Владислав Выставной - Считалочка для бомбы
Офицеры напряженно переглядывались, некоторые подались вперед, словно собирались внезапно броситься на пленников и разорвать их своими когтями.
– Нас подослали, чтобы вы сами привели нас в свой лагерь, – сказал Костяк и сделал многозначительную паузу.
– Ну?! – прорычал Генерал. – Дальше!
– Вот мы и здесь, – усмехнулся Костяк. – Половина задания выполнена. Осталось только взорвать бомбу…
– Что?!
– Взорвать. Бомбу, в смысле…
– Какую бомбу? Где она?
– Вот! – сказал Костяк и ткнул пальцем в сторону испуганного Темы.
– Не понял… – протянул Генерал, и его крылья нервно хлопнули за спиной – тот сидел на табурете, без спинки.
– Ведь вы прослушиваете разговоры в нашей камере?.. Э-э… комнате?
Генерал недоуменно посмотрел на своих подчиненных. Костя в в свою очередь недоуменно посмотрел на голову, которая все более явственно становилась лишней. Тема соответственно недоуменно смотрел на все вокруг. Ему просто хотелось спать.
– Принесите записи этой ночи, – предложил Костяк.
Генерал наградил Костяка недобрым взглядом и кивнул одному из офицеров.
«…Не знаю. Просто бомба. Бабах – и все!»
Эта фраза, произнесенная маленьким Магистром, была одной из немногих хорошо различимых на скрипящей шумами записи.
– Магистр – и есть бомба, – торжественно заключил Костя». – Не знаю, как она действует, даже не спрашивайте. Но часики тикают, и, как сказал этот мальчишка, скоро будет «бабах – и все!..»
– Кто прислал вас? – резко спросил Генерал – Гномы?
– Не-ет… – презрительно поморщился Костяк. – Зачем это им? Гномы – всего лишь часть плана.
– Так кто?
– Черный Риэлтер.
Наступила тишина. Мрачная и долгая. Костя все еще не понимал странного замысла своей второй головы. А то, что это был именно замысел, а не спонтанный всплеск эмоций – становилось очевидно. Эта голова на поверку оказалась не такой простой, как казалось. И как этого хотелось бы.
– Так… – бесцветно произнес Генерал. – Тогда все сходится…
Многие из офицеров понимающе закивали. Видимо Костяк попал в точку, задев какие-то незримые нити, управляющие поведением военных. Косте даже подумалось: Генерал остался удовлетворен услышанным, будто специально ждал таких слов.
– Как активируется бомба? – спросил Генерал, с новым интересом глядя на Магистра.
– Сама. Автоматически. Сегодня в полдень, – быстро сказал Костяк. – Когда вернутся с маневров резервные части, и все соберутся максимально плотно. Чтобы накрыть сразу всех…
– Откуда такие сведения?! – не выдержал один из офицеров.
Генерал предостерегающе поднял руку.
– Все ясно, – медленно сказал он. – Этот выскочка давно зарится на нашу территорию. Ему своих земель мало. И ему, видимо мало, что я сжег десяток его тупоголовых рейдеров. Хорошо. Он получит то, чего хочет.
Генерал коротко и зло хохотнул:
– Бомба, значит, у нас есть. Нужно средство доставки…
Костя устал сопротивляться той действительности, что мощным катком вдавливала его в русло событий, не давая вырваться и начать действовать самостоятельно. Его словно несло каким-то мутным потоком, едва давая не захлебнуться в этой сумасшедшей мешанине чудес и несуразностей.
Вот и сейчас он не знал, как реагировать на происходящее – плакать ли от страха или смеяться от восторга.
Его вместе с Темой и замолчавшим вдруг Костяком подводили к стартовой площадке. Правая голова была весьма бледна лицом и перекошена от ужаса. Будто бы только сейчас она осознала собственную глупость, которая теперь тащила ее за собой в пучину погибели.
Только Тема совершенно не боялся. Он с восторгом смотрел на ракету.
Ту, что зеваки раньше привыкли видеть в странном подвешенном состоянии перед павильоном «Космос». Которая когда-то стала символом начала космической эры. Точно такая же, на какой отправился в первый полет к неведомому самый обаятельный и улыбчивый человек на Земле.
Сейчас эта некогда парадная витрина советской космической программы выглядела совершенно иначе – ожившей, настоящей, истекающей, словно потом, холодным паром жидкого кислорода, облепленная крылатыми техниками, окруженная тягачами-заправщиками… Это зрелище стоило того, чтобы по-настоящему восхититься и испытать ужас от предстоящего.
Генерал вновь появился перед пленниками. Он оглядел их и зло усмехнулся:
– Ну, что же, господа, никто вас за язык не тянул, верно? Ну а я не могу допустить даже малейшей угрозы вверенным мне силам. Поэтому вы отправитесь назад. К своим хозяевам. И если ты, двухголовый, не соврал, этому гаденышу Риэлтеру придется попасться на собственную удочку. Ну, а если соврал – пусть тамошние уборщики сами отскребают вас от асфальта. В следующий раз будете знать, как разбрасываться словами. Я не люблю пустой болтовни. Жаль, конечно, Магистра. Он мог бы пригодиться. Но жизнь моих ребят важнее. Удачного полета!
Сказав это, генерал развернулся и в сопровождении офицеров направился к наблюдательному пункту, что был расположен неподалеку в бетонном бункере. Пленных остались караулить с десяток вооруженных охранников.
– Допрыгался? – поинтересовался Костя у второй головы. – Все, теперь нам точно крышка!
– Не-ет, – не очень уверенно протянул Костяк. – Пока все идет по плану… Точно, по плану!
– Странный у тебя план, – заметил Костя, разглядывая красивые клубы холодного пара, обтекающего корпус ракеты.
– Это не у меня, – тихо пробормотал Костяк, но левая голова его не услышала.
– А как с нами полетит Магистр? – спросил Тема. – Где он?
– Скоро подойдет, – бесцветно сказал Костя и заметил, что продолжает врать, когда это уже потеряло всякий смысл.
– Интересно, какой он, этот Магистр? – спросил Тема, и Косте стало стыдно.
А еще – страшно за беззащитного Магистра, который может даже и не узнать своих скрытых сил и возможностей. Возможно, если бы он знал правду, грозящей беды можно было бы избежать. Хотя смог ли бы маленький мальчик принять правильное решение в минуту смертельной опасности? Не привела бы эта сила к еще больше беде?
Так открыть ему правду сейчас? Или не стоит?..
Пуститься в более запутанные рефлексии не удалось: их грубо подтолкнули к высокой решетчатой ферме, у подножия которой виднелась кабина лифта – совсем, как в советской хронике освоения космоса.
– Ы-ы… – донеслось до Кости невнятное жалобное постанывание.
Это была правая голова – казалось, Костяк только сейчас осознал весь ужас того, что она натворил. Однако, несмотря на то, что она явно трусила, голова не устраивала по своей привычке обычную в таких ситуациях истерику. Что-то ее удерживало – и это было странно.
Охранники настойчиво подталкивали их к лифту. И в эту минуту, прямо из воздуха шагнул им навстречу уже знакомый Косте человек в белом хитоне. Что-то с ним было не так: фигура его выглядела спокойной и величественной, но лицо было исполнено тоской и болью.
– Я… – слабым срывающимся голосом сказал человек. – Как Арбитр… Заявляю: никаких нарушений Правил не обнаружено… Ввиду отсутствия самих Правил.
Казалось, что Арбитр произнес эти слова с огромным трудом, будто его заставили. Он мельком взглянул на маленького Магистра, и лицо его перекосила гримаса боли.
Арбитр исчез.
– Чего это с ним? – хмыкнул Костяк. – То такой важный, то перед Магистром трусится, как пацан…
Костя покосился на Тему и шепотом произнес:
– Это его сын…
Лифт заскрипел и двинулся вверх. Вниз уносился бетон и стоявшие на нем солдаты, машины, здания…
– Так это и есть твой план? – довольно отрешенно спросил Костя.
– Да-а… – жалобно ответил Костяк.
Костя тряхнул головой и попытался сосредоточиться.
– Что-то идет не так? – усмехнулся Костя.
– Все по плану, – шмыгнул носом Костяк. – Но страшно.
– Мог бы и предупредить обо всем заранее, – сказал Костя. – Но… откуда ты знал, что все пойдет именно так, а не иначе?..
В этот момент лифт, подпрыгнув, остановился и пленников довольно грубо подтолкнули вперед – к люку. Костя почему-то ожидал, что их будут готовить к полету – подключать какие-нибудь датчики, пристегивать. Конечно же, ничего такого не было. Их просто запихнули в тесное пространство капсулы, где Костя с трудом разместился на жестком полу, оставив клочок пространства для Темы. Никаких кресел или ложементов здесь не было – только какое-то подобие спортивного мата под пятой точкой.
Тема с интересом осматривал покрытые пылью мертвые приборы, щупая их и дергая за что-то. Казалось, что он сейчас не здесь, с Костей, а в своем собственном, параллельном мире, в котором его жизни не угрожает опасность грохнуться в ракете со смертельной высоты или попросту взорваться на старте.
И тут с правой головой случился приступ острой клаустрофобии. Она завертелась на персональной шее и завопила:
