Александр Рудазов - Шестирукий резидент
– Чего надо?
Я задумался. Реакция выглядела неестественно. Представьте себя на месте этой женщины - вы открываете дверь, а снаружи трехглазое чудище с длиннющими когтями. И оно на вас замахивается (точнее, не на нее, а на дверь, но это же только я знаю). Ваша реакция? На выбор - упасть в обморок, закричать, убежать, стукнуть чем-нибудь потяжелее. Но уж никак не та, что мы пронаблюдали.
– Здравствуйте, товарищ буфетчица! - жизнерадостно выставил вперед пузо Щученко. - Буфеть нам, значить, откройте, а то мы шо-то подзакусить собрались!
– Разбежался, толстопузый, - неодобрительно посмотрела на него буфетчица. - Полночь на часах, все спят давно! Иди-иди отсюда, а то милицию вызову! Ишь, напьются до зеленых чертей и лезут, и лезут, прямо спасу от вас нет…
Она с сомнением посмотрела на меня, а потом продолжила:
– Это же надо так налакаться - даже я твоего черта вижу! Чего уставился, хвостатый?
– Да я вроде как не глюк… - с некоторым сомнением пощупал хвост я. А вдруг?
– Кому сказано - иди отсюда, пьянь! Проспись сначала, а утром в буфет приходи! Милицию вызову!
– А я, значить, из КГБ! - отпарировал полковник. - А КГБ старше всяких там мурзиков, ясно вам, товарищ буфетчица? Фамилия ваша как? Вы органам-то, значить, не препятствовайте, а то живо дело заведем!
– Теть Алла, да это я, Ира, помните? - вмешалась наша экскурсоводша. - Сапрыкина которая.
– Ирка? Ты, что ли? - прищурилась тетка. Она достала из кармана передника очки в черепаховой оправе, надела их и внимательно осмотрела с ног до головы Иру, полковника и меня. Меня особенно внимательно - по-моему, начала подозревать, что я не галлюцинация. - Ты чего на ночь глядя заявилась? А это кто с тобой?
– Полковник, значить, Щученко! - молодцевато подкрутил ус бравый гебист, свободной рукой вытирая лысину платком. - Сопровождаю гостя из-за рубежа в осмотрении наших советских произведений искусств! Гость устал, желаеть, значить, перекусить с дороги! Немедленно оказать помощь в накормлении гостя! Отказ расценивается як сопротивление органам государственной безопасности и карается по справедливым советским законам! Расстрелом.
Буфетчица смерила меня недоверчивым взглядом. Похоже, ей все еще не верилось, что я настоящий. Потом она лениво пожала плечами и сообщила:
– Хотите есть - приходите утром. А в полночь я сплю.
– Товарищ буфетчица, шо це за преступные разговоры?! - насупился полковник. - Немедленно выполнить распоряжение полковника, значить, КГБ! Це есть настойчивая просьба, оформленная в виде приказа!
– А ложила я на твое КГБ, - равнодушно зевнула тетя. - Вас много, а я одна, всех накорми, напои, спать уложи… Пистолетом махать - дело нехитрое, а вот ты попробуй, накорми пятьсот голодных студентов, когда они всем институтом в музей припрутся! Попробуй-ка!
– Товарищ буфетчица, я на вас музейному директору ябедную, значить, бумагу накатаю! - уже осторожнее пригрозил слегка стушевавшийся полковник.
– Да пожалуйста! - хохотнула тетя. - Сейчас вот разбужу его, и жалуйтесь, сколько хотите. Ва-а-ась!!! - заорала она в приоткрытую дверь.
– Аллочка, ну куда ты пропала? - донеслось оттуда. - Пошли их на [цензура] и иди обратно!
– Блин, это музей или общежитие?! - возмутился я.
– Музеи у нас в стране работают круглосуточно, гражданин, - зевнула буфетчица. - И наше любимое начальство предоставляет нам, его работникам, квартиру на непосредственном месте службы. А только обе сменщицы мои в декрете, так что я тут одна кручусь, без выходных. А спать когда же прикажете?! Спокойной ночи, граждане.
Дверь захлопнулась прямо перед моим… местом, где у людей расположен нос. А в животе почти сразу же тоскливо забурлило - организм напоминал, что я уже почти четыре часа ничего не ел. Для меня это довольно долго.
– Угощайтесь, товарищ Бритва… - грустно протянул мне пакетик леденцов полковник. Наш гид немедленно потянула носом на запах клубники. - И вы берите, товарищ Са… что уж там, просто Ирочка…
«Рабан, где эта хренова статуэтка?» - спросил я, отправляя в пасть горсть конфет. - «Хватит уже в туристов играть…»
– Прямо по коридору, потом поворот, сквозной зал, еще поворот, потом прямо, прямо, прямо…
– Фью-ю-уу… Большой музей!
– Очень большой, - согласилась Ира, возвращая полковнику пустой пакетик. - Следуйте за мной, товарищи экскурсанты, сейчас я вам все тут продемонстрирую.
Тихо было в ночном музее. Только цокали по мраморному полу мои когти, выбивали марш тяжелые ботинки полковника, да легонько постукивали каблучки Иры. И, конечно, ее монотонный голос, выдающий пояснения к выставленным экспонатам.
Ко всем подряд.
– …а это филлокактус «Декабрист», очень выносливое растение…
– …а это минерал галенит, спайность кубическая…
– …а это бивень нарвала, почти три метра в длину…
– …а это один из свитков Торы, семнадцатый век…
– …а это средневековый мушкет, приклад инкрустирован…
– …а это колесо сельскохозяйственной машины «трактор»…
– …а это веджвудская порфирная ваза в античном стиле…
– …а это гипсовый слепок с лица туземца Конго…
«Рабан, почему я раньше не любил ходить на музейные экскурсии?» - задал мысленный вопрос я.
– Может, потому что это зверски скучно? - предположил керанке.
«Да, ты прав. Более скучного занятия не припомню. Интересно, почему я это до сих пор терплю? Наверное, я самый терпеливый яцхен в мире…»
– Патрон, ты единственный яцхен в мире.
«Значит, я тоже прав».
По-моему, Щученко опять уснул. Теперь даже не стоя, а на ходу. Может, я, конечно, и ошибаюсь, но очень уж равнодушный у него был взгляд - на экспонаты он даже не смотрел, просто пялился в одну точку.
– Посмотрите налево… теперь посмотрите направо… теперь обратите внимание на эту дверь - я пойду туда, а вы ждите здесь, вам со мной нельзя, - мило прощебетала Ирочка.
– Это почему еще?! - встрепенулся полковник. - Шо це, значить, за дискриминация, товарищ эскурво… гид?! Почему это нам туда нельзя?!
– Потому что это женский туалет, - пренебрежительно посмотрела на него девушка, скрываясь за дверью с надписью «Ж».
– У-у-у, контра… - засопел полковник, сверля эту букву подозрительным взглядом. - Я, товарищ Бритва, думаю так - туалеты в советском правовом государстве следуеть, значить, объединить! Советским гражданам нечего скрывать от советских гражданок! А советским гражданкам нечего скрывать от советских, значить, граждан! Я так примерно думаю.
– Угу. И стены делать из стекла, - хмыкнул я, вспомнив Замятина. - Чего мелочиться-то?
– Гениально! - выпучились глаза полковника. - Отличная, значить, мысля, товарищ Бритва - непременно подкину ее товарищу Саулову! Да мы еще сделаем из вас настоящего коммуниста! Можеть, даже в почетные члены КПСС запишем!
– В члены меня не надо, - вежливо отказался я. - Неохота как-то… членом. Даже только по четным.
– А чем это вам не нравится наше КПСС? Шо это, значить, за оппортунизм? Вы мне это бросьте, товарищ Бритва, а то я ведь могу и припомнить, шо вы здесь, значить, без документов и вообще, по вашему собственному признанию, шпион и фашистский, значить, прихвостень!
А я-то думал, что он забыл. Но нет, не такой это человек, чтобы забыть подобное… Думаю, если Саулов потеряет ко мне интерес, тот же Щученко с удовольствием будет командовать расстрельной командой.
– Шо она там так долго? - забурчал полковник секунд через десять. - Худая, як птичка, а гадит небось, як гиппопопотам!
– Успокойтесь, полковник, дышите полной грудью, - лениво предложил я. - Каждому из нас порой необходимо попудрить носик…
– Так можеть, воспользуетесь удобствами, товарищ Бритва? - гостеприимно предложил Щученко. - Наши, значить, советские гальюны к вашим полным услугам! Пожалуйста, пожалуйста, я провожу!
– А одного что - не отпустите?
– А це нельзя! Вдруг вы, значить, сбежите - шо я потом скажу товарищам в Кремле? Шо вверенный моему попечению инопланетный дипломать покинул территорию Советского Союза в неизвестном направлении? Думать забудьте, товарищ Бритва - если вы, значить, попытаетесь совершить массовый побег, я в принудительном порядке прострелю вам затылок!
– А у вас пистолет бронебойный? - уточнил я.
– М-м-м…
– Ну вот, скажем, титановый лист он пробьет? Хотя бы трехмиллиметровый?
– Э-э-э… а воть и!… вряд ли. А шо?
– Значит, не прострелите, - лениво отвернулся я.
– А шо это? - обиделся полковник, ковыряя пистолетным стволом в ухе. - Вы, товарищ Бритва, значить, не недооценивайте мощности нашего советского оружия!
Я равнодушно пообещал не недооценивать, и полковник успокоился. Правда, все время порывался отправиться вслед за Ирой и выяснить, что она там делает. Ему упорно казалось, что она передает секретную шифровку в Америку. Останавливало только то, что в этом случае я останусь один и могу сбежать.
