Людмила Астахова - НЧЧК. Командировка
Эрин настолько погрузился в свои размышления, что совсем позабыл об идущей рядом иномирянке.
– Вы только на бабулечку-ягулечку не обижайтесь, пожалуйста, – жалобно попросила Катя, когда они отошли от избушки метров на триста. – Она в НЧЧК-у не верит. Только в магию и драконов.
– Я её понимаю, – улыбнулся эльф.
Дракон бы и ему сейчас не помешал.
– А ты сама во что веришь?
– Я верю в Добро и Чудеса. Раньше не верила, а как сюда попала, так и поверила.
– Тебе у нас нравится? Не скучаешь по дому?
– Очень нравится, – искренне призналась девушка. – Мое место тут. Я чувствую. А дома… – она тяжело вздохнула. – Я с бабушкой росла, её уже в живых нет. По биофаку, что ли, скучать?
– Ну, не знаю, – пожал плечами эльф. – Друзья, увлечения, возлюбленный… Всегда есть, что терять.
Катя как-то странно усмехнулась. Словно энчечекист сказал что-то забавное.
– Я слишком толстая.
– Что?
– Да. Для нашего мира я слишком толстая, немодельной внешности. До стандартов 90-60-90 мне далеко.
Эринрандир остановился и с сомнением оглядел спутницу с головы до ног.
– Прости, пожалуйста, за вопрос, но где именно должны…хм… располагаться эти стандарты?
– Грудь, талия, бедра. И чтобы рост не менее 180 см, – грустно молвила дщерь человеческая.
– Неужели все люди в твоем мире соответствуют таким параметрам?
– Нет. Только избранные.
На этом моменте у капитана ап-Телемнара проснулся сугубо профессиональный интерес. Проблема «избранности» в среде иномирян считалась наиболее социально опасной, зачастую толкающей их на преступные действия.
– Погоди, ты хочешь сказать, что у так называемых избранных должны иметься не только выдающиеся моральные качества, но и физические стандарты? – спросил он.
Девушка начала путано объяснять непонятливому эльфу иномирянские критерии отбора «избранных». Выходило, что лишь красивые, длинноногие и стройные особи женского пола, наряду с мускулистыми, высокими и богатыми особями-мужчинами, достойны счастливой и долгой жизни. Причем мужчине-иномирянину зачастую достаточно быть просто обеспеченным материально. Одновременно с этим в иномирье существовала так же теория о превалировании высоких душевных свойств над физическими. Но у Катерины плохо получалось доказать сочетание, казалось бы, полностью противоположных философских учений.
– Стоп! Катя, ты сама себе противоречишь.
– Ничего я не противоречу. Нравятся только красавицы, а обычные никому не нужны.
– Разве ты обычная? Ты, в отличие от миллионов своих сородичей, оказалась в другом мире, где тебя все устраивает, где тебя любят и понимают.
– Я говорю про внешность.
– Ага. Значит, по-твоему, я – весь из себя такой красавец – должен быть абсолютно счастлив, – кривовато усмехнулся ап-Телемнар, ощущая ягодичной мышцей заветную склянку в заднем кармане. – Думаешь, мне очень легко живется на свете? Только потому, что у меня синие глаза и довольно симпатичная, для эльфа, разумеется, внешность?
Катя смутилась.
– Вас никогда не называли «толстой коровой» и «жирной задницей»…
– Меня называли «подонком», «коррупционером», «продажной тварью» и «выродком». Что, по моему скромному мнению, гораздо хуже.
– Это потому что вы – эльф, – буркнула девушка, окончательно став пунцовой до корней волос.
– Нет, это потому что вы в своем Иномирье говорите одно, делаете другое, а думаете третье.
Эрин думал, что барышня обидится на резкий тон и назидательные нотки, но, к его изумлению, задушевная беседа о размерах задниц растопила между ним и иномирянкой ледок недоверия.
– Вы правы, бабушка меня любит, и жить мне здесь очень нравится.
– Даже сейчас? Даже когда в лесу рядом с могучей гоблинской ведьмой и под её защитой все равно опасно жить? – осторожно полюбопытствовал Эрин.
– Эфа сказала, что никуда не уйдет с того места, на котором прожила две тысячи лет. И лес на произвол судьбы не оставит.
– Кому сказала? – насторожился капитан ап-Телемнар.
– Ему, – загадочно ответствовала Катя. – Не смотрите на меня так. Я не знаю, кто он такой. Только бабулечка его не боится, просто связываться не хочет. Говорит, сколь веревочке не виться, а конец ему один – пуля в лоб. Он очень хитрый, но не бессмертный, не выйдет у него ничего.
– Что именно не выйдет?
– Стать бессмертным, – прошептала юная ведьма, мерцая васильковыми глазами. – Эфа сказала, дескать, издохнет гад, и все наладится само собой, а она поможет… лесу.
Ага! Значит, лес таки причем. Стало быть, будем искать в этом направлении. Опять же, реально существует некий «Он», духовный лидер и вдохновитель. Именно «Он», а не «Она». Уже легче. Хотя злоумышленник может действовать руками женщины. Такое уже случалось неоднократно.
Несмотря на паршивейшее настроение, Эрин ощутил прилив чисто профессионального азарта. Сейчас бы нырнуть в подвал магистрата и засесть за работу на всю ночь. Все проанализировать, сопоставить наблюдения с фактами. Глядишь, к утру можно было бы и опергруппу вызывать. Для окончательного решения вопроса. Так нет же! Честные колдубинцы сладко почивают в своих постельках и видят тридесятый сон.
– А вам хорошие сны снятся, Эрин? – вдруг спросила Катя.
– Бывает, что и хорошие, – уклончиво ответил эльф и мысленно добавил: – «А чтобы не снились плохие, я пью жидкую анестезию, помогает лучше любого заклинания».
– Все равно возьмите, – девушка протянула ему амулет. – Пригодится.
Очень похоже на птичий глаз и по научному называется «ночной мониторинг», сразу понял Эринрандир, повертев штучку в руках. На порядок улучшает любое, даже эльфийское зрение, хранит от паники и прочих неконтролируемых страхов.
– Спасибо. Большая честь для меня.
– Вы моей бабулечке очень понравились, значит, вам можно доверять, – доверчиво пояснила свой поступок Катерина. – Я очень хочу, чтобы вы Его поймали. Очень-очень.
– Ты так любишь Эфу?
– Конечно! Она самая лучшая, хоть и бывшая людоедка. В детстве мне в сказках Баба-Яга больше всех нравилась, тоже хотелось жить в лесу в избушке-на-курьих-ножках.
– А где ты прошла портал перемещения? – уточнил Эрин.
– А вот прямо здесь. В этом лесу.
Эльфу оставалось лишь подивиться. Значит, этот мир специально позвал девочку Катю, раз она очутилась именно там, где всегда хотела быть. Редчайший, почти уникальный случай. «Вот если бы все иномиряне были такими, – подумалось энчечекисту. – Тогда бы НЧЧК пришлось закрыть».
Дойдя до дороги, Эринрандир приказал девочке возвращаться. Стремительно темнело, и ему не хотелось, чтобы Катя шла ночью по опасному лесу, полному неведомых чудовищ, пусть она хоть десять раз любимая ученица Эфы Горыниевны. Упаси Эру, с девчонкой приключится какая-то беда, тогда гоблинше ничто не помешает вспомнить молодость и сменить рацион на более…хм… мясной. Говорят, у эльфов очень вкусный косный мозг.
– Привет передавайте Зарину. Буду в городе, зайду к нему в гости.
– Обязательно! Беги домой.
Дождавшись, когда джинсовая курточка Кати перестанет мелькать светлым пятнышком между деревьями, энчечекист побрел в Колдубинск.
Погорячился он с марш-броском, ох, и погорячился. Идти пришлось долго, а в голову одна за другой настойчиво лезли разные подлые мысли: от сомнений в эффективности ведущегося расследования до недовольства очередным поворотом в судьбе самого ап-Телемнара.
Вот теперь, скажите на милость, как среди трех с половиной тысяч колдубинцев искать опаснейшего чародея, сумевшего превратить целый лес в балрог знает что такое. Самое неприятное, что Эрин не представлял даже, с какой стороны подступиться к выявлению злоумышленника. Хватать каждого встречного и с помощью одной высокоморальной леди потрошить их разум? Так у Нолвэндэ силенок не хватит, а у Эринрандира не хватит выдержки, чтобы терпеть её бесконечные закидоны. Почему-то раньше они с напарницей могли вместе работать, и даже отдыхать получалось без стычек и обид. Чуяло сердце – нечего Нол делать в Колдубинске.
И то ли пагубное влияние Гадского леса продолжало сказываться, то ли отворотное гоблинское зелье подействовало через штанину, но к общежитию Эринрандир подошел уже совсем невменяемый – злой, мрачный, угрюмый и страстно мечтающий о… чучеле дятла.
Сейчас бы как вмазать этим самым чучелом сначала себе по голове, а потом по капоту припаркованного на стоянке «Нуэно». Потом снова по голове, а следом башкой об капот.
О! Эрин еще не знал, что его ждет в общежитии. Знал бы, обошелся бы без чучела дятла.
* * *
Бродить в темноте по незнакомому городу и пинать от злости пивные банки – это последнее дело. Конечно, мне сейчас нестерпимо хотелось – нет, не плакать! Напиться и подраться, очнуться в полицейском участке, опозориться окончательно и застрелиться. Ага, именно в такой последовательности. Вариант «выпить водки, добыть из багажника „Нуэно“ канистру бензина, пристрелить напарника и поджечь это гнездо разврата, подперев дверь снаружи, а застрелиться уже потом», конечно, более заманчивый, но вряд ли осуществимый. Несмотря на обуревающие меня очень теплые чувства, заживо сжигать десяток-другой безоружных женщин я не стану. Хотя очень хочется.
