Дарья Ковальская - Начало пути
Да… в прошлый раз, как вы поняли, заклинание сорвалось. Маг тогда еще сильно горевал и выгнал из дома всех слуг, кошек, собак, попугая и даже сына. Перспектива еще десять лет быть мертвецом довела его до нервного срыва. С тех пор и живет вот так, как говорит Сиггун, бобылем.
Маленький эльф задумчиво стоял у входа в сокровищницу. Уже часа три как стоял. Он испробовал всё: молнии, динамит, заклинания на крови — всё без толку. Заперто. Маг очень и очень постарался, чтобы его магические игрушки более никто не спер. Охранные заклинания остановили бы даже великих магов древности, ибо обещали боли в пояснице, сильное несварение и четырехчасовой кашель. А кашель плюс несварение, да еще и четыре часа в скрюченной позе, — это круто. Далеко не каждый пойдет на такие жертвы.
Кноп возмущенно подпрыгнул и сжал маленькие кулачки. Глаза его воинственно горели алым светом. Маг поплатится за это. Ох как поплатится! Никто не смеет воровать у Кнопо-пупса.
19:08
— Темнеет уже! А ты все с ведрами возишься. Быстрее нельзя?
Взмыленная шатающаяся девушка остановилась у основания лестницы и зло посмотрела вверх.
Там стоял он. Маг. В сиянии заходящего солнца, что освещало его через дыры в стене, он был… неотразим.
Она сощурилась и побрела наверх, решив не реагировать на подколки.
— Учти. Не успеешь наполнить котел до полуночи, засуну и тебя туда. У тебя в жилах воды много, ее и вытащу.
Сиггун и ухом не повела, проходя мимо мага и вползая в комнату.
— Эй. Ты меня слышишь?
— Отвали.
И хоть сказала она это тихо и стоя к нему спиной, некромант впервые за многие годы почувствовал рой ледяных мурашек, пробежавших по его спине.
— Ммм… ладно, таскай давай. Сколько там тебе осталось? Потом чаю попьем.
Сиггун молча медленно прошла обратно, неся пустые ведра.
Некромант нахмурился, загибая пальцы и мысленно подсчитывая, сколько ведер она уже принесла. Выходило, что около пятидесяти. А надо было где-то двести… Вздохнув, маг почесал затылок и побрел вниз — ставить чай. Помочь он ей не мог никак, ибо сам рассыпался, магию берег на вечер. Ну хоть на глаза ей больше попадаться не будет.
— А чего ты зомби на это дело не подрядишь? Они бы воду быстрее перетаскали. — Горшок, снова синий, сидел на столе и смотрел на входящего на кухню мага.
— Нельзя. Дом, в котором идет воскрешение, должен быть чист от энергии смерти. Я его лет десять вычищал, зомби даже на порог не пуская. А теперь все испортить из-за какой-то воды? Нельзя. В крайнем случае сам натаскаю. Надеюсь только, что руки не отвалятся. А то будет нечем мешать варево.
— Хм.
На землю мягко опускалась ночь. Первые звезды загорались искрящимися точками, рассыпанными среди черного бархата. Луна медленно и вальяжно выходила из-за туч, освещая свои владения и стыдливо прикрываясь туманом, клочья которого разорванной ночнушкой летали над землей, то скрывая, то обнажая ее изгибы и впадины.
Свет гас в окнах домов огромного старого города. Люди, гномы и фэйри гасили свечи и забирались в свои или чужие уютные кровати. И только один дом, который стоял у самого леса, рядом с городским кладбищем, огороженный высокой каменной стеной, наоборот, оживал. В нем зажигались огни, открывались ставни, двери, сновали большие и маленькие тени жильцов. Это был дом некроманта, с двумя башенками, с кучей мертвецов, разгуливающих во дворе, и, собственно, самим владельцем. Единственным, кто не побоялся жить по соседству с погостом, был именно он — некромант, маг и немного провидец — Ланцелот, слуга короны и его величества короля Астрогномиуса Седьмого.
Зомби столпились во дворе и чего-то ждут. Лес, предчувствуя недоброе, притих, стараясь даже не шелестеть листвой в преддверии магии, которая свершится этой ночью в особняке.
В окне кухни появился силуэт ночного горшка. Он покрутил ручкой из стороны в сторону, поерзал и спрыгнул обратно на пол. Следом влетела фигурка золотистого эльфа. А в окне спальни появилась встрепанная фигура мага, стоящего рядом с огромным котлом и пытающегося разжечь под ним огонь.
И только одно живое существо все еще бродило снаружи — девушка, набиравшая воду из колодца.
Бледная, осунувшаяся, с трясущимися от перегруза руками, она снова и снова пыталась прокрутить ручку колодца и достать ведро с чистой водой. Руки соскальзывали, она хлюпала носом, крепче стискивала зубы и снова бралась за ручку, пытаясь достать ведро. Зомби на нее не реагировали. Они привыкли к ней и больше никогда не нападали. Есть, правда, просили постоянно. Но она уже не обращала на это ровным счетом никого внимания.
Ведра готовы. Подхватив, она прицепила их к концам найденной в сарае палки и на манер коромысел закинула себе на плечи. Потом, шатаясь, пошла к дому. Это была ее семидесятая ходка к колодцу.
— Чего так долго? У меня вот-вот закипит! — Маг высунулся в окно и прикрикнул на бредущую к дому фигурку.
И тут же фигурка споткнулась о чью-то бедренную кость и рухнула в пыль, расплескав ведра. Маг крикнул, что она дура, и побежал обратно к котлу.
Фигурка на земле не шевелилась. Просто лежала, отдыхая в грязной от пролившейся воды луже.
— Так. Пентаграмма есть. Ведьма… есть. Заклинание? Где заклинание?! А, вот же оно. Есть… гм… котел. Может, еще пару ведер? А то я как-то переживаю.
Ведьма лежала в углу и смотрела в одну точку.
Маг сам ее туда и бросил со словами:
— Ладно, лежи уж. Надеюсь только, что моя доброта заклятию не навредит.
Ведьма не отреагировала.
— Жаба! Где жаба? Где невинная жаба?!
— Тут.
Маг обернулся к горшку и задумчиво изучил банку, стоявшую в нем.
— Хм. Решил все-таки помочь?
— Ну… рано или поздно это все равно должно было бы случиться. А ты на кухне обещал, что после меня расколдуешь.
— Угу. Обещал. Так. Ладно. Отойди. Сейчас стол отодвинем… Лучше его вообще из комнаты вынести… И нарисуем пентаграмму.
Скрежет мела по доскам пола заставил ведьму очнуться. Она приоткрыла глаза и обнаружила задницу мага, которая вихляла из стороны в сторону, пока сам некромант старательно чертил символы.
— Ма-аг… — хрипло и с неприятным бульканьем в груди.
— Чего? А, очнулась? Вставай, нечего лежать, помогай.
— Кажется, я… не чувствую рук.
— Поздравляю. Ноги чувствуешь?
— …да.
— Вот и вставай, иди вниз и дуй на кухню. Возьми из крайнего левого шкафчика с зубами стрихнин и тащи сюда.
Возмущенный взгляд и попытка пнуть мага под зад.
— Во-от. Вот видишь, ноги очень даже шевелятся. — Маг улыбался, выпрямившись и нависая прямо над ней. — Давай вставай. Если сегодня все получится, я тебя отдам в академию магии, а через пару лет заберу к себе в ученицы.
Горшок как-то странно звякнул, подпрыгнув у стены.
— Зачем я тебе? — Даже не думая шевелиться и с наслаждением проваливаясь в новую глобальную депрессию. — Я бездарна. Все, что умею, — это попадать в неприятности или вовлекать в них других. И вообще — домой хочу!
— Вот это и будем развивать. Твоя феноменальная невезучесть — это именно то, что я искал. Будешь со мной по кладбищам ходить и насылать на мертвых свое невезение. А то я так и буду помирать… периодически.
Фыркнув, ведьма прикрыла глаза, но ее довольно чувствительно пнули по пятой точке.
— Я кому говорю, вставай. Время уже позднее, скоро полночь, а из-за твоей медлительности котел только через полчаса закипит. А ну встала, живо!
Ведьма зарычала и попыталась подняться хотя бы на четвереньки. Руки подламывались и отказывались повиноваться, словно чужие.
У мага еще и ведра какие-то ненормальные были, росли с каждой ходкой, в итоге увеличившись вдвое… И вот сейчас, сидя на полу и изучая орудия сегодняшней пытки, Сиггун запоздало сообразила, что утром они были значительно меньше. Эдак раза в два…
— Не поняла…
Маг выгнул дугой бровь, покосился на ведра, побледнел и с воплями и криками выставил ведьму за дверь, едва не навернув ее с лестницы.
— Ты… ты увеличил ведра! Урод! — Сиггун вцепилась в перила и с трудом устояла на ногах. Душа просила мести, руки — горла некроманта.
— Устала, вот тебе и кажется. Вали за ингредиентами. На! — В руки девушки сунули список из пятнадцати вещей, снабженный рисунками.
— Я тебе зверски отомщу, — прошипела ведьма.
— Я понял. Только потом, ладно? Сейчас мне реально некогда.
И маг утопал обратно в комнату.
Уж полночь близка, погасли огни,
С тобою остались мы в лабе одни.
Я близко стою, смотрю тебе в глаз,
И вижу его словно в первый я раз.
А ты улыбаешься, тихо шипя,
Ведь ты, дорогая, подопытная.
Маг фыркнул, никак не комментируя стихи ведьмы. Та же сидела на высокой табуретке, болтая ногами и задумчиво оглядываясь по сторонам. Спросила — зачем две пентаграммы? Некромант, бегая от котла к столу с ингредиентами и обратно, пояснил, что в одной будет стоять она с банкой. Во второй — он с горшком. А то, что он вызовет, чтобы снова ожить, не сможет пролезть через начерченные мелом линии и будет ползать по всей комнате разом… а может, и по всему дому.
