Татьяна Андрианова - Здравствуйте, я ваша ведьма! Трилогия
Через минуту вся честная компания стояла на берегу большого лесного озера, в темной глади которого, пугая сонную рыбу, плескался эльф и ругал одну непутевую ведьму. Я гордо сделала вид, что его высказывания не имеют никакого отношения ко мне. Чего я не ожидала, так это того, что вся команда сбросит одежду и ринется совершать водные процедуры. На берегу остались только мы с Горынычем и котом.
– Горыныч, а откуда здесь взялось озеро? – тихо поинтересовалась я, с интересом наблюдая за ночным заплывом.
Змей пожал плечами:
– Оно всегда здесь было.
– Почему я раньше его не видела?
– Ты просто ходила другой дорогой.
– А-а-а, – протянула я. – Тогда ясно.
Василий притащил на берег мою сумку, котелок и кое-что из посуды. Развели огонь, вскипятили воду. Я с грехом пополам отмылась от противной гниющей плоти, кожу скребла мылом и песком до тех пор, пока не засаднило. Заботливый кот вскипятил самовар, заварил душистого чаю. Все-таки хорошо, что у меня есть свой фамилиар, хотя я так и не поняла, что это значит.
28
Утро настало раньше, чем мне этого хотелось. Птицы пели так, словно решили устроить конкурс по хоровому пению. Солнце ярко светило. Пришлось вставать. Я стряхнула кота, который, как оказалось, всю ночь нагло дрых на моей груди, уютно свернувшись калачиком. Затем села, смачно зевнула во все тридцать два зуба и огляделась.
Берег озера представлял собой картину маслом. Вдоль линии прибоя рядочком лежали члены группы по истреблению нежити в полном составе плюс один эльф присоседился для компании. Ни дать ни взять – группа выбросившихся в знак протеста против загрязнения окружающей среды синих китов, только почему-то в пупырышках, как малосольные огурцы.
Ну надо же! А я-то, глупая, старалась, защитный контур на ночь выставила, чтобы эти любители водных процедур не зашибли меня ненароком с утра. Лучше бы спать раньше легла. Народ явно не в состоянии руки поднять. Поддавшись сентиментальному чувству жалости, мы с котом вскипятили самовар и попытались напоить несчастных горячим чаем с липовым медом. Люди не оценили моего благородства и попытались придушить благодетельницу. Не тут-то было! Я легко уворачивалась от судорожно тянущихся ручек со скрюченными от холода пальцами. Неблагодарные! Вот и помогай после этого людям. Мы с Горынычем заботливо завернули пострадавших в теплые одеяла, рассадили вокруг костра. Василий выдал каждому по кружке с ароматным чаем. Пить дымящийся напиток могли только мы, остальные дружно стучали зубами по краю кружек и бросали в мою сторону выразительные взгляды. Когда на тебя так смотрят, хочется зарыться поглубже и не вылезать лет эдак сто, а лучше двести, так надежнее. В конце концов, что они на меня таквзъелись? Я же не заставляла их нырять. Ладно, эльф. Он на своем мече давно спятил. Как знать, может, его и в гроб положили из-за тихой грусти по холодному оружию. А эти-то чего?
– Ну что? Нашли? – не удержалась я от шпильки.
Ежу понятно, что нет.
Народ дружно окатил меня негодующими взглядами. Эльф выразил глубокое презрение. На осунувшихся, изможденных лицах все это выглядело особенно жалко. Была бы у меня совесть – устыдилась бы всенепременно.
– За что ты их так? – посочувствовал Горыныч. – Все ж таки люди…
– Один из них точно нелюдь, – отмахнулась я. – И вообще, кто их заставлял в воду лезть? Сами попрыгали, а теперь дуются как мышь на крупу.
– Ты мой меч утопила! – выдавил из себя эльф.
– Смотрите, кто заговорил! – фыркнула я. – А ты меня в кошку превратил. Зачем?
– И правда, некрасиво получилось, – вклинился Горыныч. – Расколдуй. Она и раньше характером ангельским не обладала, а теперь и вовсе – демоница.
– А я уже того… – потупился эльф.
– Чего того? – опешила я.
– Расколдовал.
Я подпрыгнула от неожиданности. Вот это номер! Метнулась к озеру и чуть не нырнула в прозрачную водную гладь, стараясь рассмотреть изменения.
Ничего! Из озера на меня уставилась все та же демоница.
– Издеваешься?! – возопила я и бросилась к нахалу.
Прежде чем длинные пальцы с золотистыми острыми коготками сомкнулись вокруг беззащитной шеи обидчика, меня успел перехватить Горыныч.
– Ррр! – рычала я. – Пусти! Убью!
– Ну Викочка! Он ведь просто неудачно пошутил!
– Дурацкие шутки! Ррр!.. Убью!!!
– Расколдуй, а то и впрямь придушит!
Эльф честно пытался отползти в сторону. Получалось у него плохо. Утомленное дайвингом тело отказывалось совершать марш-броски.
– Клянусь, я расколдовал!
– Что-то изменений не заметно. Только не надо говорить, что моя внешность теперь вполне отражает мой стервозный характер!
– Нет, просто на мое заклинание наложилось колдовство демона. Вызови его снова, пусть поправит.
От такого заявления я впала в ступор и опрометчиво выпустила рыжего из рук. Тот не преминул воспользоваться промашкой и мгновенно скрылся среди густой листвы кустарника. Вот гад! В руку ткнулась сумка с вещами. Это Васька постарался. Услужливый мой. Только мне это мало поможет, загрустила я.
Лист бумаги и ручка нашлись сразу, словно терпеливо дожидались звездного часа, зная, что понадобятся. Я усердно вычерчивала чертовски сложные руны, в глубине души надеясь, что их смогут разобрать. Не может быть, чтобы язык этого заклинания был знаком только мне. Заковыристые руны не совсем ровными рядами ложились на бумагу. Я аж губу прикусила от усердия. Интересно, что на это сказал бы меч Ахурамариэль? Язва он порядочная, но как-то привыкла к его язвительности…
Наконец заклинание закончено и торжественно вручено Липаю, тот в недоумении уставился на испещренные рунами листы.
– Что это?
– Заклинание, – радостно выдала я.
– А почему ты его мне дала?
– Потому что прочитать сама не могу! Этот язык сам по себе труднопроизносимый, а данный шедевр письменности особенно.
– Извини. Ничем не могу помочь, – пожал плечами Липай. – Впервые вижу эту письменность.
Лисицын заглянул через плечо командора и удивленно присвистнул:
– Ничего себе! Вроде бы ты сказала одно слово, а тут три листа, да еще мелким почерком. Ты в своем заклинании уверена?
Я кивнула. Мелькнувший было лучик надежды исчез под траурный марш. Все. Теперь мне так и суждено прожить жизнь демоницей. Мама меня убьет!
Из кустов извлекли отчаянно сопротивляющегося эльфа, с трудом объяснили, что вовсе не собираемся его бить и бумагу заготовили не для кляпа. Тот немного успокоился, но предпочел изучать текст в сторонке. Все робко затаили дыхание, чтобы не спугнуть музу. И тут не повезло.
– Тебе надо к Бабе-яге сходить, – предложил Горыныч. – Она в колдовстве разбирается, на шабаш летает регулярно.
– У вас тут и Баба-яга есть?! – обалдели мы.
– А как же. Есть. Только она в самой чаще живет, одичала совсем. К ней и раньше-то особо в гости не хаживали. Так, забредет какой-нибудь Иванушка-дурачок. Она и одичала. Людей совсем не любит.
– Она просто не умеет их готовить, – насмешливо фыркнул эльф.
Его обожгли негодующими взглядами, что, впрочем, никак не отразилось на надменной физиономии нелюдя.
– Ладно, – тяжело вздохнул Васька с таким видом, словно провожал добровольца на заведомо проигранную войну, – я тебе пирожков в дорогу напеку.
Пушистик сунул лапу в сумку, оттуда что-то зарычало и цапнуло кота.
– Ой! – подпрыгнул тот и погрозил сумке пушистым кулачком.
Затем попросту нырнул внутрь и загремел содержимым, выбрасывая наружу необходимые для готовки предметы и продукты. На землю упала внушительного вида сковорода, миска, пакет с мукой, сито, доверху наполненное вишней, и много чего еще, хотя я точно знала, что ничего подобного в сумку не клала.
– Это откуда? – удивленно поинтересовалась я, рассматривая продукты.
– Будущие пирожки, – спокойно заявил кот, выпрыгивая из сумки на манер кролика из шляпы.
– Я спрашиваю, откуда это взялось? Признайся, спер?
– Фу-у-у, – скривился Васька, – как грубо! Мне дали.
– Кто мог дать кучу продуктов коту? – вопросил Липай. – Точно стащил!
– А вот и нет! – надулся Васька. – Ничего я, как вы изволили выразиться, не тащил. Мне продукты домовые дали. И заметьте, на совершенно добровольной основе.
Котик преисполнился значимости и горделиво подбоченился:
– Меня! Потомственного фамилиара! Обвинить в краже каких-то продуктов!
Возмущению его не было предела.
– Ага, как же, – вмешалась в наш спор молчавшая до этого Мелена. – Мы небось тоже люди не дикие, о домовых кое-что знаем. У нас дома живет один, Гришкой звать, так жаднее его никого нет. Чтобы он лишнюю крупинку риса кому дал? Он даже синичкам кормушку поставить не позволяет. Боится, что разоримся.
