Андрей Белянин - Казак в Раю
Глава двадцать вторая
О том, что религиозные фанатики всего мира упорно лезут к нам духовно спасать Россию! Господи, что мы им сделали?!Собственно, ничего неожиданного не произошло. Скорее, наоборот, произошло именно то, чего ожидал поднаторевший в изгнаниях куряка-философ с заострёнными ушами. Нимфеи-натуралы никогда не видели автомата в действии, и грохот выстрела был для их ранимой психики примерно таким же шоком, как для ацтеков гром пушек Кортеса или Писсаро. Результат предугадать несложно — аборигены испугались! Сработала цепная реакция, стадный инстинкт, чувство локтя, и… меньше чем за минуту вокруг Рахили с Миллавеллором встала целая толпа агрессивно настроенных чудовищ, от чьего ужасающего рёва уже просто закладывало уши.
Любые попытки сопротивления были бы заранее обречены на провал, это бодрая военнослужащая поняла сразу. А вот каким чудом она взлетела на то же самое дерево, да ещё веткой выше храброго подъесаула — объяснить, увы, уже не смогла… Впрочем, справедливости ради стоит отметить, что седой эльф всё-таки оказал пассивное сопротивление — он удрал! Честное слово, с поразительной для его возраста лёгкостью вывернулся из когтистых лап свежеобращённых чудовищ и дал такого дёру, словно ему вставили реактивный двигатель…
Виновница произошедшего начала с традиционных вопросов:
— Таки в чём же это я дала вам повод для упрёка?!
Иван только тихо вздохнул, качая чубатой головой, и постарался поудобнее притулиться к сосне. Кошмарные монстры по деревьям лазить, видимо, не умели, но, нервно порыкивая, бродили внизу, терпеливо поджидая сбежавшую добычу. Рахиль ещё пару раз попыталась завязать разговор.
Сначала по типу: «А что я такого сделала, хотела как лучше, и так всё время вас спасаю, а вы ведёте себя, как убеждённый антисемит, хотя говорили, что им не являетесь, но таки сами же наводите на убийственные подозрения…» Потом в обратную сторону: «Ну, конечно, нет мне прощения, вы так и будете на меня молчать, а я полна раскаяния, и почему приличная девушка не может хоть иногда побыть дурой на чисто бытовом уровне?» Подъесаул демонстративно захрапел, незамедлительно получив в ответ: «Ах, вы тут спите, а я могу упасть, где ваше мужское достоинство, а как же казачья клятва охранять униженных и оскорблённых, я таки всё ещё девушка, и кто всегда в ответе за тех, кого зачем-то приручил?!» В общем и целом, ночь прошла весело.
Иван Кочуев так и не вспомнил, на каком этапе действительно уснул, монотонное бубнение госпожи Файнзильберминц убаюкивало круче любой колыбельной. Рахиль тоже в конце концов придремала, по казачьему примеру крепко обхватив ствол стройной сосны. Что кому снилось, доподлинно неизвестно, но вот проснулись они почти одновременно от предрассветного холода, затёкшести всех мышц и тоскливого поскуливания внизу.
Перепуганные чудовища, сбившись в кучу, зябко жались друг к дружке, печально подвывая по непонятной причине. Потом кто-то из них обречённо указал когтем на дальний берег озера, и они все дружненько бросились наутёк. Казак протёр глаза — вдоль кромки воды, торопясь, семенили две старушки учительствующего вида, изящный молодой человек в очках и… живой-здоровый эльф!
— Наши в городе, — сонно выдохнул Иван, разжимая руки, после чего мешком упал вниз.
— Тогда я тоже рухну с дерева, — мгновением позже девичья фигурка в камуфляже глухо плюхнулась в пружинящую подстилку из сосновых игл рядом с подъесаулом. Добрые пять, а то и десять минут они валялись рядом, как кукольные Кен и Барби, не в силах пошевелить затёкшими членами.
— Ой!
— Что?
— Ой!
— Я говорю, что случилось? — Казак с хрустом изогнул шею.
— А я говорю, таки ой! — плаксиво призналась Рахиль. — У меня две иголки в неприличном месте… и больно так, что я сейчас умру!
— От этого не умирают…
— Ваня, да тьфу на вас! Чтоб вам три иголки туда вонзились, а плоскогубцев под рукой не было! Чтоб вы были похожи на ёжика, а ёжиков в казаки не принимают! Чтоб…
— Ладно, чёрт с тобой, сейчас вытащу, — сдался подъесаул, кое-как разворачиваясь в нужную сторону. — Повернись ко мне. Да не лицом!
— А таки чем?
— Рахиль… — сдержанно зарычал побуревший подъесаул. — Лучше не зли меня, мне и так из твоей задн… в общем, эти иголки зубами выдёргивать!
— Чем?! — с ужасом переспросила израильтянка, замерев в нужной позе.
— Чем, чем… у меня руки свело! Но… если ты… (тьфу, одна есть!) хоть кому-нибудь… (тьфу, две!) про это расскажешь… (не дёргайся, тут ещё одна, тьфу!). Всё… уф…
— Ваня-я, — с чувством выдохнула девушка. — Я вас даже поцелую, потом, при всех, если захотите.
— При ком… при всех?! — ахнул Иван.
— Казак Кочуев, — вежливо прокашлялся седой эльф, вырастая со стороны Рахили. — Прошу простить, если опять помешал. Я привёл помощь, но не мог знать, что вы опять захотите… Как говорил Линь По: «Двух чудных кроликов нескромно я заметил, и позы их не оставили сомненья в желании утроиться, и боле, многократно…»
Подъесаул застонал и начал биться лбом о землю. Чьи-то заботливые руки подняли его, растормошили, усадили спиной всё к той же сосне и даже вернули запылённую фуражку. Высокий юноша неопределённого возраста, в чуть помятом костюме и очках на изящном носу, тепло улыбнулся Ивану:
— Ваш друг взывал о помощи, мы, разумеется, не могли отказать. Наша община недалеко, за лесом, там стоят аккуратные палатки и царит умиротворение. Мы принимаем всех, и сердца наши открыты добру, как страницы Библии. А вы читали Библию?
Наверное, боль в затёкших мышцах ещё не прошла, только поэтому суровый казак не сразу разобрал, с кем имеет дело, а потому вежливо ответил:
— Читал, разумеется. А где Рахиль?
— Ваша знакомая? Ей тоже помогают. — Парень поправил очки и воодушевлённо продолжил: — Наверное, после чтения у вас появилось много вопросов: кто есть Бог, а кто Иисус? Кому принадлежат блага земные, а кому небесные? Когда придёт Судный день, что ждёт нас, благословение или вечная тьма? Могут ли цари земные спасти мир от зла? Позволительно ли истинно верующему брать в руки оружие? Можно ли использовать переливание крови?
— Миллавелло-о-р! — в полный голос взвыл прозревший подъесаул. — Ты кого сюда притащил?!
— Свидетелей Иеговы, — безмятежно откликнулся эльф, подбирая то там, то тут одному ему известные травки. — Милейшие люди, если не вслушиваться в то, что они несут. Но самое главное — нимфеи при их появлении бросаются в паническое бегство! До сих пор не могу понять, почему эти обнажённые красавицы (или чудовища) так избегают общества безобидных старушек с яркими брошюрками в руках?..
— Я тебе потом популярно объясню…
— Куда вы, вам нельзя так резко вставать. — Вежливый юноша попытался удержать неловко поднимающегося казака. — Судя по вашему виду, вы — человек интеллигентный…
— Ничего подобного, — обрезал Иван, но его не слушали…
— Давайте просто поговорим, как старые добрые знакомые. Мы расскажем вам про всё, что вы хотели знать, но постеснялись спросить.
— Где Рахиль?!
— Да вон она, с ней те две пожилые женщины общаются, — фыркнул Миллавеллор, кивком головы указывая в сторону леса. Юная еврейка, сидя на пенёчке, о чём-то увлечённо спорила с учителеподобными тётушками. Брови подъесаула сурово сошлись на переносице, он сделал первый шаг, демонстративно положив руку на эфес:
— Пропусти!
— Но вы не дослушали…
— Я — православный казак! — Шашка неуловимо легко выскользнула из ножен.
— О, так вы наверняка ничего не знаете о вреде православия! — загорелся очкастый «свидетель», радостно раскрывая объятия. — Мы охотно поведаем вам, можно ли верить в Троицу? Допустимо ли молиться на икону, если это идолопоклонство? Этично ли носить на шее крест с изображением обнажённого распятого мужчины? Была ли на самом деле Богородица, и как может её покров защищать Святую Русь, если Русь никогда не была святой? Кому нужны церкви, соборы и храмы, если сказано, что…
— Цыц, — тихо сказал бывший подъесаул, и пропагандист невольно попятился от его похолодевших глаз. В них отсвечивала всё та же клеймёная златоустовская сталь, и это пугало даже больше, чем обнажённая шашка в его руке…
— Ещё слово… одно, любое, хоть о погоде, и… зарублю на месте!
Убедившись, что очкарик на время проглотил язык, Иван Кочуев резко развернулся и, не убирая клинок в ножны, отправился спасать Рахиль. Его православная душа была надёжно закалена от этих заезжих ересей, а вот в то, что сумеет выдержать двойной напор совершеннолетняя израильтянка, по большому счёту верящая лишь в свой скорострельный автомат, вызывало законные сомнения…
— Эй, тётки! Да-да, вы двое, а ну отойдите от неё!
— Ваня, я с вас падаю в осадок… Что за тон, что за манеры. — Возмущённая госпожа Файнзильберминц одним жестом успокоила едва не брякнувшихся в обморок старушек. — Они таки говорят разумные вещи…
