Сергей Мусаниф - Во имя рейтинга
— Здесь ты тоже несчастна, Елена.
— Это не так. Я счастлива, Кассандра. Эти слезы — слезы счастья. Я живу с ним под одной крышей, дышу с ним одним воздухом, вижу его почти каждый день… Видела, пока он не отплыл. И мне все равно, что он женат на другой, что он — человек чести и никогда не взглянет на жену своего брата, как на женщину. Я — дура, да?
— Нет, ты просто влюблена. Зачастую это очень похоже.
— Андромаха… Она мне нравится. Она хорошая и добрая, и их малыш… Он такой милый…
— Да. И она добрая, и он милый.
— Я боюсь за Гектора. Война грядет, а он руководит нашей армией… Он слишком храбр и не щадит себя. Я боюсь, что его убьют.
— Его убьют, — обнадеживает красавицу Кассандра. — Его убьют, а тебя увезут обратно в Спарту, где ты станешь рабыней Менелая. Никто мне не верит, но это так.
Дэн
Итак, в любовный треугольник Елена — Парис — Менелай вмешался, пусть сам и не зная того, Гектор. И, если уж на то пошло, его жена. Следовательно, у нас получается любовный Пентагон.
Елена — законная жена Менелая. Они клялись друг другу в верности, покуда смерть не разлучит их, и все такое прочее. А также для Менелая она является его трофеем и ключом к владычеству над Троей. Соответственным образом он к ней и относится.
Парис любит Елену, а она позволяет ему себя любить, потому что таким образом она может приблизиться, пусть только символически, к предмету своих мечтаний. На худой конец, простите за каламбур, у Париса есть хотя бы доступ к телу.
Елена любит Гектора.
Андромаха любит Гектора.
Гектор любит Андромаху.
У них семья, сын, полная идиллия.
Так кто в этой ситуации самый несчастный, если не принимать во внимание семьдесят тысяч ахейцев, которые плывут, чтобы убивать троянцев, и двадцать тысяч троянцев, которые будут защищать свой дом и убивать ахейцев?
Получается, что Елена.
ГЛАВА 11
Полковник Трэвис
Это история о высадке ахейского воинства на побережье Трои и первом сухопутном сражении. Это история о том, как мое не слишком хорошее знание мифологии вкупе с локальным атеизмом ненадолго поставили меня в один ряд с величайшими героями Эллады.
Но обо всем по порядку.
После побоища, учиненного Гектором в открытом море, плавание проходило спокойно и даже скучно. Ахилл либо торчал в своей каюте, либо тренировался на палубе с Патроклом и Эвдором, причем последний действительно мог бы многому научить Пелида, если бы тот выказывал хоть какое-то желание учиться.
Идиллия продолжалась пять дней.
Хорошая погода, яркое солнце, синее бескрайнее море, попутный ветер в паруса. Чистый курорт, а не война.
Конечно, все знали, что долго так не будет. Каким бы приятным ни было плавание, рано или поздно оно закончится тем, что все мы приплывем в место, где тысячи врагов будут нас калечить и убивать. И вряд ли мне удастся остаться в стороне.
Так что мы будем калечить и убивать их.
В этом и заключается суть войны, независимо от тысячелетия, которому она принадлежит.
После ссоры с Ахиллом меня никто не трогал, так что я валялся в теньке, наблюдал и размышлял.
Вспоминал о днях, проведенных в Авлиде.
Тогда я пил с Диомедом, Одиссеем, Идоменеем, обоими Аяксами, реже с Нестором и один раз даже с Менелаем. Я много пил в те дни, но не потому, что я алкоголик.
Сработала моя вторая натура. Основной профиль разведчика, благодаря которому я здесь и оказался, — это сбор информации, а кто может служить лучшим источником информации, чем подвыпивший или пьяный царь, похваляющийся своими подвигами и делящийся планами на будущее?
Картина вырисовывалась следующая.
Агамемнону нужна бесконечная война, потому что он хочет власти над всем миром.
Менелаю нужна эта война, потому что она нужна его старшему брату.
Аяксу Крупному нужна эта война, потому что он любит подраться.
Аяксу Мелкому нужна эта война, потому что он дружит с Крупным и тоже не дурак помахать мечом.
Идоменею нужна эта война, потому что он хочет пограбить. Сначала — Трою, а потом все, что подвернется под руку.
С Ахиллом тоже все ясно, он хочет славы.
Зачем война нужна Нестору и нужна ли она ему вообще, никто не знает.
Диомеду с Одиссеем война не интересна. Но они присягали на верность Золотым Микенам вообще, Агамемнону в частности, и оба давали клятву помочь Менелаю, если с его супругой что-то стрясется, и обстоятельства оставляли им слишком мало места для финта ушами.
Елена по большому счету никого не интересовала. Разве что Париса.
Троянцам война тоже не нужна, но их никто не спрашивал.
В Авлиде очень много говорили о Гекторе, и почти всегда с уважением, которое я теперь прекрасно понимал и разделял. Говорили, что жена у лавагета красивая. Строили планы, что сделают с ней, когда возьмут Трою.
И ведь кроме меня и Ахилла с Патроклом здесь все женатики.
Да и с этими двумя вопрос спорный. Вполне может быть, что они женаты друг на друге.
Дэн
Остатки троянского флота во главе с Гектором обогнали армаду вторжения на целые сутки.
Корабли Трои были на порядок лучше, чем те, на которых плыли ахейцы.
Прибытие Гектора вызвало в городе одну только радость. Троянцы уже успели мысленно похоронить всех храбрецов, отправившихся навстречу Агамемнону, и тот факт, что хоть кому-то удалось вернуться, вызывал лишь положительные эмоции.
Думаю, что домохозяйки будут рыдать навзрыд, когда увидят встречу Гектора с Андромахой.
Коротко доложив отцу и правителю о результатах своего похода — а результаты впечатляли (Гектор намеревался продать флот дорого, и похоже, что он добился лучшей цены), поцеловав жену и поиграв полчасика с сыном, Гектор присоединился к людям, готовящим оборону побережья.
Конечно, троянцы понимали, что помешать высадке ахейцев нереально. Побережье слишком велико — как раз под стать армии ахейцев, — и у Илиона не хватит людей, чтобы перекрыть его полностью.
Основная цель обороны побережья была идеологическая. Ахейцам нельзя позволить высадиться беспрепятственно. Они и шага не должны ступить по троянской земле, не встретив сопротивления.
Цепляться за побережье зубами никто не собирался.
Чисто символический отпор.
Полковник Трэвис
Как ни странно, в последние дни плавания вперед наравне с кораблем Ахилла вырвалась принадлежащая Лаэртиду «Пенелопа». При явном нежелании лезть на рожон Одиссей желал оказаться в первых рядах атакующих.
Зачем ему это надо?
Крупный Аякс пытался не отставать, но его старая, потрепанная в прошлом бою посудина не могла выдать той же скорости, потому он постоянно отставал. Теламонид бесновался, орал на гребцов, периодически сам хватался за весло, но ничего не помогало.
Агамемнон с Менелаем двигались, как и раньше, в центре флотилии, и в авангард абсолютно не рвались. Идоменей тоже. Его привлекала добыча, а на побережье было нечего грабить.
Диомед не просыхал в своей каюте, и, не имея его распоряжений, гребцы не усердствовали.
Война надвигалась так же неотвратимо, как на «Титаник» надвигался айсберг.
Я примерял доспехи, тренировался в стрельбе из лука, примеривался к щиту и копью. Коль уж мне довелось плыть на передовом корабле, драки избежать явно не удастся.
Не моя война. Она закончилась за три с половиной тысячи лет до моего рождения. Троя пала. Агамемнон так и не создал свою империю. В результате все оказались в проигрыше. Я знаю, чем все кончится.
Но я всего лишь человек. И, как любому человеку, мне свойственно испытывать эмоции. Там, в глубине, на эмоциональном уровне, я не хочу, чтобы Троя пала. Без объяснения причин не хочу. Мне нравится этот город. И мне не нравятся люди, которые создают империи, потому что для создания империи есть только один путь — война.
Гибнут тысячи, сотни тысяч людей, и на их могилах очередной Чингисхан, Александр Македонский, Цезарь, Тамерлан, Наполеон и целая череда других амбициозных глупцов воздвигают свои державы.
Проходит время, и все империи рушатся.
Как правило, они ненадолго переживают своего создателя.
Рим был захвачен варварами. Последователи Македонского не смогли удержать его завоеваний. Татаро-монголов со временем вытеснили отовсюду и загнали обратно в степи. Англия потеряла все свои колонии. Советский Союз не вынес внутреннего давления и развалился на куски.
