Вячеслав Шалыгин - Огонь, водка и медные... трупы
— Снова разведение мутантов?
— Нет, на этот раз еще хуже. Кажется, он собрался финансировать бастурманцев…
— Бастурманцев? Но ведь это прямая измена Родине!
— Вот именно. Докажем этот факт, и Злюхину не отвертеться. Но доказать это очень непросто. Нам надо взять его с поличным. А сделать это можно, только глубоко внедрившись во вражеский стан.
— Я готов, но… Во время Первой Бастманчской кампании я провел в тылу врага две специальные операции, и теперь меня знает каждая бастурманская собака.
— О вас речь и не идет. Вы, подполковник… — Бандерский выдержал многозначительную паузу. — Вы, подполковник, должны будете подготовить агента и лично проконтролировать процесс его внедрения. О деталях операции не должен знать никто, кроме вас. Даже я.
— Понятно, — Сбондин задумался. — А если… Яков снова уйдет из капкана?
— Что за пораженческие мысли?! Сделайте так, чтобы он не смог уйти! Если потребуется, поставьте двойной капкан! Я доступно намекаю?
— Абсолютно, — Федор поспешно кивнул. На самом деле он понимал немного. Вернее — не понимал ничего. «Двойной капкан? В каком смысле? Как в прошлый раз? Охотились, охотились, а оно само по себе и рассосалось. Ну, не совсем само, Зигфрид постарался, но нашего участия почти не потребовалось… Зигфрид… Зигфрид? А что? Это мысль!»
— Действуйте, подполковник. Если мы прижмем Злюхина, вас ожидает существенное повышение…
Подполковник Сбондин вышел из кабинета отменным строевым шагом и сразу же направился в сектор номер шесть военного космодрома Вздрючино-2. Там его уже ожидал служебный ДКР-1000 «Молот» — мощная секретная машина, поставленная на вооружение в ограниченных количествах и только для нужд военной разведки. У трапа корабля Федора уже поджидал шифровальщик-дешифровальщик с мятым листком в руках. Листок он измял заранее, поскольку секретные документы подлежали уничтожению сразу после прочтения. Мусорных конвертеров на посадочной площадке не было, и депешу шифровальщику предстояло съесть.
— Господин подполковник, вот данные о запрошенном вами субъекте.
— Та-ак… Где? Что он забыл на Лохудринске? Это, если не ошибаюсь, планетная система альфы и беты Крабовых Палочек?
— Так точно! Пятая планета, если считать от альфы, и шестая от беты… Там, говорят, по понятиям нейтральная территория. Если кто-то узнает, что его заказали киллерам, сразу туда летит. Там можно до самой пенсии сидеть — не тронут.
— У мафии свои причуды, — Сбондин усмехнулся. — Ладно, Лохудринск, значит, Лохудринск…
— Там и девки ничего себе, и водку не бодяжат… — неофициально добавил шифровальщик.
— Откуда знаешь? — крякнул Федор.
— Работа такая, — офицер наткнулся на суровый взгляд начальника и вытянулся в струнку. — Из перехватов, господин подполковник!
Из люка выглянул пилот «Молота», и Сбондин повелительно махнул рукой.
— Заводи, сейчас полетим… Что еще в шифровке?
— Остальные данные не изменились. Летает все на той же колымаге… виноват… КР-5. Нуждается в средствах. До прибытия на нейтральную территорию трижды подвергался нападению неустановленных лиц. Удалось уйти, но, по сведениям агента Бляймана, заинтересованные в устранении Безногого лица несут круглосуточное дежурство на орбите Лохудринска. Короче, под колпаком наш капитан…
— То, что короче, для жены прибереги, — снова одернул подчиненного Федор. — Что еще?
— Да все, в общем… Есть еще пара незначительных деталей…
— Незначительных деталей в нашей работе нет!
— Виноват! По сведениям агента Бляймана, капитан проявляет повышенный интерес к технологиям утилизации мусора и теории внепространственной структуры черных дыр.
— Мусора? Дыр? — подполковник озадачился. — Горячка у него, что ли?
— Вот и я говорю — детали так себе… «Белочка» у капитана началась.
— Да? — Сбондин задумчиво потер подбородок. — Может быть… может быть… Хотя есть у меня одно подозрение… Ну, да ладно. Все?
— Так точно.
— Глотай.
Шифровальщик со вздохом сжевал листок, морщась, проглотил и, козырнув, удалился.
— Мусор и черные дыры… — поднимаясь по трапу, пробормотал Федор. — Придется тебя отвлечь, капитан, иначе так и зациклишься на своей помойной принцессе. Ее все равно не спасти, а ты нам еще пригодишься в здравом уме и трезвой памяти… Пилот, курс на Лохудринск!
1
— Ты, козел, копытом-то не бей, не поможет, — здоровенный жлобина наклонился через столик и дыхнул на Зигфрида перегаром. — Сильно ты шефа расстроил. И убытков через твое геройство он понес немерено. Понял? Тут ты, конечно, правильно спрятался… Сообразил… Но ведь не вечно тебе на Лохудре торчать, а крейсеров на орбите не видно. Кто прикроет твою задницу, когда невмоготу тебе станет тут водку жрать?
— Все сказал? — Безногий спокойно пригубил из своего стакана. — Тогда свободен, бройлер…
— Чего?! Ты меня петухом, что ли, обозвал? А перо в бочину?
— Если ты не петух, откуда у тебя перья?
— Сейчас ты за базар ответишь, гнида!
— Остынь, Вазелиныч… — одернул разъяренного «злюхинца» напарник. — Нельзя тут толковище устраивать… Западло.
— Да я ему только шнифты повыколупываю, и мы пойдем!
— Остынь, говорю! А ты, капитан, лучше сам вешайся. Все равно тебе отсюда не выбраться.
— Сейчас, — Зигфрид усмехнулся. — Допью только.
Быки ушли, и вокруг столика снова загудела мирная атмосфера кабака. Посетители травили байки, пили спиртное, лапали официанток и время от времени оглушительно ржали. Не до смеха было только Безногому, который хоть и усмехался в лицо злюхинским наемникам, но на самом деле находился действительно в затруднительном положении. Убраться с Лохудринска было практически невозможно, а оставаться здесь не позволяли средства. Кабак «Лошадь Пережевалкина» оставался единственным заведением, где Зигфрида пока еще поили и кормили в кредит. Да и то лишь потому, что Сема Пережевалкин с незапамятных времен сам был должен капитану три сотни галкредитов. Долг владельца заведения постепенно покрывался счетами за съеденное и выпитое, а это означало, что со дня на день Безногому придется принять какое-то решение.
— Принести чего-нибудь? — рядом со столиком остановилась официантка.
— Водки, Маня, чего же еще?
Зигфрид проводил девушку взглядом и вздохнул. Маней он называл и Аманду… Сидя целыми сутками в кабаке, он без устали размышлял над тем, как вытащить эту гадкую, испорченную, коварную девицу с мусорной свалки, и сам удивлялся — зачем ему это нужно? Понять самого себя было трудно. Даже труднее, чем кого-то постороннего. Капитан в очередной раз вздохнул.
— Зигфрид? — на место за столиком нацелилась местная знаменитость — Зинка Пропасть.
— Я на мели, Зинуля, — капитан кивнул на свободный стул, — но если просто поболтать — садись.
— Ну, налить-то у тебя жельменства хватит?
— Это да, — Зигфрид налил Зинке полстакана.
Она запрокинула водку, как заправский космонавт, прямо в бездонную глотку, и Безногий про себя решил, что близок к разгадке ее прозвища. Впрочем, для окончательных выводов он знал Зинку не слишком близко.
— Все горюешь? — закуривая «Астру», спросила подобревшая девица. — Все Аманду найти хочешь? И чем тебя эта рыжая стервь зацепила? Селедка ходячая! Вот посмотри, какая должна быть женчина!
Зинка задрала юбку, демонстрируя толстые ляжки заодно с драными колготками, и звонко рассмеялась. Зигфрид снова зачарованно взглянул в ее «пропасть», отметил про себя, что Зинке давно пора сходить к стоматологу, и налил ей еще.
— Ты, конечно, ничего…
— Ничего? — обиделась девица. — Да ты разуй глаза! Все при мне. Справная, румяная… А селедки, вроде твоей Аманды, как статуэтки фарфоровые. Издали вроде блестят, а вблизи — холодные, и удовольствия от них никакого. А такие, как я, — холодильнички со вкусностями.
— Так ведь мне женщина нужна, а не холодильник.
— Фарфоровая? — совсем обиделась Зинка. — И чего с ней делать? Любоваться да рукоблудить?
— А ты ее, кстати, откуда знаешь? Она что, тоже… работала?
— Не волнуйся, — Зинка выпила и поморщилась. — Она у нас королевной была… воровкой… это другая песня. Такие, как она, в шлюхи не подаются. По малолетству мы познакомились, на Воле… Жалко, что «гундосы» ее в Щекотурию упаковали.
— Слушай, Зинуля, ты же со всякими людьми… встречаешься. Может, поспрашиваешь по дружбе про эти мусорные дыры? Ну не может же быть, чтобы совсем не было шансов оттуда выбраться!
— Двигаешься ты, капитан, — посочувствовала Пропасть. — По фазе и дальше. Знаешь, что я тебе скажу. Даже если вытащишь ты Маньку из дыры, не будет тебе от этого счастья. Не такая она деваха. Не для мужиков, для себя живет. Одни мучения от нее всегда кавалерам были. И тебе будут. Так что лучше забудь ее. Найди себе курицу-наседку, чтобы где-нибудь на Земле сидела, детишек воспитывала и ждала у окошечка… когда ты, кобелина, наконец, наскачешься по звездам своим да остепенишься.
