Терри Пратчетт - Понюшка
Сибилла сдалась, но по тону, которым она попросила захватить Вилликинса, было ясно, что она не верит ни единому слову.
Эта иная грань его жены озадачивала Сэма до глубины души. Сибилла с равной силой верила, что Шнобби Шнобс хороший полицейский, хотя и является не ограненным бриллиантом, и что Ваймсу будет безопаснее в компании того, кто никогда не выходит из дома без уличного арсенала оружия, и кто однажды открыл пивную бутылку чужими зубами. Это верно, но только отчасти.
Сэм услышал звон дверного колокольчика, потом как слуга открыл парадную дверь, последовавшее за этим приглушенный разговор и чьи-то шаги на гравийной дорожке, ведущей вокруг дома к черному ходу поместья. Это было неважно, просто белый шум, и тихое появление лакея, который о чем-то пошептался с леди Сибиллой относился к той же категории.
Он расслышал, как супруга ответила:
— Что-что? Ну что ж, полагаю, лучше впустить его, — затем внезапно привлекла внимание Ваймса, обратившись к нему: — Пришел местный полицейский. Ты не мог бы принять его в кабинете? Полицейские никогда не вытирают ноги качественно, особенно ты, Сэм.
Ваймс еще ни разу не был в кабинете. Похоже, в поместье было бесконечное число комнат. Получив указание от очередной отвернувшейся к стене горничной, Ваймс ухитрился прибыть на место за несколько секунд до местного копа, сопровождаемого лакеем, судя по лицу которого можно было представить, что он несет на вытянутой руке дохлую крысу. По крайней мере со всей очевидностью это был именно местный коп: он выглядел как местный коп, сын другого местного копа. Ему было лет семнадцать и от него пахло свиньями. Парень встал там, где ему указал лакей и уставился на Ваймса.
Спустя некоторое время Ваймс спросил:
— Чем могу помочь, офицер?
Юноша моргнул.
— Э… Я обращаюсь к сэру Сэмуэлю Ваймсу?
— С кем имею дело?
Данный вопрос застал молодого человека врасплох, поэтому Ваймс спустя какое-то время сжалился над ним и сказал:
Послушай, сынок, по правилам следует сперва представиться, а потом уточнить, что я - это я, чтобы вести беседу. И все же, я так и не знаю, кто ты. Ты, как я вижу, не носишь форму, и не предъявляешь мне жетон или удостоверение. И на тебе нет форменного шлема. Тем не менее, чтобы закончить это странное интервью, я заключу, что ты старший констебль этой деревни. Так, как твое имя?
— Э, Апшот, сэр. Фини Апшот[30]… э, старший констебль Апшот?
Ваймс почувствовал стыд за свое поведение, но это дитя пыталось выдавать себя за полицейского, а над этим казусом рассмеялся бы даже Шнобби Шнобс.
Вслух Сэм ответил:
— Ну что же, старший констебль Апшот, я сэр Сэмуэль Ваймс, помимо всего прочего, и как раз думал о том, чтобы с вами побеседовать.
— Э, это здорово, сэр, потому что я как раз думал о том, чтобы вас арестовать по подозрению в убийстве деревенского кузнеца Джетро Джефферсона.
Ваймс и бровью не повел: «И что мне делать? А ничего. Вот так. У меня есть право хранить молчание. Я говорил это сотням людей, уверенный, что все это полная мура, но в одном я точно уверен - я и пальцем не тронул треклятого кузнеца, кроме как преподал ему один поучительный урок. Так что будет занимательно выслушать от этого маленького хама, почему он уверен, что может схватить меня за шиворот».
Коп должен постоянно учиться, и Ваймс многое узнал от лорда Витинари, что не следует реагировать на какие-либо комментарии или ситуации, пока не решишь конкретно, что собираешься предпринять. Это позволяло избежать двух вещей: действий или слов невпопад, и в то же время - заставляло нервничать других.
— Прошу прощения сэр, но мне стоило целого часа выгнать свиней и прибраться в камере, сэр. Пахнет немного дезинфекцией и свиньями, сэр. Но я побелил стены, принес табурет и там есть кровать, не бог весть какая, но на ней можно притулиться. О, и чтобы вам было нескучно, я разыскал журнал.
Он с надеждой посмотрел на Ваймса, кто продолжал невозмутимо стоять, постепенно превращаясь в камень, но спустя какое-то время Ваймс все же ответил:
— Какой журнал?
— Простите, сэр? Я и не знал, что их много. У нас был всего один. Он про свиней. Он уже порядком зачитанный, но свиньи всегда свиньи.
Ваймс встал.
— Я собираюсь пройтись, старший констебль. Не желаете присоединиться?
— Простите, сэр, но я же вас только что арестовал!
— Нет, сынок, вовсе нет, — ответил Ваймс, направляясь к двери.
— Но я очень четко объявил вам, что вы арестованы, сэр! — Он едва не сорвался на крик.
Ваймс вышел через парадную дверь и начал спускаться по ступеням, так что Фини был вынужден семенить следом. Пара садовников, которые в противном случае вынуждены были бы отвернуться, остались, опершись на свои метлы в ожидании предстоящего представления.
— А что именно, ради всего святого, может убедить меня в том, что ты являешься настоящим полицейским? — бросил Ваймс через плечо.
— У меня есть официальная дубинка, сэр. Это фамильная реликвия!
Сэм Ваймс остановился и обернулся:
— Ладно, парень, раз это официально, тогда тебе стоит дать мне на нее взглянуть, хорошо? Ну, давай ее сюда.
Фини покорно отдал вещь.
Это был чуть громоздкий блэкджек, со словом «закон», которое было неумело выжжено скорее всего кочергой. Но имелся отличный баланс. Ваймс похлопал дубинкой по ладони и сказал:
— Ты только что дал мне понять, что я потенциальный убийца, и отдал мне свое оружие! Как думаешь, это разумно?
В следующий миг, пролетая над террасой, Ваймс увидел промелькнувший мимо пейзаж, и клумбу, куда он приземлился на спину, глядя в небо. Над ним склонилось встревоженное лицо Фини, почему-то выглядевшее неестественно крупным.
— Простите, командор. Я бы не стал причинять вам боль, но не хотел, чтобы у вас сложилось превратное мнение. Этот прием называется: «кувырком и прости».
Разглядывая голубое небо в состоянии удивительного покоя, Ваймс услышал, как парнишка сказал:
— Понимаете, мой дед в молодости плавал на больших кораблях, доплыл даже до Бангхангдюка и побывал во множестве странных мест, а когда вернулся, привез с собой бабулю, Минг Чанг. Она-то и научила этому моего отца и меня заодно. — Он всхлипнул. — Она скончалась пару месяцев назад, но успела научить маму готовить. Банг-минг-сак-дог[31] очень популярное блюдо и не так уж трудно достать продукты, особенно так рядом с морем. Бонг-кэн-банг-кенг тут не растет, в вот пакет-шоп-чоп-мак-дик наоборот растет и отлично. О, сэр, я вижу на ваше лицо возвращается румянец. Очень рад.
С болью в каждом суставе Ваймс сумел подняться:
— Не делай так больше, понял?
— Постараюсь, сэр, но все равно вы под арестом.
— Я тебе уже сказал, юноша, что ты не правильно меня арестовал. — Сэм встал на ноги, слегка покачиваясь. — Для того, чтобы произвести законный арест производящий арест офицер должен физически коснуться подозреваемого и громко и внятно произнести «я вас арестовываю», примерно так, хотя в этот момент ты и не должен указывать преступление, в котором подозревается подозреваемый. А делая это… — в этот момент Ваймс изо всех сил двинул парнишку в солнечное сплетение, так что тот сложился пополам, — нужно быть настороже, и лучше делать это постоянно, парень, если по-прежнему собираешься меня арестовать, чего, я могу сообщить, ты так и не сделал, к большому стыду, потому что теперь у тебя был бы замечательный повод объявить, что я оказываю сопротивление и напал на полицейского офицера при исполнении. Однако, пока у меня не было ни единого доказательства, что ты настоящий полицейский.
Ваймс присел на удобный камушек и смотрел на скорчившегося Фини.
— Я Сэм Ваймс, молодой человек, поэтому не стоит пылить в мой адрес, ясно?
Теперь голос Фини было едва слышно:
— Однажды кто-нибудь скажет вам: «Да вы, знаете, с кем имеете дело, констебль?», на что вы должны ответить: «Да, сэр (или мадам), вы лицо, которое я собираюсь допросить в связи с вышеупомянутым преступлением». Или произнести иные схожие по смыслу слова, но следует избегать таких выражений, как: «Да пошел ты, дружок» или «я щаз прям взорвусь напрочь, так и знай». Не обращайте внимания, но запомните все высказанные вам угрозы. Закон один и неизменен. Ему все равно, кто перед вами, и кто вы, в самом прямом смысле этого слова, а значит, и вам.
Ваймс сидел с открытым ртом, а Фини продолжил:
— Мы тут не часто получаем Таймс, но я год назад купил целую кучу лекарств для поросят, и они были завернуты в газеты, на которых я увидел ваше имя и то, что вы говорите про то, как быть полицейским. Я с гордостью прочел эти слова, сэр.
Сэм припомнил ту самую речь. Он написал ее сам по поводу парада в честь выпуска свежеиспеченных полицейских из академии. Он потратил на нее многие часы, поскольку любой вид литературной деятельности для него был словно закрытая книга в прямом смысле.
