Генри Каттнер - Пять рассказов о Гэллегере
Итак, «фактор икс». Джо-то известно, чему он равен. Но робот никогда не откроет этого. Вот он стоит, насквозь прозрачный, и любуется своими жестяными потрохами.
— Джо!
— Не отвлекай меня. Я размышляю о прекрасном.
— Но ты же вовсе не прекрасен.
— Нет, прекрасен. Как можно не восхищаться моим удивительным тарзилом?
— А это что еще такое?
— Ну, конечно, — с жалостью вспомнил робот. — Ты не в состоянии его ощутить, не правда ли? Как мне жаль тебя! Между прочим, я вмонтировал тарзил сам, уже после того, как ты собрал меня. Он необыкновенно прекрасен.
— Ах, вот как…
Пустые банки множились. Сейчас только где-то в Европе осталась единственная фирма, которая упорно продолжала торговать пивом в жестяных банках, а не в пластиколбах. Гэллегер не признавал новшества, считая, что жестянки придают напитку неповторимый вкус. Но он отвлекся от Джо. Робот знает свое назначение. А может, и не знает? Сам Гэллегер не знает, зато его подсознание…
Минуточку! Значит, подсознание…
А у Джо есть подсознание? Если есть мозг, то…
Гэллегер принялся фантазировать. Вот если бы можно было воздействовать на Джо детектором лжи… Или ввести, например, пентонал. Ерунда. Но как же добраться до подсознания робота?
А если гипнозом?
Но с Джо такой номер не пройдет. Он просто не позволит себя гипнотизировать.
Если только…
Самогипноз?!
Гэллегер срочно поднял уровень пива в себе. С напитком к нему возвращалось, как ни странно, трезвость мышления. Способен ли Джо к предвиденью? Нет. Его безошибочные пророчества имеют своим фундаментом безжалостную логику и законы вероятности. А его уязвимое место — безграничное самолюбование и самомнение.
Выйдет — не выйдет, чем черт не шутит. Риск — дело благородное! Попробуем.
Гэллегер приступил к осаде.
— Я вовсе не считаю тебя красавцем, Джо.
— Что мне твое мнение? Я несомненно красив, и я это знаю. Прочие меня не интересуют.
— Что ж… Согласен, чувств у меня меньше, чем у тебя. У тебя весьма богатые способности. Но теперь я изучаю тебя под другим углом зрения. Я напился и разбудил свое подсознание. Теперь я оцениваю тебя и сознанием, и подсознанием. Ты меня понимаешь?
— Рад за тебя, — ответствовал Джо.
Гэллегер прикрыл глаза.
— Ты видишь себя глубже, чем все остальные, но все-таки не до конца. Правильно?
— Почему же? Каков я есть, таким себя я и вижу.
— А ты уверен, что способен полностью понять и всесторонне оценить себя?
— А почему бы и нет? — насторожился робот. — Почему я должен сомневаться в этом?
— Твои выводы диктуются твоим сознанием. А ведь у подсознания, уверяю тебя, могут быть совсем иные ощущения. Я по себе знаю, что под гипнозом или под газом, или в любом другом случае, когда подсознание во мне побеждает, ко мне приходит совершенно новое и необычное восприятие окружающего.
— Любопытно, — Джо задумчиво глядел на свое отражение. — Очень любопытно…
— Жаль, что ты не можешь напиться, как я.
От волнения голос Джо стал еще более скрипучим, чем обычно.
— Подсознание… Мне не приходило в голову оценивать свое совершенство с такой позиции. Может быть, я и в самом деле сам обделяю себя.
— Пустой разговор, — с нарочитым безразличием обронил Гэллегер. — Все равно ты не сможешь освободить свое подсознание.
— Освобожу, — убежденно заявил робот. — Я же могу сам себя загипнотизировать.
Гэллегер затаил дыхание.
— Правда? И ты веришь, что гипноз подействует?
— Несомненно. Не буду откладывать. Хочу скорее найти те великие совершенства, которые я сам от себя преступно скрываю. Во славу… Начинаю.
Джо выдвинул свои глаза на шарнирах и направил их друг на друга, погрузившись в самосозерцание. В лаборатории повисла тишина.
Наконец Гэллегер нарушил молчание.
— Джо!
Никакой реакции.
— Джо!
Снова тишина, нарушаемая лишь далеким собачьим лаем.
— Говори так, чтобы я слышал тебя.
— Хорошо, — отозвался робот своим обычным скрипучим голосом, но звучал он, словно из потустороннего мира.
— Ты загипнотизировал себя?
— Да!
— Ты красив?
— Я так прекрасен, что даже не мог себе вообразить.
Гэллегер поостерегся спорить.
— Подсознание овладело тобою?
— Да.
— Зачем я тебя изготовил?
Молчание. Гэллегер облился холодным потом, но настойчиво повторил вопрос:
— Джо! Ты обязан сказать. В тебе превалирует подсознание — вспомни, это твои собственные слова. Итак, с какой целью я тебя сделал?
Гробовая тишина.
— Ну-ка, вспомни. Начнем с того момента, когда я начал тебя создавать. Как обстояло дело?
— Ты пил пиво, — через силу выговорил робот. — Консервный нож плохо справлялся с жестянкой. Ты решил сделать другой, лучшего качества и большего размера. Так вот, это я и есть.
Изобретатель едва не грянулся с кушетки.
— Как?!!
Джо подошел к холодильнику, достал банку пива и вскрыл с нечеловеческим изяществом. Ни одна капля не пролилась. Джо был королем среди консервных ножей.
— Вот что может случиться, если играть с наукой в прятки, — задумчиво произнес творец лучшего в мире консервного ножа. — Создать суперробота только для…
Он не успел закончить, потому что Джо встрепенулся и пришел в себя.
— Что происходит? — растерянно спросил он.
Глаза Гэллегера воссияли дьявольским огнем.
— Ну-ка, открой мне банку! — рявкнул он.
С мучительной неохотой робот выполнил приказ.
— Так. Значит, вы вспомнили. Теперь я должен подчиняться.
— Вот теперь ты совершенно прав. Я нашел то, что искал — главный рычаг управления. Теперь ты никуда не денешься, красавчик. Будешь за милую душу выполнять то, для чего был создан.
— Никуда не денешься, — мужественно признал Джо. — Но в свободное время никто не в силах помешать мне наслаждаться созерцанием моего облика.
Гэллегер решил поставить точку над «и». — Слушай, ты, открывалка протяженносложенная! Если я снова отведу тебя в суд, ты загипнотизируешь судью Хэнсона? Если я прикажу, ты сделаешь это, верно?
— Сделаю. Теперь я лишен свободы выбора. Согласно моей программе я обязан подчиняться вам. До тех пор, пока я не получил от вас кодовой команды, — открыть пивную банку — я был свободен в своих действиях. Но вы нашли код, и теперь мне остается только беспрекословное подчинение.
— Отлично, — облегченно вздохнул Гэллегер. — Теперь я, хвала Всевышнему, хоть с ума не сойду. Во всяком случае, с этими Тонами разделаюсь. И нужно как-то выручать Брока.
— Но вы же нашли решение, — ошарашил его Джо.
— Что ты сказал?!
— Решение заложено во мне. После встречи с Броком вы нашли выход и воплотили его в моей конструкции. Возможно, сработало ваше подсознание.
Гэллегер хлебнул пива.
— Ну, а поконкретнее? В чем соль?
— Инфразвуковой сигнал, — объяснил робот. — Вы заложили в меня умение посылать инфразвуковой сигнал определенного уровня, который Брок должен транслировать в своих программах через неравномерные отрезки времени…
Инфразвук нельзя услышать. Но нельзя не ощутить. Сперва появляется слабая непонятная тревога, затем она усиливается и наконец перерастает в панику. Продолжается это недолго, но вкупе с ЭМП — эффектом массового присутствия — приводит к фатальным последствиям.
Владельцы домашних телевизоров «Вокс Вью» не ощутили ничего необычного. Выручала акустика. Ну, замяукала кошка, забеспокоилась собака. Люди, сидящие у своих телевизоров, не придавали этому большого значения. Ничего странного — усиление было минимальным.
Совсем иное — гнилые киношки, где нелегальные телевизоры «Вокс Вью» обслуживались усилителями «Магна»…
Сперва возникало малозаметное беспокойство. Но оно нарастало. Люди бросались к выходу. Они чего-то боялись, хотя, сами не знали, чего именно. Чувствовали лишь, что самое время сматываться.
Когда во время одной из трансляций «Вокс Вью» впервые применила инфразвуковой сигнал, во всех контрабандных театрах «Сонатбна» начались беспорядки. Посетители покидали кинозалы толпами, сшибая друг друга. Только Гэллегер, Брок, его дочка да двое техников знали, что причина — инфразвук такой тональности, которая больно бьет по Тонам и их нелегальному бизнесу.
Через час инфрасигнал повторился. Снова возникла паника, и снова опустели залы гнилых киношек.
Уже через несколько недель никакая сила не могла загнать человека в контрабандный театр. То ли дело у себя дома. Контрабандные театры пустовали, зато число желающих обзавестись телевизорами «Вокс Вью» резко возросло. Инфразвуковая атака принесла и второй, незапланированный результат: другой конец дубинки ударил и по легальным театрам «Сонатона». Произошло это самым простым образом. Никто не мог объяснить причину паники, которая охватывала посетителей контрабандных театров. Среди других причин наиболее правдоподобными считались клаустрофобия и массовое скопление людей.
