Татьяна Андрианова - Здравствуйте, я ваша ведьма! Трилогия
– Васька! – крикнула я, стараясь перекричать ветер. – У меня в кармане есть спички!
– Ты еще и куришь? – почему-то возмутился он.
Я хотела возразить, что просто не успею умереть от рака легких, но не стала. На сарказм, к сожалению, не было времени.
– Нет. Предлагаю сжечь метлу.
– Как?! – опешил кот и, потеряв равновесие, соскользнул по руке до локтя. Минута замешательства стоила мне ободранной руки, а Ваське седых волос в шкуре. – Мы же разобьемся!
– Если ты не в курсе, мы и так разобьемся, – фыркнула я. – А так скончаемся вместе. Хоть не обидно будет.
Не знаю, понимает ли метла человеческую речь, только наша резко вынырнула из пике и замерла, паря над деревьями.
– То-то же, – потрепала я строптивицу по холеному древку. – Я теперь твоя хозяйка, а хозяек слушаться надо. А то мигом аутодафе устрою!
Любопытный котик робко дернул за рукав:
– Вика, а что такое аутодафе?
– Это когда берут метлу, привязывают к столбу и разводят замечательный костерчик.
Метла мелко задрожала. Ха! Небось понимает, как быстро сгорают лакированные ручки. На душе стало спокойно и тепло. Действительно, сделал гадость – на сердце радость. Ведьма я или нет? А ведьмы по определению должны быть вредными и стервозными.
Черный замок мрачной громадой возвышался над окружающими его деревьями. Казалось, он высечен из огромной горы черного мрамора. При более детальном рассмотрении обнаружилось, что стоит он, как и полагается мрачному тайному убежищу уважающего себя чернокнижника, на неприступной скале. Причем так близко к краю, что только чудом не соскользнул к подножию. На такой горе хорошо гнездиться орлу. Лично я чувствовала бы себя неуютно.
На заднем дворе в огородике с травами копался некто в черной длинной мантии до пят, напоминавшей монашескую рясу. Я совершила посадку. Немного неудачно, метла дала крен, и я отшибла ноги при соприкосновении с землей. Ладно, для первого раза сойдет.
– Конечно, – ехидно заметил голос, – если ты пьяная утка, перепутавшая вершину горы с собственным гнездом.
Я только фыркнула в ответ, ничуть не огорчаясь.
Капюшон мантии упал, явив миру непокорную гриву рыжих волос. На меня во все глаза уставился подросток.
– Ну-у? – протянула я вместо приветствия. – Это ты, что ль, чародей будешь?
Мальчишка опешил, но быстро собрался, гордо подбоченился и внимательно осмотрел наглую тетку, то бишь меня: а стоит ли она высочайшего внимания?
– Ну я, – сознался он.
Нет. Не может быть темным магом это вихрастое рыжее чудо! Врет и не краснеет. Недолго думая я огрела нахала метлой.
– За что?! – завопил он.
Чтоб не врал. Так я хотела ответить, но передумала.
– Ты что же, ирод, мою сестру бесчестить вздумал? – громовым голосом поинтересовалась я.
– Какую сестру?! – обалдел мнимый маг, чем окончательно укрепил мою уверенность в своей непричастности к магии.
Маг, тем более черный, не станет оправдываться. Он скорее саданул бы по мне проклятием, и поминай как звали. А он юлит как уж на сковородке.
– Любимую!!! – не на шутку разошлась я.
Я сама почти уверовала в наличие этой самой мифической сестры. Метла еще раз метко припечатала по рыжему вихру. Самозванец бросился наутек с воплями:
– Помогите! Убивают!
– Ага! – торжествовала я, не отставая от парня и подхлестывая его энтузиазм своевременными ударами. – Боишься? Вот тебе, развратник несчастный! Будешь знать, как совращать невинных дев!
Довольный разыгравшимся побоищем, Васька оборвал две желтые подсолнечные корзинки и запрыгал с ними на манер девушек из группы поддержки, скандируя лихо срифмованные строчки:
Наше дело правое – мы победим! Наших ведьм развратникам не отдадим!
Мы нарезали три круга по огороду, безжалостно затаптывая заботливо взлелеянные растения, и ураганом ворвались в сад. Обилие плодовых деревьев и колючего кустарника несколько затрудняло передвижение. Скорость пришлось сбавить, что никак не лишило меня здорового азарта. Василий ловко вскарабкался на раскидистую яблоню, дабы не было искушения пробежаться разок по черненькой шкурке (инстинкт самосохранения – это нормально, особенно если имеешь дело со мной) и, сидя на толстой ветке, гадал, отрывая по одному лепестки и пуская их по ветру: «Любит – не любит, Плюнет, поцелует, К сердцу прижмет, К черту пошлет…»
За неименем ромашек в ход пошли головки подсолнуха. Как только лепестки закончились, котик принялся лузгать семечки, а шелухой метко плевал в самозванца.
– Так нечестно! Двое на одного! Мы так не договаривались! – возмущался парнишка, на бегу задравший мантию так высоко, что из-под нее частенько мелькали семейные трусы, красные в белый горох.
– А мы ни о чем не договаривались, – фыркнула я.
Зря. Приступ вредности стоил мне победы. Я неловко споткнулась о некстати вылезший из земли корень и наступила прямо на грабли. Крепкая деревянная ручка тут же отомстила, болезненно припечатав по лбу. Я шлепнулась на землю, громко ругаясь на всю округу. Наверняка некоторые перлы слышались аж в доме Бабы-яги. Подросток, чудом избавившийся от напасти в лице меня, грозной, возликовал, испустил такое громкое ржание, что лошади впору сдохнуть от зависти, но тут же поплатился за глумление над потерпевшей, врезавшись в яблоню. Сверху на него градом посыпались неспелые плоды, и в довершение всего шмякнулся Васька, который злобно зашипел и мазнул когтистой лапой по щеке. Самозванец взвыл не хуже пожарной сирены. Мы с Васькой, позабыв про собственные ушибы и ссадины, громко засмеялись.
Вихрастый подросток громко шмыгнул носом и поднялся на ноги. Похоже, удар о древесный ствол молодому лбу ни капельки не повредил, только наградил синей шишкой размером с голубиное яйцо, что придавало лицу оригинальность. А вот мантия пострадала. Сквозь внушительную прореху виднелись тощая грязная коленка и свежая ссадина.
Внимательно изучив дыру, парень испустил мученический вздох, словно за порчу имущества его непременно колесуют, четвертуют, а останки развесят на кольях в назидание потомкам.
– Слышь, ведьма! А лошадь сойдет за компенсацию ущерба, нанесенного твоей сестре? – неожиданно поинтересовался он, вытирая нос рукавом.
Ни тот, ни другой не стали чище.
Признаться, вопрос застал меня врасплох. Я чуть было не спросила, какую сестру он имеет в виду, если мне доподлинно известно, что у мамы с папой я единственный ребенок, но вовремя сдержалась.
– Это смотря какая лошадь, – деловито заметил Васька. – А что? Еще подсунет клячу какую.
– Тогда побежали, – неожиданно предложил парень.
– Куда? – опешила я.
– Ловить лошадь.
И прежде чем я смогла возразить, меня бесцеремонно схватили за руку и потащили во всю прыть мальчишеских ног.
Лошадь действительно была. Злополучно известная зверюга, нагло тырящая чужие харчи, не собиралась исправляться, и в данный момент спокойно дожевывала остатки чудом уцелевших растений со свежевытоптанного нами огородика. Завидев нас, лошадь, разумеется, не забилась в радостных конвульсиях, не предложила своих услуг в грузоперевозках, а, сверкнув исподлобья желтыми змеиными глазами, шарахнулась в сторону и, развернувшись на сто восемьдесят градусов, поскакала прочь.
В руках парня мелькнула веревка (и где только прятал, шельмец?), в воздух взвился аркан. Петля захлестнула гибкую шею лошади, та яростно взвизгнула и прибавила ходу. Парень был не промах, веревки из рук не выпустил, впрочем, как и мою руку. Резкий толчок бросил нас на землю, и мы слаженным дуэтом покатились в пыли.
Я порывалась крикнуть придурку, что пара свежих надгробий на местном кладбище нам обеспечены, но поднявшаяся пыль не дала рта раскрыть, заставляла непрерывно чихать, а глаза отчаянно слезиться. Будет ли когда-нибудь конец моим злоключениям? Очевидно, нет.
Из-за поворота показался настоящий колдун. Одет он был в такую же черную мантию а-ля священнослужитель, только материал был побогаче. Колдун пытался извлечь отчаянно верещащую мандрагору из цветочного горшка. Ну вот, теперь к ослеплению прибавилась глухота. Маг нас заметил, но было поздно. Убраться с нашего пути он не успевал, попытался запустить в нас заклинанием – промахнулся. Его смели как пушинку. Веревка захлестнула ногу в сапоге-кирзаче и поволокла за собой, мантия неприлично задралась на голову, являя миру ситцевые семейные трусы (из серии «колени в тепле») веселенькой расцветки в мелкий цветочек.
Впереди замаячила стена. Я было обрадовалась. Хочет ненормальное создание или нет, а остановиться перед преградой придется. Ну не будет же лошадь прыгать! Замковая стена – не плетень, так просто не перемахнешь. Тут крылья нужны. Или, как в моем случае, метла. Лошадь на метле? Оригинально. Но, как оказалось, метла не понадобилась, впрочем, крылья тоже. Лошадь выпустила из копыт когти и с ужасающим скрежетом полезла вверх, цепляясь когтями за кладку. Наше сплоченное трио тянулось за ней, как праздничная гирлянда. На самом верху лошадь немного помедлила и… шустренько полезла вниз, перевернувшись почему-то вверх ногами. Мы лежали на стене, как трое выброшенных на берег рыбин и молились о том, чтобы гадкая веревка наконец порвалась. Что-то подсказывало мне, что падения с замковой стены не переживет никто.
