Александр Экштейн - Лунные бабочки
Глава четвертая
1— Видите ли, — сказал вернувшийся в свои имя И фамилию Алексей Васильевич Чебрак. — Земле от нас не отвертеться. В мире все меняется, а в современном тем более, и доказательством тому моя «Вспышка», являющаяся не чем иным, как проявлением термоядерного синтеза в теле человека и, что самое забавное, только в женщине.
— Все понятно, — кивнул Волхв, директор ФСБ России. — Дальше понимать уже некуда.
Он впервые столкнулся с феноменально-гениальным безумием Алексея Васильевича и поэтому с молчаливым упреком посмотрел на Веточкина и Стефана Искру, как бы говоря: «Что вы мне подсунули?» — но те делали вид, что все идет хорошо. В кабинете главы ФСБ присутствовали директор СВР, министр обороны вместе с генералом Дождем из ГРУ, министр финансов и, страшно подумать, куратор силовых ведомств администрации президента, Славиков Баскунчак Петрович, более известный в среде силовиков как Бас Петрович, тембр его голоса был похож на шаляпинский.
— Хорошо, «Вспышка» — это понятно даже во втором определении. — Славиков солидно помолчал и поинтересовался: — Ну и что нам приготовили женщины?
Директор СВР переглянулся с руководителем ГРУ. Становилось ясным как Божий день неоправданно высокое финансирование научной программы ФСБ в ущерб финансированию СВР и Министерства обороны, но Дождь отвел глаза, ибо приблизительно знал о деяниях Чебрака и поэтому не торопился с выводами, несмотря на явное безумие ученого, для финансирования работ которого Волхв запросил у Министерства финансов шестьдесят миллионов долларов в год. «Просил бы больше, — мысленно усмехнулся Дождь, — все равно больше миллиона не дадут». Чебрак утверждал, что он обуздал термоядерный синтез без всяких тороидальных магнитных камер наподобие «Токомака У» в Курчатовском центре и что не обязательно сталкивать ядра водорода друг с другом для высвобождения колоссальной энергии, все это можно обнаружить в… — «Прости меня, Господи», — вздохнул Дождь -…женщине определенной и весьма загадочной формации. Одним словом, Чебрак явно нуждался в услугах психиатра.
Игорь Петрович Гляделкин, эксперт РАН, был явно раздражен и разочарован тем, что на столь высоком уровне выслушивается человек, которому место в психиатрической лечебнице. Как и все талантливые ученые, совершившие одно крупное открытие, он считал, что ученые, о которых он ни разу не слышал, не могут быть учеными. «Надо перебираться в США, — принял Гляделкин окончательное решение. — Россия для меня бесперспективна».
— Вы ведете себя, как американский ученый, — хихикнул Чебрак. — Вы недостаточно чувствуете хаос, чтобы понимать меня, и недостаточно изощренны, чтобы стать таким, как я…
— Мы слушаем, слушаем, — благодушно напомнил о себе Бас Петрович и, выразительно посмотрев на директора ФСБ, уточнил: — Тем более что я сегодня же доложу президенту о результатах работы отдела модификаций на бюджетные деньги.
— А все уже сказано, — огорошил присутствующих Алексей Васильевич и, подойдя к демонстрационному столикутележке, который прикатил с собой, сдернул с него покрывало.
На стерильно-белой поверхности столика стоял куб несовместимого с реальностью черного, живого, как бы шевелящегося цвета, и в глубине этой разгневанной и оскорбленной черноты угадывалось нечто, напоминающее яростный и беспощадный свет. Все присутствующие в кабинете, кроме дремлющего на стуле Стефана Искры, замерли и поняли, что беспощадный свет в разгневанной черноте не принадлежит земному миру, он где-то в непредставимой запредельности. А Игорь Петрович Гляделкин проникся к Алексею Васильевичу симпатией, осознав вдруг, что он такой же маленький десятисантиметровый айрини.
— Алексей Васильевич, — добродушно и вместе с тем начальственно произнес Волхв. — Объясните досконально, что это такое, люди ведь не подготовлены к восприятию вашего открытия, как мы.
— Конечно, Михаил Григорьевич, — вежливо поклонился Чебрак своему начальнику и, указывая рукой на излучающий запредельную энергию куб, сказал: — Если это выйдет из-под контроля, оно уничтожит Солнечную систему, а сейчас способно заменить собой все атомные и обыкновенные электростанции земного шара на протяжении нескольких тысяч лет.
Алексей Васильевич насмешливо и даже пренебрежительно стал обводить взглядом лица властных и неординарных людей, находящихся в кабинете. В душе ученого звучала величественная музыка гордыни, но неожиданно он вздрогнул, столкнувшись взглядом со Стефаном Искрой, и ощутил себя слабым, никчемным и маленьким. «В чем дело, что случилось? — заметалась в нем пугливая мысль. — Я же его фактически создал и, видит Бог, совсем не таким». Он почувствовал себя ущемленным и несчастным, ибо привык доверять своему собственному чувству, а оно ему говорило, что перед Стефаном Искрой его интеллект почти ничто.
2
Отдел модификаций, несмотря на иронию Баса Петровича, на деле сумел стать основным отделом ФСБ России. Все остальные структуры, официальные и не очень, работали на него.
— ОМ, — сразу же после удачной демонстрации достижений отдела сказал Волхв Тарасу Веточкину и Стефану Искре, — должен работать так, как будто это Соединенные Штаты Америки.
Нельзя сказать, что руководитель ОМа и его начальник отдела кадров удивились словам директора ФСБ, но Тарас Веточкин на всякий случай поинтересовался:
— Вы имеете в виду размер нашей зарплаты в долларах или запрещаете брать на службу курящих и уступающих места женщинам в метро мужчин?
— Разве в Москве есть и такие подонки? — удивился последнему Волхв и, отключив правительственную связь, чтобы не мешала беседе, продолжил: — Соединенные Штаты — государство, действующее в стиле вампир, оно высасывает со всего мира идеи, жизнь, душу, пророчества, нефть, полезные ископаемые и делает из этого кофе без кофеина, сахар без сахара, женщин с силиконовыми грудями и мужчин, мечтающих превратиться в женщин. Я уже не говорю о том, что они собираются лететь на Юпитер, проводить модификационные опыты по геноконструированию нового человека-киборга и забодали весь мир своими долларами. Флаг им в руки, одним словом, молодцы, — похвалил Волхв Америку. — Но Россия на всякий случай должна иметь что-то наподобие маленьких тисков, чтобы при надобности и по-приятельски, — уточнил глава ФСБ, — можно было зажать в них американцев. А то…
Тут на столе Волхва мелодично затренькал городской телефон. Так как по городскому телефону могла звонить только жена, он взял трубку и дипломатично спросил:
— Это кто?
— Я, — ответил ему гулкий, словно космическое эхо, голос, — Бог. — И сразу же в трубке раздались обычные земные гудки.
— В общем, — Волхв положил трубку и завершил инструктаж, — вы должны действовать как США, но эффективнее. Самые умные люди, глобальные открытия, выгодные тайны, продуктивные идеи и хорошие деньги для их претворения в жизнь должны стекаться в наш ОМ.
— И деньги, конечно же, не бюджетные? — решил уточнить Веточкин, хотя знал ответ.
— Конечно, нет, — строго посмотрел на него Волхв. — Я же сказал, все как в США, то бишь в ЦРУ. — И он широко улыбнулся, давая понять, что разговор окончен.
3
Оставшись в кабинете один, Волхв согнал с лица улыбку и с возмущением взглянул на телефон. В кабинет заглянула секретарша.
— Михаил Григорьевич, к вам из ГРУ, космонавты.
— Давайте. — Волхв щелкнул тумблером, переключаясь на кодированную связь «Миус».
— Михаил, — услышал он низкий настороженный голос начальника службы космической разведки, своего старинного приятеля полковника Грюнвальда. — У меня к тебе нетелефонный разговор.
— Да ладно тебе, — успокоил его Волхв, — вполне телефонный. Ты же не из иностранного посольства звонишь?
— Ну ты скажешь, — перепугался Грюнвальд. — Я на «Миусе».
— Тогда говори.
— Слушай, — настороженно прокашлялся полковник, — тебе по игрушке звонили?
Игрушкой назывался телефон, «подключенный» к миру лучом «Ольга».
— Звонили, — ответил Волхв, — угрожали, и весьма авторитетно.
— Слушай, штатовский «Полет эльфа» еще вчера сверзился с орбиты, что-то там у них замкнуло, и ляпнулся в Австралии, а наша «Ольга» ушла в свободный полет, мы ведь не отключали ретрансляторный универстикс.
— Ну, — насторожился Волхв, — дальше.
— Ты же знаешь, я обязан игрушку слушать во время соединения.
— Ну, — поторопил его Волхв, — дальше.
— Так вот, — прокашлявшись, осторожно сообщил ему Грюнвальд. — Звонить тебе мог только он.
— Кто? — впервые в жизни растерялся Волхв.
— Бог, — уверенно сказал Грюнвальд, и по его голосу можно было понять, что он взял в руки чашку горячего чая с ромом и с удовольствием сделал первый глоток.
Словно чудная космическая «лампочка» включался и выключался внутри Стефана Искры безмерно-расчетливый, оперирующий какими-то неизвестными головокружительными формулами понимания мир. Мир страшной и беспощадной доброты. Буквально несколько минут назад, во время встречи с Чебраком, когда «лампочка» другого понимания неожиданно вспыхнула в нем, он, вместо того чтобы почувствовать удивление, ощутил рост и трансформацию нервных волокон галапагосской гигантской черепахи, вживленных ему в печень Алексеем Васильевичем Чебраком. Они адаптировались к ней и изменили ее функции не только в лучшую, но и в более сложную сторону. В печени Стефана Искры развилось чувство океана. Объяснить он этого не мог, но, даже сидя за рулем автомобиля и сворачивая с Цветного бульвара на Малую Сухаревскую улицу, знал, что в данную секунду в районе волнистой низменности Атлантического океана, на которой расположена цивилизация нен, контактирующая с планетой Тьиви, приближенной к звезде Сириус из созвездия Большого пса Южного полушария, родилось седьмое свечение эфирной волны, высшее и последнее достижение цивилизации нен, и поэтому она, просуществовав семьдесят миллионов лет в режиме стабильного процветания, самоликвидировалась, выполнив свою миссию. Это почему-то радовало Стефана Искру и его галапагосскую печень. А также свет космической «лампочки» позволил ему увидеть в Алексее Васильевиче то, о чем тот сам не ведал: гибкую и высокоорганизованную интеллектуальную волю глубинного народа айрини, вздумавшего вытащить планету Земля и ее вынужденных обитателей из пут хорошо продуманной и безукоризненно осуществленной Катастрофы нахлеста времени на безвременье и внедрения чрева жизни в чистую радость Смерти. Айрини хотели это сделать против воли существ, пришедших из клио-вселенной и планетарно-блуждающего облака Рааай. Еще Стефан Искра точно знал, что Бог есть, но не такой, каким его представляют на Земле. И действительно ему нравилось, удивляло и восхищало то, что и при «включенном» свете, и без него он как был, так и оставался, теперь уже без отклонений в УЖАС, чекистом и солдатом.
