Дана Рассветных - Здравствуй, я твой ангел
– Да, ну и что? – с вызовом спросила я, пытаясь скрыть смущение.
– Ну, просто все студенты только об этом и говорят, – невинным голосом ответил эльф, делая вид, что рассматривает что–то интересное на потолке.
– И столько интригующих версий выдвинули, – как бы между прочим добавил Рон.
– А ведь мы твои друзья, – перехватил эстафету Даниэль.
– А с друзьями пристало всем делиться. В том числе и информацией, – с намеком закончил оборотень.
– Извините, ребят, – вздохнула я, – но все, что я могу сказать – так это то, что ни в одной из этих версий нет ни грамма правды.
Нет, я бы рада была им все рассказать, но… не поймут они. Слишком уж во власти предрассудков.
А я не хочу терять друзей.
– Ты правда больше ничего не хочешь нам рассказать? – вопросительно посмотрел на меня Даниэль.
– Нет, – покачала я головой. – По крайней мере не сейчас.
– Хорошо, – подумав, согласился со мной оборотень. – Расскажешь, когда будешь готова.
Когда вы будете готовы, – мысленно поправила я его.
– Ну ладно. Веселитесь, а я пойду, – через силу улыбнулась я и пояснила в ответ на недоуменные взгляды друзей, – Хочу пройтись немного.
И, дождавшись неуверенных кивков Дана и Рона, отправилась в сторону выхода – мне действительно необходимо было побыть одной.
Перехватив по дороге встревоженный взгляд Алекса, послала ему успокаивающую мысль:
– Я просто прогуляться.
Вампир успокоился и продолжил прерванный разговор с одним из послов.
Выйдя из Зала, я направилась на крышу Астрономической башни – там можно просто посидеть, не волнуясь о том, что тебя могут обнаружить.
* * *
Отперев люк, я осторожно забралась через него на крышу. Здесь была площадка, окруженная зубчатой стеной. Подойдя к одной из выемок, я уселась на нее, спиной оперевшись на каменную кладку.
Закинув голову, утомленно прикрыла глаза и погрузилась в размышления.
Боги, как же мне быть? Смогут ли друзья понять меня? Смогут ли перешагнуть через свой суеверный ужас, когда узнают обо всем?
Ведь я не собираюсь расставаться с Алексом. Нет, нет.
С ним мне хорошо и спокойно. С ним я в безопасности.
Алекс никому не позволит сделать мне больно. Он пообещал.
И я ему верю…
– Отсюда открывается неплохой вид, не правда ли? – внезапно раздался чей–то голос рядом со мной.
От неожиданности я чуть не свалилась со стены, но мне не позволили упасть крепкие руки (де жавю). Осторожно приоткрыв зажмуренные от страха глаза, я смогла лицезреть нарушителя моего спокойствия.
Лучше бы я этого не делала. Но, как известно, все хорошие мысли приходят уже после того, как осуществлены неудачные.
Меня обнимал не кто иной, как Кэссандр. И как я сразу не узнала его голос?
Судорожно дернувшись, я вырвалась из его объятий и, на всякий случай, отбежала на пару шагов.
Его бывшее Императорское Величество насмешливо вскинул правую бровь.
– Вы… вы меня испугали, – немного дрожащим голосом произнесла я.
– Я не хотел. Сожалею, – несмотря на слова, в его голосе не было ни грамма сожаления.
– Ничего. Я же не упала, – сухо ответила я.
Хаос, что ему от меня нужно?!
Внезапно, Кэссандр быстрым шагом подошел ко мне. Я еле удержалась от того, чтобы отшатнуться.
Пристально глядя мне в глаза, он поднял руку и медленно провел костяшками пальцев у меня по щеке.
Я судорожно втянула воздух. Меня обуял просто животный страх – тело еще помнило, какую боль могут причинять эти руки. Ему стоит произнести лишь одно заклинание… сейчас я ничего не смогу сделать…
Увидев в моих глазах ужас, надвиг удовлетворенно кивнул.
– Я был прав, – пробормотал он. После чего, резко развернувшись, отошел обратно у парапету.
Стоя ко мне спиной, надвиг некоторое время молчал, вглядываясь в горизонт (интересно, что он там надеялся найти?).
Я же все это время мучилась, теряясь в догадках – в чем это он оказался прав?
Внезапно Кэссандр нарушил тишину, задумчиво произнеся, все так же стоя ко мне спиной:
– Знаешь, я все–таки рад, что ты вернулась.
После чего повернулся ко мне. Видимо хотел посмотреть на мою реакцию.
Решив его не разочаровывать, я сделала то же, что делают в таких случаях чувствительные барышни из дамских романов – банально упала в обморок.
Глава 3
Есть время разбрасывать камни, есть – собирать пришибленных.
Александрий.
Продолжая обсуждать с надвижским послом–дипломатом пошлины на реактивы зелий, которые продает за границу ВАМ, я внезапно почувствовал чей–то страх. Сначала я подумал, что уловил эмоциональный всплеск посла, и только через несколько секунд понял, что это страх моей Диали.
Хаос, что случилось? Дыхание перехватило, а сердце стало отбивать бешеный ритм.
Не слушая посла, я сосредоточился на нити связи, пытаясь уловить, где Диали сейчас находится.
…Есть! Астрономическая башня.
– Мне необходимо разрешить одну возникшую проблему. Надеюсь, вы не будете против, если я вас покину? – нетерпеливо обратился я к дипломату, взглядом показывая, что с ним будет, если он окажется против.
– Д–да, конечно, – пролепетал сбледнувший с лица надвиг, прервав разглагольствования о важности международного пошлинного соглашения.
Понятливый оказался малый.
– Тогда я вас покидаю, – коротко кивнул я, всеми силами пытаясь сохранять спокойствие, после чего, больше не медля, быстрым шагом вышел из Зала.
Взяв за конечную точку вектора перемещения приблизительное местонахождение Диали, я начал телепортироваться[14], попутно считывая эмоции своей хранительницы.
… Страх, волнение, неуверенность… сомнения, напряжение, ожидание… отстраненное удивление, обреченность…
На этом эмоции как будто обрубило.
Без сознания, – мелькнуло в голове.
От страха за мою Диали в горле против воли стало зарождаться рычание.
В этот миг телепортация окончилась, и я обнаружил себя стоящим под люком Астрономической башни. После мощной воздушной волны, посланной мною, люк просто вышибло, оставив вместо него дыру с неровными краями раскрошившегося камня.
Через секунду я уже был на крыше, сам не представляя, что сделаю с тем, кто стал виновником страха моей девочки.
Увиденное чуть не заставило меня взвыть от ярости. Глаза застелила пелена гнева.
К моей, МОЕЙ Диали прикасалась эта надвижская тварь! Ррр–рр…
– Убью!
* * *
Кэссандр растерянно смотрел на пребывающую в обмороке девушку.
Это она от радости, что я ее узнал, что ли? – отстраненно подумал он, но сразу же усмехнулся абсурдности своих мыслей.
Но, от радости или не от радости, а делать с ней что–то надо. Не оставлять же ее так лежать – простудится еще, а она ему живая и, желательно, здоровая нужна.
Тяжело вздохнув, надвиг подошел к лежащей девушке. Но только он поудобнее обхватил ее, чтобы поднять на руки, как люк на крышу Астрономической башни с грохотом слетел с петель.
Из образовавшегося проема вылез ну о–очень злой Александрий. Горящие бешенством глаза остановились на руках Кэссандра, прижимающих к себе девушку.
– Убью! – глухо прорычал он.
В следующий миг надвига, непроизвольно отшатнувшегося от Диали, буквально швырнуло об каменную кладку парапета. Он едва успел увернуться, как в место, где еще секунду назад была его шея, с режущим звуком вонзились острые лезвия когтей. Впрочем, в стене они долго не продержались.
«В моих планах он, конечно, труп, – размышлял надвиг, еле успевая уворачиваться от ударов и ставить щиты от мощных проклятий, – Но теперь я вижу, что таким он станет уж точно не путем честного поединка. Я же не самоубийца.»
Наконец, ему удалось особо ловкой уверткой выиграть несколько секунд, и он молниеносным пассом послал в вампира воздушную волну, которая отбросила того на несколько метров. И, пока Александрий не очухался, быстро проговорил (сейчас опять же кинется):
– Да какой вурдалак тебя укусил, *непечатное*… совсем на убийствах помешался, *непечатное*, *непечатное*! – от полноты чувств, а если совсем уж честно, то от страха , Кэссандр даже перешел на «ты».
Вампир, уже было вновь занесший руку с боевым заклинанием, предназначенным для разрывания противника в клочки, с трудом остановился. Слова надвига (или красноречивое умение того ругаться) его отрезвили.
– Тебя сейчас спасает только то, что я дал Диали обещание, – глядя на Кэссандра пылающими искренней ненавистью глазами, прошипел он. – Но если окажется, что ты ей что–то сделал, я тебя из–под земли достану и использую по назначению весь арсенал пыток, какие я только знаю. И поверь, ты о смерти молить, собака, будешь!
