, капитан. Какие вопросы, капитан, – затараторил Робинзон. – Я с вами. Только пустите, пожалуйста, ухо… Умоляю. Я уже все понял.
– Ладно, поднимайся, – скомандовал Лео Глуц, – отойди вон туда, к стене, и поверь мне, одно неверное движение, и наш друг сделает так, что ты навсегда станешь похож на каменного истукана.
– Зачем эти угрозы?! – вскричал Робинзон. – Я же сказал, что с вами. Да я за вас, капитан, любому глотку перегрызу!
Мне было крайне противно наблюдать, как ведет себя этот скользкий тип. Большинство закоренелых преступников такие – понимают только язык силы. А, почувствовав крепкую руку, начинают заискивать перед тем, кто сильнее. В колонии я на таких насмотрелся сполна. При этом они только и ждут момента, чтобы всадить обидчику нож в спину. Если он, конечно, не внушает им такой ужас, что они и со спины не решатся к нему приблизиться. Надеюсь, Лео Глуц не обманется деланной покорностью ушастого таргарийца.
– Кто следующий? – поинтересовался я. – Может быть, шар?
– Валяйте, – согласился Глуц. – Круглый, не вздумай пытаться смыться. Оставайся тут.
Обретя способность передвигаться, немониец немедленно откатился подальше от сборища паралитиков и замер там, покачиваясь. По его гладкой поверхности пробегала едва заметная рябь. Насколько я мог судить, эта физиологическая особенность означала волнение.
– Прежде, чем освободим остальных, мне хотелось бы знать, – Лео Глуц нахмурился. – Кто убил Зеленого? Ты? – он обернулся к Робинзону.
– Да я же был в холодильнике.
– Точно… Шар тоже не мог. Наверное, лемуриец, – Глуц вперил негодующий взгляд в упомянутого дебошира, – как там тебя… Умник… вы же, лемурийцы, как только окажетесь на свободе, начинаете кромсать всех и вся. Чем тебе не угодил Зеленый?.. – Он обернулся к телекину.
– Постой, – вмешался я, – ты хочешь освободить лемурийца?
– Ну, да…
– Не лучше ли его оставить напоследок?
– Мне интересно знать, зачем он убил Зеленого?! Может, этот тип вообще не сможет лететь с нами дальше и его проще сразу пустить в расход. Есть, знаешь ли, такие парни – им лишь бы кого-нибудь пустить в расход.
Мне пришла в голову любопытная мысль, и я попросил телекина:
– Ты не мог бы сделать так, чтобы он мог говорить, но не мог двигаться?
Тот немедленно выполнил просьбу. И лемуриец заговорил. Речь его оказалась на удивление связной. Признаться, никак не ожидал от этого желтоглазого упыря ясного мышления.
– Вы поступаете нелогично, – сказал Умник, – прежде чем делать выводы о ком-то из представителей моей или любой другой расы, вам следует поподробнее ознакомиться с его послужным списком, неплохо было бы также осведомиться об уровне ай-кью. Полагаю, в личном деле есть эти данные. Что касается вашего вопроса, то я вовсе не убивал Зеленого. Собственно говоря, я даже не понимаю, о ком идет речь. Но могу предположить. Как и то, кто именно мог это сделать. Вы, очевидно, введены в заблуждение слухами, бытующими среди обывателей, к моему народу они относятся с опасением. Но уверяю вас, я отнюдь не агрессивен. Хотя в минуты опасности древний интстинкт берет вверх над социокультурными наслоениями. Однако я вполне осознаю, что цивилизованность – признак полноценной личности.
