Терри Пратчетт - Патриот
Сочувственно поморщившись, Моркоу поскреб в затылке, как будто припоминая что-то.
— В сложности он даже не вникает. В прошлом году мы его чуть было не арестовали, но он встряхнул головой и, пока мы откапывали Шнобби, был таков. Тот еще тип. Интересно, где он теперь обитает?
— Даже не проси, чтобы я отправилась за ним. Его след давным-давно уже затоптали.
— О, тут мы можем не беспокоиться. Нам помогут. Кое-кто знает в городе всех и каждого.
— ГОСПОДИН СКЛОНС?
Снежный Склонс осторожно ощупал свою шею — или, по крайней мере, шею своей души. Некоторое время после Смерти человеческая душа еще сохраняет форму тела. Замечательная вещь — привычка.
— Кто это был? — спросил он.
— ТЫ ЕГО НЕ ЗНАЕШЬ? — спросил Смерть.
— Откуда?! Я, видишь ли, стараюсь не водить знакомство с теми, кто способен за здорово живешь отрезать тебе голову!
В падении тело Снежного Склонса опрокинуло на столе бутылочки с лечебным шампунем, и сейчас средство для интимного ухода, капая на пол, смешивалось с интимными жидкостями, вытекающими из тела Склонса.
— Он со специальными маслами, обошелся мне аж в четыре доллара, — пожаловался Склонс.
Впрочем, все это казалось странным образом… несущественным. Смерть случается с другими. Но теперь одним из этих «других» стал он сам — тот, который валяется на полу, у ног, а не тот, который стоит и смотрит на того, кто валяется. Раньше Склонс ни за что на свете не смог бы выговорить слово «метафизический», но минула всего пара минут — и он уже смотрит на жизнь совсем иначе. Для начала — снаружи.
— Четыре доллара, — повторил он. — И я даже не успел его опробовать!
— ОН БЫ НЕ ОКАЗАЛ ЖЕЛАЕМОГО ДЕЙСТВИЯ. — Смерть успокаивающе похлопал Склонса по прозрачному плечу. — И ЕСЛИ ПОЗВОЛИШЬ, МОГУ ДАТЬ ОДИН СОВЕТ: ПОПРОБУЙ ВЗГЛЯНУТЬ НА СЛУЧИВШЕЕСЯ С ПОЛОЖИТЕЛЬНОЙ СТОРОНЫ. ЭТО СРЕДСТВО ТЕБЕ БОЛЬШЕ НЕ ПОНАДОБИТСЯ.
— Что, никакой больше перхоти? — с надеждой переспросил Склонс, теперь уже просвечивающий насквозь и на глазах теряющий очертания.
— НИКАКОЙ. НИКОГДА, — заверил его Смерть. — МОЖЕШЬ ПОВЕРИТЬ МНЕ НА СЛОВО.
На бегу пристегивая доспехи, Ваймс несся по темнеющим улицам.
— Так что происходит, Шелли?
— Говорят, клатчцы кого-то убили, сэр. В Скандальном переулке собралась толпа, и настроена она агрессивно. Я как раз дежурила в штаб-квартире и решила, что будет правильно поставить вас в известность, сэр.
— Правильно решила!
— А капитана Моркоу, как я ни искала, найти не удалось, сэр.
Гроссбух души Ваймса пополнился еще одной записью, выведенной едкими черными чернилами.
— Хорошенькие дела… И кого же ты оставила разбираться с толпой?
— Сержанта Детрита, сэр.
Вдруг у Шелли возникло ощущение, что она застыла на месте. А командор Ваймс превратился в быстро исчезающее вдали облако.
Со спокойным выражением лица, свойственным тем, кто методически исполняет свои обязанности, Детрит на глаз выбрал человека покрепче и использовал его в качестве дубины. Когда вокруг образовалось свободное пространство со стонущей грудой бывших бунтарей посередине, Детрит вскарабкался на эту кучу малу и сложил руки рупором:
— Слушайте меня, вы, человеки!
Голос орущего что есть сил тролля имеет все шансы быть услышанным. Удостоверившись, что привлек всеобщее внимание, Детрит вытащил из-под железного нагрудника свиток и помахал им над головой.
— Вот енто Пост… Пос-та-но-вле-ние о Бунтах, — запинаясь, прочел он. — Знаете, что енто значит? Енто значит, что, если я вам енто прочту, а вы не постановитесь по стойке «смирно», то Стража имеет право применить оружие. Всем ясно?
— А что ты только что применял? — простонал кто-то, лежащий в основании человеческой горы.
— А енто я еще ничего не применял, — объяснил Детрит, переступая на другую ногу. — Енто вы оказывали содействие Городской Страже.
Он развернул свиток.
Хотя из близлежащих проулков еще доносились звуки приглушенной возни, а на соседней улице продолжали вопить, вокруг тролля образовалось кольцо молчания. Анк-морпоркцы отличались уникальным умением, которое практически стало наследственной чертой: они буквально нутром чуяли грядущее развлечение.
Некоторое время Детрит держал свиток на расстоянии вытянутой руки. Потом поднес его к самому носу. Несколько раз перевернул вверх ногами и обратно.
Все это время он неуверенно шевелил губами. В конце концов Детрит наклонился со свитком к констеблю Посети.
— Это слово?
— «Вышесказанным», сержант.
— Так я и знал.
Детрит выпрямился.
— «Вы-ше-ска-зан-ным…» — На лбу Детрита заблестели капли того, что у троллей сходило за пот. — «Вышесказанным… пот-твер-жда-иц-ца…»
— «Подтверждается», — шепотом поправил констебль Посети.
— Сам знаю. — После еще нескольких мгновений напряженного изучения свитка Детрит сдался. — Но вы же не хотите слушать меня до вечера! — оглушительно проревел он. — Здесь говорится про Всяческие бунты, и все вы должны прочесть этот документ. Значится, взяли и передали по кругу.
— А если мы его не прочтем? — подали голос из толпы.
— Вы должны. Это УРИДИЧЕСКИЙ документ.
— И что?
— А то, что застрелю, — объяснил Детрит.
— Но это запрещено! — завопил другой бунтарь. — Сначала ты должен крикнуть: «Стой, не то буду стрелять!»
— Очень кстати, — согласился Детрит. — Вы ведь уже стоите…
Он легонько шевельнул плечом, с которого соскользнул громадный арбалет, удобно уместившись в лапище Детрита. Это было осадное орудие, из тех, которые, как правило, возят на телегах. Стрела была почти в два метра длиной.
— Кроме того, по движущимся мишеням стрелять труднее, — заметил он.
Детрит снял арбалет с предохранителя.
— Кто-нибудь уже закончил читать?
— Сержант!
Сквозь толпу проталкивался Ваймс. Теперь это уже была НАСТОЯЩАЯ толпа. Анк-морпоркцы представляли собой благодарную аудиторию.
Детрит с лязгом отдал честь.
— Ты собирался хладнокровно расстрелять этих людей, сержант?
— Никак нет, сэр. Предупреждающий выстрел в голову, только и всего.
— Неужели? В таком случае позволь, я минутку поговорю с ними.
Ваймс посмотрел на одного из крикунов, в одной руке которого был зажат горящий факел, а в другой — дубина. Тот ответил нервно-вызывающим взглядом человека, под ногами которого только что угрожающе задвигалась земля.
Подтянув к себе факел, Ваймс прикурил от него.
— Что тут за шум, а, друг?
— Клатчцы затеяли стрельбу, господин Ваймс! Ничем не спровоцированное нападение!
— Неужели?
— Есть убитые!
— И кто же они?
— Я… тут были… все знают, что они убивали людей! — Мысленные ноги говорящего почуяли под собой безопасную почву. — Да кем они себя вообразили? Приходят тут и…
— Довольно, — оборвал Ваймс.
Отступив на шаг, он повысил голос.
— Лица многих из вас мне знакомы, — начал он. — И я знаю, что у вас есть дома, где вас ждут. Видите это? — Он вытащил из кармана жезл. — Это значит, что мой долг — следить за соблюдением спокойствия. Поэтому через десять секунд я отправлюсь следить за его соблюдением куда-нибудь еще. Но Детрит останется. Я от всей души надеюсь, что он не совершит поступков, которыми можно запятнать честь мундира. Или сам мундир.
С иронией у жителей Анк-Морпорка было туговато, но самые смышленые уже уловили суть, ориентируясь главным образом по выражению лица Ваймса. На лице командора отражалось нечто такое, благодаря чему они мгновенно поняли: перед ними человек, лишь колоссальным усилием воли держащий себя в руках.
Толпа сломалась и стала рассасываться. Люди ныряли в боковые переулки, избавлялись там от своего самодельного оружия и обратно выходили, шагая уравновешенной походкой честных, добропорядочных граждан.
— Отлично, так что же все-таки произошло? — осведомился Ваймс, обращаясь к троллю.
— Мы слыхали, вон тот вьюноша стрелял вон в ентого мужчину, — пояснил Детрит. — Мы приходим сюда, глядь — а уж народ валит с оружием, и орут все…
— Он поразил его, аки Гудрун — урских грешников! — восторженно воскликнул констебль Посети[7].
— Поразил? — переспросил в некотором затруднении Ваймс. — Он что, в самом деле кого-то убил?
— Судя по тому, как тот ругался, нет, сэр, — доложил Детрит. — Только попал в руку. Друзья привели его в Стражу, жаловаться. Он булочник, работает в ночную смену. По его словам, уже было поздно, конец рабочего дня, он пришел сюда за обедом, но не успел и рта раскрыть, как в него начали палить почем зря.
Ваймс пересек улицу, подошел к лавке и надавил на ручку двери. Она слегка приоткрылась, но потом уперлась во что-то смахивающее на баррикаду. У окна тоже громоздилась наваленная мебель.
